Книга Мы атакуем с небес - Сергей Сергеев

Даже на родных аэродромах летом двигатели иногда не могли запуститься — для зажигания не хватало кислорода в окружающем раскаленном воздухе. Это вынудило борттехников изобрести гениальный в своей простоте способ — через верхний люк в кабине Ми-8 они вливали в воздухозаборники пару кружек воды, что давало кратковременное охлаждение воздуха и подпитку для запуска кислородом, полученным при мгновенном испарении воды.

На протяжении всей войны проводились доработки по повышению боевой живучести и защищенности от огня ПЗРК, применение которых к 1984 г. стало частым, а к 1986-му — массовым. Уже летом 1980 г. стали проводиться первые мероприятия — на вертолеты стали устанавливать экранно-выхлопные устройства (ЭВУ) первых образцов и автоматы отстрела помех АСО-2В с патронами ИК-ловушек. Эти ЭВУ не были очень удачными — помимо возросшего сопротивления и веса, к которым были претензии, они не давали того эффекта, для которого и были разработаны, — горячие газы, смешиваясь с холодным потоком, проходили через лопасти винта, который действовал как прерыватель потока, и в итоге в ровном потоке наблюдался четкий всплеск ИК-излучения, хорошо различаемый ГСН ракеты с некоторых ракурсов. Лишь с появлением ЭВУ новых типов удалось к ожидаемому эффекту приблизиться, но, к сожалению, так и не достичь желаемого полностью.

ЭВУ пассивным образом спасло вертолет к-на К. Шипачева из 335-го ОБВП. 4 апреля 1987 г. он был направлен на эвакуацию экипажа П. Винника, подорвавшегося предположительно на собственных бомбах, которые взорвались не с замедлением, а сразу. Примерно через четверть часа в вертолет Шипачева попала ракета, вызвав пожар левого двигателя. После аварийной посадки и осмотра было выяснено, что ракета разорвалась возле ЭВУ, разорвав его и повредив последние ступени турбины. Броня вместе с ЭВУ спасли двигатель от взрыва и пожара, но борт и лопасти осколки посекли изрядно. Экипаж был забран подоспевшим Ми-8 к-на Хорева. К большой удаче для исследователей и читателей, его борттехник был фотолюбителем и запечатлел для нас Шипачева на фоне его борта через несколько минут после инцидента. К слову, в этом же эпизоде проявил себя его ведущий, комэск из 335-го ОБВП м-р Прохоров. Когда он стал обстреливать место пуска ПЗРК, расчеты стали «огрызаться» и выпустили по нему четыре ракеты. Однако опытный комэск смог обмануть головки ракет — резко взяв в сторону солнца и осуществив пуск АСО, он сумел заставить последовательно их всех уйти с курса и врезаться в землю. Вертолет Шипачева не был брошен, и вскоре возле него уже копошились техники, привезшие на Ми-8 запасной двигатель. Душманы тоже были не прочь добить вертолет и уничтожить рембригаду и начали обстрел реактивными снарядами. К сожалению, не удалось организовать над местом ремонта авиационного прикрытия, и пришлось, используя кстати пролетавший Ил-76 как ретранслятор, навести на огневую точку врага батарею «Град». После первых пристрелочных ракет батарея нанесла залп по посадке, в которой разместился отряд моджахедов. Остатки разгромленного отряда кинулись бежать и нарвались на засаду десантного взвода на двух БМД со всеми вытекавшими последствиями. Вертолет был восстановлен и перегнан в Джелалабад своим ходом.

По первому времени блоки АСО по 32 пиропатрона ЛО-56 крепились к килевой балке на стальных лентах-стяжках. На Ми-9 стали сразу крепить АСО на фюзеляже, так как балка у него занята различными антеннами (Ми-9 — воздушный командный пункт на базе Ми-8Т с двигателями ТВ2–117. Вертолет не несет вооружения, а весь «забит» аппаратурой и рабочими местами операторов. Среди комплекса аппаратуры — КВ и УКВ радиостанции, станция связи с наземными войсками Р-832 м «Эвкалипт», релейная аппаратура дальней связи и т. п. В боевых операциях использовался редко — тяжелый, безоружный, со слабыми двигателями, он сковывал действие группы и нуждался в мощном прикрытии, учитывая большой экипаж, включавший еще и операторов.). Позднее, примерно с 1987 г., на Ми-8МТ и Ми-24 стали устанавливать кассеты непосредственно на фюзеляже, что позволило свести участок горения патрона и тепловой след выхлопа двигателя в единый ракурс и увеличить вероятность ухода ракеты. Отдельно стоит упомянуть станцию оптико-электронных помех. СОЭП-В1 (чаще упоминается «Липа» — меткое название, учитывая то, что у нас это слово обозначает как безобидное дерево, так и обман, то есть то, чем эта система и занималась) ставилась сзади на верху фюзеляжа и представляла собой систему линз и зеркал с мощным нагревательным элементом в виде нихромовой спирали или ксеноновой лампы. Интересный случай вспоминает К. Шипачев — 10 ноября 1986 г. на поиск катапультировавшегося с Су-25 летчика пошла пара Ми-8МТ капитана В. Борисова из 335-го ОБВП. После подбора летчика-штурмовика по «восьмерке», шедшей в правом развороте на высоте 3000 м, был осуществлен пуск ПЗРК. Экипаж тут же включил отстрел ловушек, и ракета ушла в сторону на глазах ведомого. Но траекторию второй ракеты не удалось полностью увести от борта, и она врезалась в парашютный отсек осветительной авиабомбы САБ-100, подвешенной на балке, — был поврежден правый двигатель, трубопроводы, электропроводка; фюзеляж и лопасти имели рваные дыры. Остатки бомбы сбросить не удалось, и все это месиво обломков благополучно привезли на аэродром — сувенирами летчиков на этот раз стали куски головной части «Стингера», рули и элементы ракеты.

Нельзя сказать, что это стало стопроцентным решением проблемы, но воспоминания летчиков, видевших уход ракеты на ловушку или ее рыскание в лучах лампы «Липы», нередки. Кто знает, сколько семей летчиков, солдат в Союзе миновала беда благодаря этим несложным устройствам?..

Особая беда при эксплуатации вертолетов в Афганистане — пыль, которая была почти везде и всегда. Она сжирала смазку шарниров и подшипников, стачивала лопатки турбин, приводя к помпажу, попадала в топливо, забивая фильтры. Вертолет Ми-24 обладал пылезащитным устройством (ПЗУ), на Ми-8 модификации «Т» оно не нашло применения — оно отнимало 5–7 % мощности, в которой и так не было избытка. Учитывая то, что двигатель все равно не выработает своего ресурса и будет «сожран» пылью, доработчики и представители КБ меняли регулировку ограничителя температуры газов за турбиной, поднимая ее до 910–940 градусов вместо 880, — это добавляло еще примерно 100 л. с. Пылевые облака мешали пилотированию, буквально ослепляя летчиков. 26 августа 1985 г. вертолет Ми-8МТ из кандагарского 280-го ОВП прикрывал высадку разведгруппы у кишлака Шахджой в пустыне Регистан, осуществляя ложные посадки уже после покидания ее десантниками. Во время одной из них уставший ст. л-нт М. Маторин чуть ошибся с управлением в плотной пелене пыли, и вертолет опрокинулся, сгорев в начавшемся пожаре; экипаж, к счастью, успел покинуть вертолет и был забран звеном ПСС из Кандагара.

Облако пыли погубило и Ми-24В 9 июня 1986 г. под Фарахрудом. К-н В. Петухов начал взлет с пылевой площадки, и вертолет был мгновенно затянут непроглядной пеленой. Неправильно рассчитав собственные силы и потеряв пространственную ориентировку, командир не поверил приборам и накренил взлетающую машину. Та тут же чиркнула винтом близкую землю и упала на правый бок, сломав крыло и балку. При падении погиб оператор ст. л-нт В. Шагин.

Неплохой транспортный вертолет Ми-8, но он никак не создан для атаки и действий на поле боя. Бронирование поначалу было не просто слабым, а его не было вообще — экипаж сидел за тонким листом дюраля, стекла и плекса. Досадная потеря произошла, например, 21 апреля 1981 г. Экипаж пограничника капитана Г. Ткачева (Закавказский пограничный округ), выполняя боевую задачу в районе населенного пункта Бала-Мургаб (участок Тахта-Базарского погранотряда), был обстрелян моджахедами. Пуля прошла снизу через обшивку кабины, срикошетила от ручки управления и попала в голову командиру экипажа, который сразу же скончался. Старший летчик-штурман майор Ю. Аверченков на высоте 600 метров сумел выровнять машину и направить ее в сторону границы. Спустя 10 минут после случившегося вертолет произвел посадку на своей территории.