Книга Пилот на войне - Клим Жуков

— А когда успел русский выучить?

— А я и не успел. Это гипнопедия.

— Ясно.

В этот момент раздался бодрый голос Салмана дель Пино, который, видимо, уломал доблестного баварца:

— Закончили привал! Подъем! Разбились повзводно! В колонну по два!

Договорить с неожиданным знакомцем не получилось. Их ждали марш и город Нерская Губа.

Глава 3

РАКЕТНЫЕ МОНИТОРЫ, «ПАИРИКИ» И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ

Февраль, 2622 г.

Город Полковников

Планета С-801-7 (код «Ямал»), система С-801

В штаб обороны Восемьсот Первого парсека.

Информационная записка.

Согласно анализу тактических схем, примененных Конкордией, а также донесениям контрразведки, рекомендую:

1. Увеличить число замаскированных капониров для флуггеров и мобильных средств ПКО минимум втрое.

2. Можно уверенно предполагать вскрытие конкордианской стороной основных проводных линий связи между узлами обороны Города Полковников. Таким образом, надо быть готовыми к экстренному дублированию линий связи, для чего необходимо подготовить к использованию как все техсредства ВКС и армии, так и фельдъегерей.

Главком Пантелеев

В отдел снабжения штаба обороны Восемьсот Первого парсека.

Дублировано начальнику штаба контр-адмиралу Тылтыню.

Информационная записка.

Вынужден доложить, что 95-я дивизия МП, которая проходит боевое слаживание в настоящий момент, получила по накладным со складов устаревшие штурмовые винтовки «Зиг-Зауэр» SSG-78. Во-первых, заявка на отечественные автоматы А-98 «Алтай», поданная ранее, не выполнена. Во-вторых, в комплекте с «Зиг-Зауэрами» дивизия получила 5-мм пули, в то время как швейцарские винтовки имеют калибр 5,5 мм. Т. о. в настоящий момент все стрелковые части дивизии практически небоеготовы, что я расцениваю как преступную халатность на грани диверсии.

Командир 95-й дивизии МП генерал-майор А. Т. Теребенин

Приказываю снять с должности начальника отдела снабжения укрепрайона «Глетчерный» подполковника В. Р. Богородского и главного интенданта системы С-801 полковника Б. В. Трушевского. Дела передать в Особое совещание военного трибунала.

Контр-адмирал С. Д. Тылтынь

— Румянцев! Андрей!

— Колян!

— Никогда, никогда не называй меня «Колян»!

Самохвальский на горизонте!

А это я, ваш покорный слуга, иду себе по улице Города Полковников, никого не трогаю. Небо темное, потому что глубокий вечер, а освещение не работает из-за режима светомаскировки, даже окна не горят — тотальное затемнение.

Шагаю из Центрального госпиталя, где мне по направлению с «Трех Святителей» чистили печень от милленина. Отдача от недолгого, но плодотворного общения с врачами-оборотнями «Эрмандады», их психосканером и тетратаминовой инъекцией. А это такая дрянь, что сама по себе из организма ни за что не вылезет. Раз засела — и на всю оставшуюся, с непредсказуемыми последствиями.

Учитывая нагрузки истребителя, рано или поздно может случиться, например, цирроз. Излечимо, но сильно нежелательно. Короче говоря, меня напугали, и я каждый день таскаюсь в госпиталь. Потому что на «Святителях» нет соответствующего оборудования.

И вот: темнота, снег хрустит под сапогами, я соплю в «дышарик» и поминутно оскальзываюсь. Восстанавливаю равновесие, матерюсь. Устал, хочется спать и жрать. До капонира на Глетчерном шагать еще долго, так как служебный монорельс на профилактике, а машину поймать в такой час почти нереально.

Я объяснимо злюсь и нервничаю.

— Твою мать! — зло выругался я, когда сослепу опять поскользнулся.

В этот момент меня громко окликнул знакомый, очень знакомый голос:

— Румянцев! Андрей!

Вот так и вышло, что посреди темной улицы обнимались два пилота: я и Коля Самохвальский. Мы уже виделись, но несерьезно, мимоходом. А тут разбежались, сшиблись, аж снег полетел с одежки. Интересно, как он умудрился меня засечь в такой-то темноте?

— Ты что здесь делаешь? — спросил я, когда мы вдоволь нахлопались по межлопаточным областям наших организмов.

— Не поверишь: я заблудился! — ответил Коля и в темноте сверкнули все его тридцать два зуба. Улыбается, значит.

Он здорово похудел и осунулся за время нашей разлуки, о чем я ему и сообщил.

— На себя посмотри, Товарищ Российская Директория![1]— отшутился тот, никогда не лезший за словом в карман.

— Ладно. Сообщаю: мы сейчас на углу 3-й Пехотной улицы и Московского проспекта. Тебе к нашему корыту? — Я указал пальцем пеленг.

— Именно! Ты меня спас. Я ж с Глетчерного не вылезаю, а тут выбрался на променад… Пора домой к папочке Готовцеву, а монорельс закрыт. Ни одного мобиля. Ну и пошел пешком. — Коля застенчиво почесал затылок и я обнаружил, что он в парадной фуражке, отчего уши синие-пресиние, ибо температура за бортом совсем не курортная.

— Коля, ты что, девушку себе нашел? — спросил я, отстраняясь.

К фуражке прилагалась парадная же шинель, наглаженные брюки, штиблеты — не самый лучший вариант при таких-то погодах! Самохвальский вкусно пах, что ощущалось даже сквозь кислородную маску, а глаза подозрительно блестели. Куда в таком виде можно ходить в Городе Трех Звезд?

К начальству. Или по бабам.

— А чему ты удивляешься? — пожал плечами Коля и потер уши.

Мы зашагали по Московскому проспекту. Ближе через Пехотную, но на проспекте сохранялся неиллюзорный шанс поймать попутку.

— Как чему удивляюсь?! Я тебя вообще не могу представить в обществе… ну это… лучшей половины! Не в том смысле, что вообще, а в том… короче, ты ведь убежденный холостяк!

— А кто тебе, товарищ Румянцев, сказал, что я от дамы, а? — Коля хитро прищурился.

— Ты!

— Ничего похожего! Я спросил, что тут удивительного: молодой здоровый мужчина, без особых вредных привычек, познакомился с девушкой. Но я не говорил, что я герой этого сценария. — Самохвальский, как обычно, был велеречив, не запинался и выражал мысли логически выверенными категориями.

Я махнул рукой, точно пробивал ему подзатыльник.

— Уел, черт!

— Это элементарно! — Николай засмеялся, но как-то с натугой, не от души. — Учебник «Основы логики», Воениздат, 2565 год.