Книга На темной стороне - Брэндон Мулл

У Кендры имелся еще один веский повод читать дневник Пэттона. Живя в «Дивном», Ванесса старательно изучала старые дневники прежних хранителей. Кендра решила, что предательница не случайно так сосредоточенно предавалась этому занятию. В них наверняка содержится ценная информация. Пэттон оставил записей вдесятеро больше остальных хранителей; вот почему Кендра уделяла ему особое внимание.

Чтение оказалось весьма увлекательным. При Пэттоне в «Дивном» построили новый дом хранителей, конюшню и хлев, которыми в заповеднике пользуются до сих пор! Пэттон не дал великанам-людоедам под корень истребить друг друга; он уговорил их покончить с древней враждой.

Он помог воздвигнуть застекленные купола, ставшие убежищами в опасных местах заповедника. Пэттон овладел шестью языками, на которых говорят магические существа, и с помощью своих знаний наладил отношения со многими самыми опасными и неуловимыми обитателями заповедника.

Его интересы не ограничивались только «Дивным». Приведя заповедник в надлежащее состояние и внедрив всевозможные улучшения, Пэттон не стал сидеть в доме безвылазно. Он активно путешествовал по всему свету еще до того, как самолеты сделали земной шар очень маленьким. Иногда на страницах дневника он подробно описывал визиты в экзотические места — например, в иностранные заповедники, но чаще умалчивал о том, куда именно ездил. Зато он весело рассказывал о своих приключениях и часто именовал себя «самым большим на свете авантюристом».

Пэттон не скрывал своих намерений относительно Лины. Он добивался ее руки и сердца. Свои ухаживания он подробно описал в дневнике. Пэттон играл для Лины на скрипке, посвящал ей стихи, развлекал занятными историями. В его любви не приходилось сомневаться. Пэттон знал, чего хочет, и не успокоился, пока не достиг цели. Как раз сейчас Кендра перечитывала страницы, на которых Пэттон описывает свою победу:

«Успех! Виктория! Ликование! Я словно не живу, хотя никогда еще не чувствовал себя более живым! После долгих месяцев… нет, не месяцев — лет ожидания, надежды, борьбы она наконец переступила порог моего дома! В то время как я пишу эти торжествующие слова, она отдыхает в моей спальне. До сих пор не верю, что это свершилось! Никогда еще на землю не ступала дева красивее моей драгоценной Лины. Ничье сердце не переполняла такая радость!

Сегодня я бездумно подверг ее чувства испытанию. Мне стыдно признаваться в собственной глупости, но восторг вытесняет позор. Плывя по озеру, я склонился слишком близко к любимой, ее презренные сестры тут же воспользовались моей оплошностью и выволокли меня из лодки. Если бы не Лина, я бы сейчас спал вечным сном в подводной могиле. В воде мне с наядами не тягаться. Но любимая приплыла мне на помощь. Лина была великолепна! Она победила не менее восьми своих сестер, вырвала меня из их рук и вынесла на берег. В довершение чуда она и сама вышла ко мне на землю, наконец-то приняв мое приглашение, и отказалась от бессмертия.

В конце концов, что значит бессмертие, если приходится влачить свои дни в жалком озерце, в обществе мелочных, ограниченных спутниц? Я покажу ей чудеса, какие ее сестры себе и не представляют. Она станет моей королевой, а я — ее самым пылким обожателем и защитником!

Наверное, мне следует благодарить ее злорадных сестер за то, что они попытались лишить меня жизни. Если бы не это происшествие, возможно, Лина так и не решилась бы прийти ко мне!

От моего внимания не ускользает, что многие окружающие за моей спиной высмеивают мое увлечение и относятся к нему с презрением. Они предвещают повторение череды гибельных несчастий, уничтоживших моего дядюшку. Вот бы им испытать хотя бы отдаленное подобие моей любви! Это не пустяковый флирт с дриадой, не легкомысленная интрижка, выросшая до непропорциональных размеров. История не повторяется; мы установим на будущие века новые правила любви. Время подтвердит мою преданность! Вот за что я с радостью и охотно заложил бы душу!»

Последние слова не переставали волновать Кендру, сколько бы раз она их ни перечитывала. Она невольно задумывалась о том, что в один прекрасный день кто-то, возможно, испытает подобные чувства и к ней. Поскольку Кендра уже слышала от Лины историю их с Пэттоном совместной жизни, она знала, что любовь Пэттона и Лины была взаимной, а их роман продолжался всю жизнь. Кендра гнала прочь мысли об Уоррене. Он, конечно, очень симпатичный, храбрый и веселый. Но он гораздо старше ее. К тому же они родня, пусть и дальняя!

Кендра листала страницы дневника, с наслаждением вдыхая аромат старой бумаги, и не могла не мечтать о том, как однажды тоже встретит своего Пэттона Берджесса.

На тумбочке у ее кровати стояла свеча из умитского воска — подарок Ванессы. Такой воск производят умиты, южноамериканские феи, живущие в сообществах вроде пчелиных. Если написать что-то маркером, также сделанным из умитского воска, слова останутся невидимыми, пока не осветить их свечой, сделанной из того же воска. Таким воском Ванесса нацарапала последнее послание на полу своей камеры. Кроме того, читая дневники при свече, Кендра обнаружила, что Ванесса делала умитским воском пометки на полях.

Всякий раз, как Кендра зажигала свечу, она находила подчеркнутые слова и отдельные замечания, написанные почерком Ванессы. Именно Ванесса догадалась, что Перевернутая башня спрятана в роще, которую охранял упырь. Кроме того, она обнаружила несколько ложных следов, по которым шла Ванесса, обследуя другие опасные места «Дивного», в том числе смоляную яму, населенную призраками, ядовитое болото и логово демона по имени Гролас. Кендре не всегда удавалось разобрать пометки Ванессы, некоторые из них оказывались неразборчивыми стенограммами.

Кендра выдвинула ящик тумбочки, она собиралась зажечь свечу и прочесть еще несколько страниц. Ей надо было чем-то себя занять, чтобы отвлечься от неминуемой поездки в Атланту.

— Что, опять скучаешь по библиотеке? — спросил Сет, неслышно входя в комнату.

Кендра вздрогнула и развернулась к брату лицом.

— Поздравляю, ты поймал меня на месте преступления! — сказала она. — Да, я читаю.

— Наверное, сейчас все библиотекари нашего городка в ужасе. Летние каникулы, а Кендры Соренсон нет! Кто же к ним придет? Они тебе хоть пишут?

— Иногда и тебе невредно было бы взять книжку — просто так, в виде опыта.

— Да ладно! Кстати, я нашел в словаре определение слова «ботаник». Знаешь, что там написано?

— Надеюсь, ты меня просветишь.

— Если ты это читаешь, значит, ты точно ботаник!

— Остряк-самоучка! — Кендра отвернулась от брата и раскрыла дневник наугад.

Сет уселся на свою кровать:

— Кендра, нет, серьезно! Иногда и я не против полистать какую-нибудь книжку смеха ради, но целыми днями рыться в старых пыльных дневниках — это слишком! Тебе разве никто не говорил, что там, в саду и в лесу, живут настоящие магические создания? — Он ткнул пальцем в окно.

— А тебе разве никто не говорил, что некоторые из этих созданий могут тебя съесть? — парировала Кендра. — Я читаю не смеха ради. В старых дневниках много ценных сведений.