Книга Вечный союз - Уильям Форстен

– Полк, мушкеты на изготовку! – скомандовал Винсент. Пять сотен мушкетов нацелились в небеса.

– Приготовиться!… Огонь!

Раздался слитный залп, сопровождаемый грохотом дюжины русских пушек и пронзительным свистком паровоза, из которого Фергюсон постарался выжать все возможное. Вся эта какофония поколебала стройные ряды римлян, попятившихся с испуганными возгласами. Марк, которому уже приходилось раньше присутствовать при демонстрации мощи русского оружия, не моргнул глазом, но лицо его было напряженным. Дабы сгладить неприятное впечатление, Эндрю сделал шаг вперед и, выхватив эффектным жестом свой револьвер из кобуры, поднял его стволом кверху и вручил консулу. Тот взял оружие, повернулся лицом к своей когорте и произвел подряд шесть выстрелов в воздух. Римские воины онемели от изумления, а затем, отбросив всякую дисциплину, ринулись к своему предводителю и окружили его. Строй Суздальцев тоже распался, смешавшись с толпой римлян. К ним присоединились и железнодорожные рабочие, не желавшие оставаться в стороне.

– Отличный удар, Калин! – воскликнул О’Дональд, протолкавшийся к нему сквозь ликующую толпу.

– Несколько недель тренировался! – ответил президент, явно довольный собой.

– Эта вакханалия, похоже, нарушит весь график работ на сегодняшний день, – посетовал Винсент, вложив саблю в ножны и подходя к тестю.

– Остынь, приятель! – заорал О’Дональд, пытаясь перекричать все усиливавшийся гвалт. – Ребятам не помешает отдохнуть денек.

– После такого отдыха они завтра руки не смогут поднять, – проворчал Винсент. – Это римское вино ничуть не лучше вашей треклятой русской водки.

– Брось прикидываться трезвенником и паинькой! – рассмеялся командующий артиллерией. – Ты же у нас заслуженный воин республики, да и сквернословишь не хуже других.

Винсент ответил ему ледяным взглядом.

– Не напрягайся, сынок, все знают, что ты сделал это не ради собственного удовольствия. А насчет ребят не бери в голову – утром они будут на рабочем месте как штык.

– Я собирался сегодня вечером в их Испанию, – буркнул Винсент. – Да, кстати, Фергюсон тут приготовил нам маленький сюрприз.

Фергюсон, студент инженерного факультета и автор множества изобретений и новшеств, благодаря которым Русь смогла выжить, приблизился к ним.

– У меня все готово, сэр, – сказал он и, улыбнувшись, подмигнул Марку. Консул со студентом отошли в сторонку и принялись с заговорщическим видом шептаться о чем-то на латыни. Марк с явной теплотой относился к молодому человеку, который, должно быть, казался римлянам каким-то магом и волшебником.

По знаку Марка один из его офицеров, заметно нервничая, вынес широкий поднос с деревянным молотком и небольшой кучкой белых кристаллов. С осторожностью положив все это на стол, за которым был подписан международный договор, офицер поспешно удалился.

– Что ты на этот раз задумал? – обратился Эндрю к Фергюсону, догадываясь, что их ждет нечто необыкновенное.

Фергюсон с хитрой улыбкой человека, собирающегося раскрыть большой секрет, подошел к столу и взял киянку:

– Смотрите сами.

Он резко ударил киянкой по куче кристаллов. Раздался оглушительный треск, и из-под киянки вырвался целый сноп искр. Ойкнув, Фергюсон отпрыгнул в сторону и стал поспешно сбивать пламя с рукава куртки.

– Взрывные запалы! – в восторге завопил О’Дональд, спеша на помощь Фергюсону. – Ну, теперь-то мы наконец установим на наших полевых орудиях фрикционные детонаторы.

– И выкинем ко всем чертям эти дурацкие замки для ударных капсюлей с наших мушкетов! – вторил ему Ганс.

Фергюсон, очень довольный собой, взглянул на Эндрю, ожидая реакции высшего командования.

– Замечательно, – произнес наконец Эндрю. – Так как же тебе это удалось?

– У них тут есть город Испания, как вы знаете, – пустился в объяснения изобретатель, – а возле него серебряные рудники. И в башке у меня все время брезжило смутное воспоминание, что ведь древние римляне, владевшие серебряными рудниками в Испании, добывали там же ртуть. Ну я стал размышлять и, когда приезжал сюда в последний раз, провел кое-какие эксперименты. Тут-то я с Марком – прошу прощения, консул со мной – и познакомился. – Он обернулся к Марку, и тот энергично закивал в ответ.

– Он настоящий чародей, – произнес Марк, и в голосе его звучало почтение.

– Я боялся разочаровать вас, если у меня вдруг не получилось бы, и потому не стал раскрывать свой секрет заранее, – продолжил Фергюсон. – Я знал, что в запалах наших мушкетов используется гремучая ртуть. Все, что надо было сделать, – поместить гремучую смесь внизу, чтобы она взрывалась при ударе. И вот я подумал, сэр, что если бы мы заключили договор с римлянами, то могли бы очень быстро модернизировать наше стрелковое оружие.

– Благодарение Богу, у римлян есть медь и олово, чтобы изготовить капсюли, – подхватил Ганс с энтузиазмом. – А то у нас, черт побери, уже почти не осталось их ни для этих окаянных «спрингфилдов», ни для револьверов.

– И меди для пушек у нас будет завались, – вторил ему сияющий О’Дональд. – Я, дьявол раздери, всегда предпочитал иметь дело с добрым медным «наполеоном», а не с этими дурацкими железными пушками.

Слово «медь» переключило мысли Эндрю с радостей настоящего момента на тревожный инцидент, имевший место весной сразу после тугарской войны, когда первые русские торговые суда были посланы в Карфаген с грузом и не вернулись. То же самое продолжалось все лето, и лишь поздней осенью один из кораблей приплыл обратно со значительными повреждениями, которые были нанесены напавшими на него таранными карфагенскими судами.

Судя по всему, обстановка в южных морях накалялась. И он понимал почему. Согласно полученным сообщениям, этой осенью в Карфаген должна была прийти южная орда, и жителям, несомненно, велели прервать всякие отношения с взбунтовавшейся Русью.

Именно эта проблема волновала его больше всего. Тугары, чувствовал он, больше не вернутся: после того как их попытка захватить Рим не удалась, никаких вестей о них не поступало. Однако орда, кочующая по степи милях в семистах южнее, представляла потенциальную угрозу, так как в любой момент могла обратить свои взоры на север. В ста милях к юго-востоку от Рима возводилась линия оборонных укреплений, ко если Рим не поддержит русских живой силой, то они могут оказаться в отчаянном положении.

Немалое беспокойство вызывало у Эндрю и другое сообщение, доставленное вернувшимся из Карфагена кораблем. Моряки утверждали, что видели однажды вечером на горизонте трехмачтовое судно, испускавшее клубы дыма, – несомненно, «Оганкит».

Это было первое известие, полученное о Тобиасе после его дезертирства. Эндрю еще не утратил надежды, что самолюбивый капитан вернется. Его, конечно, следовало бы примерно наказать, но сам Эндрю не слишком винил Тобиаса за его бегство. В тот момент не оставалось сомнений, что битва проиграна, и для него это был единственный шанс спастись.