Книга Пророчество атлантов - Томас Гриниас

Тут Конрад и распознал слежку. Только федеральный агент отправляется первым классом и заказывает при этом «яичницу Большого Боба», эдакий кулинарный моветон.

Выходит, надежды на уединение, за которое Конрад заплатил, пошли прахом. Он поменял билет бизнес-класса, выяснив, что вагон первого класса пуст. Похоже, больше никого из пассажиров не соблазнила возможность попробовать бесплатную яичницу за дополнительные восемьдесят долларов. Никого, кроме соседа — Большого Боба.

Конрад выругался про себя и посмотрел в огромное панорамное окно на голые пастбища Пенсильвании, пролетающие мимо. «Асела», самый скорый поезд на континенте, двигалась из Вашингтона в Нью-Йорк со скоростью 150 миль в час. Конрад надеялся увидеть Серену до обеда и к ужину вернуться к Брук, чтобы никто ничего не заподозрил. Что ж, и эта скорость оказалась недостаточной, потому как вот он, Большой Боб, улыбается проводнику, выливает в кофе пару порций сливок и высыпает три пакетика заменителя сахара, притворяясь при этом, что читает «Уолл-стрит джорнал», пока ждет свою яичницу.

Конрад встал и, не оборачиваясь, двинулся через проход к одному из двух туалетов в конце вагона ближе к голове поезда. Туалет был таким чистым и огромным, что ему захотелось позвать Большого Боба, чтобы тот увидел, присвистнул и сказал:

— Так вот где гадят богатеи!

Конрад закрыл дверь и собрался с мыслями. Название «Асела»[3]было выдумкой нью-йоркских маркетологов, призванной внушить мысли о скорости и превосходстве.

Особая конструкция «качающегося» поезда позволяла не снижать скорости даже на поворотах. Конрад почувствовал легкий крен, как раз когда смотрел на себя в зеркале и обдумывал, как разворачиваются события.

«Ни в коем случае нельзя втягивать Брук во все это, для ее же блага», — решил Конрад для себя. А может быть, он на самом деле не хотел, чтобы она знала о каких-то делах с Сереной. Но Брук не девочка, он никогда и ничего ей не обещал. Наверно, она не переживала потому, что догадывалась: Конраду уже не сойтись с Сереной.

Глядя в зеркало, он расстегнул рубашку, вытащил карту из конверта, приклеенного к телу липкой лентой, и посмотрел на текст:

763.618.1793

634.625.ghquip hiugiphipv 431. Lqfilv Seviu

282.625.siel 43. qwl 351. FUUO.

179 ucpgiliuv erqmqaciu jgl 26. recq

280.249. gewuih 707.5.708. jemcms.

282.682.123.414.144. qwl qyp nip

682.683.416.144.625.178. Jecmwli ncabv

rlqxi 625.549.431. qwl gewui. 630. gep

48. ugelgims 26. piih 431. ligqnniphcpa

625.217.101.5. uigligs 2821.69. uq glcvcgem

5. hepailqwu eu 625. iuvefmcubnipv 431.

qwl lirwfmcg.

280. qyi 707.625. yqlmh 5.708.568.283.282.

Biexip. 625. uexeqi 683. ubqy 707.625. yes.

711

Все, с чем помог ему отец, — это буквенно-цифровое приветствие «и его избранному потомку Роберту Йейтсу в год 2008 от рождества Христова» и подпись: «генерал Джордж Вашингтон». Возможно, отец либо не смог сам решить задачу, либо счел, что этого будет достаточно для полной расшифровки кода.

Об адресате Конраду было известно только, что семья по отцовской линии изменила фамилию на «Йитс», дистанцируясь от Роберта Йейтса, одного из самых одиозных персонажей среди отцов-основателей, который не только помогал писать первую конституцию для штата Нью-Йорк, но и играл ключевую роль в делегации штата на конвенции в Филадельфии по написанию конституции США.

Тут-то все и пошло наперекосяк.

Очень скоро стало ясно, что Конституционный конвент под руководством Джорджа Вашингтона не собирался лепить что-либо из отдельных статей конфедерации, как планировалось первоначально. Конвент создавал новую власть — федеральное правительство. Настоящую власть, со сбором налогов и содержанием армии.

Узнав об этом, Роберт Йейтс оскорбил Вашингтона, со скандалом покинул совещание, а потом из кожи вон лез, стараясь не допустить ратификации конституции. В 1789 году он баллотировался в губернаторы штата Нью-Йорк, проиграл выборы, но в 1790 году его избрали председателем Верховного суда штата Нью-Йорк, и он до конца жизни оставался самым искренним поборником прав штата и яростным критиком федерального устройства государства.

Йейтс и в могиле не успокоился. В 1821 году, через 20 лет после его смерти, были опубликованы записки Йейтса о Конституционном конвенте под названием «Тайные материалы и обсуждения Конвента, созванного с целью составления конституции Соединенных Штатов». К тому времени приобретение Соединенными Штатами французских территорий в Северной Америке (так называемая «Луизианская покупка») удвоило количество штатов, и сама мысль о сомнениях в законности федерального правительства стала, мягко говоря, позором для семьи.

Примерно в это время отцовская ветвь семьи Конрада отказалась от фамилии «Йейтс» и присоединилась к родственникам в написании «Йитс». По крайней мере так Конраду запомнилось: будучи приемным ребенком, он не слишком тщательно изучал родословную Йитсов.

Поезд вновь разгонялся после крена — «Асела» прошла поворот. Конрад прилепил карту с текстом под полочку и застегнулся. Он решил сбежать от Большого Боба и встретиться с Сереной. Но как?

Искушение набрать личный номер Серены было велико: можно устроить встречу на вокзале «Пеннстейшн». Он достал телефон, подумал и убрал в карман. Наверняка друзья Большого Боба подслушивают. Значит, и эсэмэску не пошлешь.

Что ж, придется воспользоваться одним из телефонов вагона-ресторана.

Конрад вернулся в салон, где на огромных подносах уже красовался завтрак. Миновав свое место, над которым на отсеке для ручной клади все еще горел указатель «занято», Конрад взял кофе и направился прямиком к Большому Бобу, который успел разделаться с доброй половиной «большой яичницы».

— Похоже, ты перестарался с соусом табаско, мой друг.

Боб посмотрел на заляпанный оранжевым галстук, выругался и промокнул пятно салфеткой. Тут поезд и накренился — удачнее не придумаешь, Конрад качнулся и пролил кофе на Боба. Бедняга задергался в кресле, перевернул поднос и зацепил головой отсек для ручной клади.

— Извини, — сказал Конрад, поддерживая Боба и незаметно просовывая руку в карман его пиджака за бумажником.

— Какого черта!.. — рыкнул Боб.

— Прошу прощения. Надеюсь, смогу загладить вину чем-нибудь из буфета.

Конрад переложил бумажник в свой карман, подошел к пневматическим стеклянным дверям, которые с шипением разошлись в стороны, словно на борту звездолета «Энтерпрайз» из «Стар Трека», и двинулся через просторный тихий тамбур в зону бизнес-класса.