Книга Люди Волка - Уильям Майкл Гир

— Ты что хочешь сказать — что я выдумываю Сны? — воскликнул шаман. — Да ты…

— Расскажи нам лучше про север, — выкрикнул Вороний Ловчий, презрительно сплюнув в сторону, где стояла старуха. — Зачем нам идти туда?

— Потому что это наша земля! — закричал шаман, заглушая причитания Ветряной Женщины. — Что же нам, забыть об этом, бросить на произвол судьбы останки наших предков только из-за этих Других, которые…

— Я не боюсь Других! — спокойно произнес Вороний Ловчий. — Подумайте-ка, люди, — продолжал он. — Что с нами приключилось? Другие поселились в наших лучших охотничьих угодьях, на тропе карибу. А чем дальше мы уходим к югу, тем суше становится, тем выше горы, тем ветреннее. Мы больше не можем во время Долгого Света переплывать озера, собирать мидий на берегу. Почему? Потому что Другие загнали нас сюда! Разве карибу заходят так далеко к югу? Или мамонты? Посмотрите на мох, на дерн, на полынные травы. Видите, какие они здесь чахлые? А вдруг, если мы двинемся дальше к югу, они и вовсе исчезнут? Не будет пищи карибу и мамонтам — не будет и нам. Я убил Дедушку

Белого Медведя, — закончил Вороний Ловчий, — справлюсь и с этими Другими!

— Ты молодой дурень, — брезгливо хмыкнула Обрубленная Ветвь. — Садись-ка себе в сторонке и не сбивай с толку добрых людей.

— Хватит, старуха! — гаркнул Кричащий Петухом. — Народу надоела твоя болтовня. Оставь нас! Обрубленная Ветвь покачала головой:

— Вот к чему пришли мы под твоим началом! Ссоримся между собой, когда надобно молиться об упокоении души этого младенца! — Она дала знак Смеющейся Заре:

— Иди!

Но та стояла неподвижно, глаза ее темные казались вырезанными из обсидиана. Старуха Кого-ток, стоявшая рядом с ней, кивнула в знак согласия.

Кричащий Петухом окинул взглядом озабоченные лица. Некоторые опустили глаза. Другие все еще смотрели на него с надеждой, помня о былом или веря его посулам и угрозам.

— Я хочу закончить о юге, куда зовет вас эта старуха. Мой дед и его люди охотились там, — сурово выкрикнул он. — Несколько дней они не видели ничего, кроме камней, гальки, холода и непроходимых болот. Они голодали, как мы. Много дней шли они вдоль этой ледяной стены, ели собственную кожаную одежду, чтобы сохранить хоть немного сил. Многие, очень многие погибли. А потом они повернули на север, надеясь встретить мамонта или хотя бы тюленей и лисиц.

Они шли, пока не достигли Соленых Вод. Но Ледник продолжался и здесь, он уходил далеко в море. В отчаянии они вернулись на запад, к Большой Реке. Они знали, что сыщут там пропитание. — Он возвысил голос, стараясь перекричать ветер. — Там они нашли тюленей, и раков с устрицами, и карибу. Они поселились там, и отец моего отца завещал моему отцу, а тот — мне: «Не ходи на юг! Там ледяная стена. Там смерть».

— Значит, надо идти на север, — согласился Издающий Клич. — Может, удастся пробраться на запад, а там идти вдоль гор к…

— Нас погубит Ветряная Женщина, — прошамкала Серая Глыба. — Не забывай, нынче середина Долгой

Тьмы. Ветряная Женщина засмеется и позовет Облачную Мать. Как мы тогда спасемся? А? Скажи-ка мне. Как мы выберемся из самого средоточия бури? Ветряная Женщина заморозит нас по пути. Наши кости будут…

— А здесь что нам делать? — спросил Кричащий Петухом. — Помнишь, как я гадал по внутренностям чайки? Приметы сказали мне, что надо идти на север. Я увидел…

— Ничего ты там не увидел! — саркастически закричала Обрубленная Ветвь, взмахнув в воздухе кулаком. — Ничего ты там не увидел, кроме темноты на годы вперед. А теперь тебе приходится врать, чтобы скрыть позор. Что ж, ври… и веди нас всех на гибель.

Уголком глаза Пляшущая Лиса заметила: Прыгающий Заяц внезапно сорвался с места и побежал, петляя среди лежащих на снегу мертвых тел. Наконец он упал на землю, широко раскрыв глаза.

— Смотрите! — закричал он. — Кровь. Здесь, у ног Летящей-как-Чайка.

Мужчины двинулись вперед. Пляшущая Лиса не обращала на них внимания. Она примостилась близ Смеющейся Зари, стараясь успокоить ее в этой суматохе.

— Идем, — с нежностью сказала она, — я спою с тобой. Мы с тобой сами посвятим твою девочку Звездному Народу.

Прекрасным и чистым голосом запела она древнюю погребальную песнь. Заря из последних сил чуть слышно повторяла ее слова.

— Волчий след, — громко произнес Издающий Клич, заглушая пение женщин. — Здесь ходит волк. — Он наклонился, разглядывая снег. — Здесь, видите? Пришел к нам, а потом опять убежал в лес. — Он пополз на четвереньках по оледенелому снежному насту. — Эй! И здесь кровь! Волк-то совсем плох!

Вороний Ловчий огляделся; на лице его было такое выражение, будто он что-то ищет.

— Где мой брат, Бегущий-в-Свете?

У Лисы прервалось дыхание, сердце ее вздрогнуло.

— Бегущий-в-Свете?

Сжав на прощание руку Зари, она опрометью побежала вниз по склону к чумам.

Лед угрожающе блестел под ее ногами. Она с трудом перевела дыхание, ноги ее подкашивались — слишком слаба была она, чтобы так мчаться. Добежав до чума Бегущего, она пролезла в отверстие и, широко раскрыв глаза, окинула взглядом темноту под мамонтовыми шкурами. Несколько стариков и беспомощных детей безразлично взглянули на нее. Плащ Бегущего-в-Свете лежал на земле, оружия его не было.

Она вылезла на свет и побежала обратно по склону, крича:

— Его нет. Он взял свое оружие и…

— Один волк, — сквозь зубы произнес Поющий Волк. Сняв рукавицу, он взял в горсть немного пропахшего мочой снега и понюхал его. — Голодный Волк. Как мы… совсем истощал.

— И Бегущий-в-Свете пристрелил его! — воскликнул Тот-кто-Плачет. — Может, Свет и не сильно ранил его, но зверь умер. Я чую в этой крови запашок выпотрошенных внутренностей.

Дух радости и спокойствия снизошел в этот миг на Народ, как Ветряная Женщина нисходит на ивовые ветви. Пляшущая Лиса улыбалась, мир воцарился в ее сердце. Бегущему-в-Свете под силу спасти их. Она им гордится…

Тяжелая рука легла ей на плечо: Кричащий Петухом, задрав ее голову, заглянул ей в глаза и тихо прошипел:

— Рада, а? Рада, что Бегущий-в-Свете убил волка? Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

— Конечно рада. Думаешь, мне жить не хочется?

— Один волк? На все эти голодные животы? Она содрогнулась, но хватка Кричащего стала еще крепче. Ей ничего больше не оставалось, кроме как смотреть прямо в его белый, мертвый глаз. Как всегда, она задрожала от ужаса.

— Другие… охотники… и того не приносят.

— Ты моя жена. А заглядываешься, я замечаю, на Бегущего-в-Свете. Я видал, как вы с ним улыбались друг Другу. Знаю, что у тебя на сердце, женщина. — Он так сжал ее плечо, что она вскрикнула. — И что у него на сердце — тоже знаю.

— Ну и что с того? — ответила она. — Я твоя жена. Я не могу…