Книга Принцип карате - Данил Корецкий

Колпаков мог выступить не хуже, но для Гришки это был вопрос престижа — как же, оказаться в центре внимания, — и Геннадий не стал спорить. Сейчас он смотрел, как Габаев ведет смертельный бой с несколькими противниками. Отразил атаку ногой, отвел удар в лицо, оглянулся через левое плечо назад, а развернулся направо, введя в заблуждение нападавшего сзади, поставил блок и с громким криком контратаковал, сделал три скользящих шага…

Работал он с предельной концентрацией, убедительно, воображаемые противники казались реальными, но некоторые движения выходили не совсем четко. Хотя, может быть, Геннадий был настроен слишком критически.

Сразив последнего врага, Габаев замер в исходной позе. По лицу катились крупные капли пота. Зал аплодировал.

— Спортивно-показательный вечер окончен, — объявил Колодин. — Желающие изучать карате могут записаться в секции, которыми будут руководить выступавшие сегодня Григорий Габаев, Геннадий Колпаков, Александр Зимин и Николай Окладов. Расписание тренировок и условия приема можно узнать в городском Доме физкультуры.

Публика стала расходиться. С опасной целеустремленностью раздвигал толпу бородатый хирург. Несколько десятков человек сгрудились у эстрады, шумно обмениваясь впечатлениями и задавая вопросы сидящим в президиуме.

— Как же у них кости не ломаются?

— А это больно — в кирпичи колотить?

— С шестнадцати лет принимают?

— За сколько можно всему научиться?

— Разрешите пройти… Все можете узнать завтра в ДФК… Позвольте…

Колпаков с трудом пробирался к нетерпеливо ожидающей его Лене.

— Как впечатления?

— Блестяще!

— Сейчас у нас небольшая пресс-конференция. — Колпаков заглянул девушке в глаза. — Если подождешь немного, я тебя провожу…

— Нет уж, я пойду. — Лена поправила ему завернувшийся ворот кимоно. — Девчонки ждут, да и вообще…

— Что вообще?

— Не люблю ждать.

Она смягчила отказ улыбкой.

— Не сердись. Позвони завтра.

Колпаков без разбега запрыгнул на сцену. Зал почти опустел, любопытные расходились, Лена ушла не оглядываясь. Почему-то ему стало грустно, защемило сердце — недопустимая слабость для человека, владеющего своими эмоциями, но сейчас он даже не отметил этого факта, что являлось еще одним упущением в жесткой системе самоконтроля.

— Хорошая девочка! — Гришка подошел незаметно и смотрел туда же, куда и он. — Мордочка, фигурка, ножки… Я бы не отказался…

— Заткнись!

Колпаков бешено обернулся, но сдержал руку и ужаснулся, увидев своим опережающим на миг реальность вторым зрением, как ороговевшие основания первой и второй фаланг легко, будто двухслойную фанеру, проваливают Гришкину височную кость.

— Что с тобой? Нервы? Надо больше медитировать.

Колпаков оцепенело выдохнул воздух, задержанный для ненанесенного удара. Ему стало страшно. Снова шевельнулась мысль, с которой он разделался утром у пожарного щита. Он управляет собой с помощью Системы или Система управляет им?

Лена скрылась в проеме выхода. Самостоятельно включившееся йоговское дыхание помогло снять напряжение и отогнать сомнения. Голос прозвучал буднично и спокойно.

— Зачем ты облил штаны этому пестрому полудурку? Он и так получил свое, к чему же глумиться?

— Да ты, братец, гуманист! — издевательски процедил Габаев. — Знаю, видел, как покалечил парня для забавы. Перед куколкой своей хотел показаться? А гуманность? Пьяный, неподготовленный, отними нож — и дело с концом…

— Ты бы это вчера посоветовал, да и помог заодно, чем за чужими спинами прятаться!

— Чего мне вмешиваться? Я без девушки, выставляться не перед кем… А этого мозгляка, что орал под руку, надо было вообще в бараний рог согнуть! — Гришка озабоченно ощупал кисть. — Пусть благодарит судьбу, что попался в неподходящем месте. Я бы его растоптал, по земле размазал!

В сознании Колпакова возникла ассоциативная цепочка, и он вдруг понял, почему бородатый травматолог вызывал у него неприязнь — он напоминал Гришку! Не столько внешне, хотя Габаев тоже коренаст и могуч, сколько явно выраженным комплексом сверхполноценности и глубокой убежденности в своем праве ломать, гнуть, размазывать, сворачивать в бараний рог любого, менее сильного человека, попавшегося на жизненном пути.

— Что вы здесь обсуждаете? — Зимин уже переоделся в джинсы и клетчатую рубаху, щегольски повязал легкий шейный платок. — Через пять минут начало!

— Ничего, можно и в спортивном на вопросы отвечать. — Окладов остался в кимоно, скула у него подернулась синевой. — Генка, газетчики тебя разыскивают. Что ты такого сотворил вчера в парке?

— Кстати, пока не забыл…

Колпаков стал напротив Окладова.

— Давай ножом снизу!

Николай обозначил удар, Колпаков показал защиту.

— Так вот, боевое исполнение этого приема приводит не к открытому перелому предплечья, а к разрыву сумки локтевого сустава и трещине лучевой кости. Впрочем, возможно, результат зависит от степени поворота запястья и места подхвата коленом…

— Спасибо, просветил, — усмехнулся Габаев. — Какая разница — в лоб или по лбу? Это только тебе интересно. Запиши в свою тетрадочку, непременно запиши…

Болван! Что с него взять? И еще посмеивается…

— Уже записал, Гриша. У меня много всякого записано. Настанет время — почитать попросишь.

Геннадий Колпаков составлял уникальное пособие по рукопашному бою и искренне верил, что через несколько лет оно нарасхват пойдет с книжных прилавков.

— Вам что, нужно особое приглашение?

Колодин был явно чем-то раздражен, впрочем, в следующую минуту стало ясно, чем именно.

— Что это за представление устроил? — резко обратился он к Габаеву. — Еще бы вытолкнул его на спарринг и разделал в котлету!

— Надо бы… — лениво ответил Гришка.

— Надо бы тебя не подпускать к карате! Основное правило: силу и умение нельзя применять для забавы, тем более к слабому! Забыл? А еще хотел стать зампредом федерации!

«Ай да Гришка! — подумал Колпаков. — Оказывается, тайно плетет интриги, чтобы занять административный пост! Не ожидал…»

— Мне сейчас Стукалов такую головомойку устроил за твои художества, что можешь распрощаться со своими надеждами!

На лице Гришки отразилась растерянность, он даже не обратил внимания на удивление товарищей, впервые услышавших о его тайной инициативе.

— Не сдержался, Сергей Павлович, — просительно стал оправдываться он. — Эта мерзость кричит под руку, помешала мне, чуть кисть не выбил, от боли глаза на лоб полезли, вот и решил проучить. Да и не я его на сцену вытаскивал — возмущенные зрители…