Книга Золотое правило этики - Чингиз Абдуллаев

Олеся поднялась, когда Дронго и Вейдеманис появились в приемной. Она первой пошла в коридор, чтобы проводить гостей до нужной комнаты.

В кабине лифта было достаточно просторно для троих. В ней сразу смешались ароматы разных парфюмов. Концевич, конечно же, предпочитал резкие слащавые запахи Кельвина Кляйна. Не просто же так ими была пропитана вся кабина. Дронго и Олеся отдавали предпочтение Диору, а Вейдеманис любил итальянские ароматы. Олеся повернулась к Дронго и уточнила, что любил он. Она почувствовала запах его мужского парфюма, который он употреблял уже больше четверти века и принципиально не менял на какой-то другой.

– Тот самый, – подтвердил он. – Я подозреваю, что у нас одна фирма, хотя и разные названия. У меня «Фаренгейт», а у вас «Пуазон». Очень старые и проверенные ароматы. Все верно? Если да, то у вас хороший вкус, Олеся. Молодые женщины обычно ориентируются на новые запахи. Пафрюмы от Диора и «Шанель» уже стали классикой. Их предпочитают дамы в возрасте.

– Спасибо, – сказала молодая женщина. – «Пуазон» мне нравится больше всех остальных. Если это, конечно, комплимент.

– Безусловно. А вы ездили в тот самый салон, где исчезла супруга вашего босса?

– А куда еще? Это один из лучших салонов в городе. Сергей Викторович даже хотел купить его, но затем отказался от этой мысли.

– Ваш босс сильно переживает случившуюся трагедию? – уточнил эксперт.

– Очень. Места себе не находит. Он был сильно привязан к Тамаре.

– А она?

– Такая разница в возрасте!.. – вместо ответа произнесла Олеся. – Да и весьма богатое прошлое. Говорят, что один человек любит, а другой позволяет себя любить. Вот она и позволяла. За очень хорошую жизнь и большие деньги. А ему Тамара по-настоящему нравилась. Идемте, я покажу вам, где сидят наши узники.

– Почему узники? – спросил Дронго.

– Мы их так называем. Они приезжают сюда утром и уезжают вечером. Им привозят сэндвичи и салаты. Ребят все время таскают на допросы. Я им просто не завидую, – призналась Олеся. – Ведь все понимают, что они ничего не могли знать. Парни же не самоубийцы. Если бы они были хотя бы на миллиметр причастны к исчезновению Тамары, то их уже давно посадили бы. Супругу Сергея Викторовича активно ищет целая бригада следователей, детективов и полицейских.

– А как вы считаете, куда она могла деться?

– Это не мое дело. – Олеся натянуто улыбнулась. – Я предпочитаю не вмешиваться в личные дела моего патрона. Могу лишь подтвердить, что он очень переживает, а безрезультатные поиски продолжаются уже почти три недели. Вот мы и пришли. Они сидят здесь. Давайте зайдем, и я вас представлю.

У дверей стоял широкоплечий охранник. Он узнал Олесю и пропустил всех троих в комнату. Когда они вошли, один молодой человек лежал на диване. Другой, постарше, сидел перед телевизором.

– Вот наши герои, – заявила Олеся.

При ее появлении мужчины поднялись.

– Вот Андрей. – Она показала на одного из них. – Он у нас работал водителем. А это Карен. Он был личным телохранителем исчезнувшей супруги нашего хозяина. А это господа эксперты, которые хотят с вами переговорить, – пояснила Олеся.

– Опять!.. – Карен поморщился, не скрывая своего раздражения.

Олеся проигнорировала его восклицание и вышла из комнаты. Дронго уселся на стул, Вейдеманис прошел к дивану. Два других стула заняли Андрей и Карен.

– Задавайте ваши вопросы, – предложил Карен. – Неужели вам еще непонятно, что мы никак не связаны с исчезновением жены Сергея Викторовича?

По-русски он говорил достаточно чисто, без акцента.

«Очевидно, вырос в России», – понял Дронго.

– У нас совсем другие вопросы, – возразил он. – Вы знаете господина Товмасяна?

– Кого? – не понял Карен.

– Того самого Хорена Товмасяна, который был первым мужем вашей хозяйки?

Карен переглянулся с Андреем. По их взглядам было понятно, что они никогда не слышали об этом человеке.

– Вы армянин? – уточнил Дронго.

– У меня мать армянка, а отец белорус, – ответил Карен. – Может, вы думаете, что я должен знать всех армян, живущих в Москве?

– Нет, не думаю. Просто уточняю, знали ли вы первого мужа вашей хозяйки.

– Нет, не знали. Я вообще не в курсе, что она раньше была замужем, – признался Карен.

– А я знал, – вставил Андрей. – Слышал об этом, хотя лично знаком с Товмасяном никогда не был.

Дронго спросил:

– Она часто ездила в этот салон?

– Достаточно часто, – ответил Карен, который был старше.

Ему уже стукнуло где-то под сорок. Андрей выглядел лет на десять или двенадцать моложе.

– Как часто?

– Два или три раза в месяц.

– Вы проверяли салон, прежде чем она входила, или появлялись там вместе с ней?

– Она не разрешала. Это ведь женский салон. Мы обычно ждали ее в машине.

– Долго ждали?

– Иногда по два-три часа. Но мы не жаловались. У нас такая работа.

– Где вы раньше работали?

– В комитете по борьбе с наркотиками. Был тяжело ранен, и меня оттуда списали. Получаю пенсию.

– Большую?

– Не очень. По инвалидности. Иначе не пошел бы на эту работу. Но в любом случае я не люблю предателей и подонков ни в каком виде, – добавил Карен. – У меня звание майора и два ордена. Вы должны понимать, что я не мог быть предателем. Поэтому заканчивайте ваш допрос, господин эксперт. Все равно мы ничего нового вам не сообщим.

– Понимаю, – сказал Дронго. – А ваш напарник? – Он показал на Андрея.

– Он служил в армии, остался еще на четыре года по контракту, затем решил перейти на гражданку, – пояснил за своего молодого напарника Карен. – Теперь мы вдвоем сидим здесь, почти в заключении. Над нами смеются все остальные ребята. И водители, и охранники, и даже бухгалтеры. Будто мы какие-то преступники.

– Вы должны понимать, почему стали необходимы такие меры предосторожности.

– Конечно, мы понимаем. Но все равно обидно. Мы ведь просидели в этой машине больше семи часов, до самого вечера.

– И ничего не видели?

– Можете даже не спрашивать. Абсолютно ничего. Она не могла незаметно пройти мимо нас. Я все время следил за входом.

– А с другой стороны?

– В этот день там дежурил Виталий Дмитриевич. Он знает ее в лицо и сразу обратил бы внимание на то, что жена нашего босса вышла во двор, где нас не было.

– А вы иногда заезжали во двор?

– Когда Тамара выходила оттуда. Она сама звонила и говорила, откуда выйдет.

– Почему через двор?

– Когда она делала новую укладку или красилась, то выходила оттуда. Сама решала, откуда ей выйти, и всегда ждала нас уже во дворе, когда мы подъезжали за ней.