Книга Конан и Нефритовый Кубок - Джеральд Старк

Скорбно вздыхающий Шетаси уль-Айяз предпочел держаться от воспитанника и пребывающего в скверном расположении духа жеребца в разумном отдалении. Еще до выхода с Конного Поля он попытался отговорить подопечного от безумной затеи, но разве можно вести пристойную беседу, когда рядом фыркает и храпит разъяренный конь?

Воображение почтенного уль-Айяза разыгралось не на шутку, с готовностью рисуя в самых черных красках предстоящее объяснение с месьором Рекифесом. И с Барчем ит'Карангом, который через два-три дня прибудет в город, горя желанием узнать, куда накануне Осеннего Приза подевалась его лучшая лошадь. Все беды оттого, что мальчишка слишком далеко зашел в своем рвении! Скачки – самое непредсказуемое из игрищ. Даже безусловный победитель может перед самым концом забега споткнуться о крохотный камешек и полететь вверх тормашками. Единственный умный поступок, который совершил подопечный – заручился обещанием поддержки у Рабиля. Всенепременно нужно воспользоваться этой поддержкой, причем желательно, чтобы она выражалась в круглой сумме золотых либо серебряных монет…

За печальными размышлениями уль-Айяз не заметил, как они преодолели длинную и шумную Девро, миновали незримую границу между издавна соперничающими кварталами Скена и Ночная Пустошь, свернули налево и вышли к казармам Сыскной Когорты. У ворот маялся скучающий стражник. Завидев приближающихся человекоохранителей, он поперхнулся неоконченным зевком и осведомился:

– Это что?

– Конь, – раздраженно буркнул Конан. Огненный Феникс высокомерно обозрел растерянного караульного, растрескавшиеся створки и видневшийся за ними мощеный двор, поразмыслил и решил, что входить ему не хочется. В подтверждение замысла саглави попятился, стараясь выдернуть из рук варвара удила.

– А зачем вы его сюда привели? – ошеломленно заикнулся стражник.

– Побудет живой уликой, – объяснил уль-Айяз и вполголоса поинтересовался: – Рекифес здесь?

– Куда он денется… – горестно вздохнул караульный и обеспокоено воззрился на занимавшихся перетягиванием кожаного ремешка подростка и рыжего коня. – Куда вы его собираетесь поставить?

– В конюшню, само собой, – удивился вопросу почтенный Шетаси.

– Там крыша протекает, – с готовностью доложил страж порядка. – И дверь сломана.

– Но каких-то лошадей там держат? – пропыхтел Конан, коему наконец удалось втащить упрямого жеребца за ворота.

– Водовозную клячу и двух старых меринов для курьеров, – пожал плечами караульный. Оглянулся и быстрым шепотом добавил: – Между прочим, сюда идет Рекифес.

Шетаси мысленно пожелал оказаться как можно дальше от Казарм и от Шадизара. Скажем, на Полуденном Побережье. И чтобы поблизости не шлялись никакие молодые и целеустремленные варвары, а также породистые скакуны с мерзким характером и разъяренные начальники, способные под горячую руку испортить жизнь кротким, ни в чем не повинным подчиненным.

Месьор Рекифес, впрочем, разъяренным не выглядел. Скорее, чрезвычайно удивленным. Он внимательно оглядел храпящего коня, съежившегося уль-Айяза и растерявшего изрядную часть своей самоуверенности новичка, после чего спокойно поинтересовался:

– Если мне не изменяет зрение, это прославленный Огненный Феникс?

– Он самый, – хором подтвердили Шетаси и Конан. Саглави, услышав свою кличку, поставил уши топориками и подозрительно скосился на Верховного Дознавателя, – вероятно, задумывал новую каверзу.

– Разве ему не положено сейчас быть на Конном Поле? И почему он такой… грязный и потрепанный? Его владелец знает, где находится лошадь?

Повисло нехорошее молчание. Поскольку мальчишкой явно овладел приступ немоты, Шетаси решился заговорить первым.

– Он упал, – решительно начал почтенный старший письмоводитель. – Ни с того, ни с сего. Об него споткнулись остальные скакуны и получилась изрядная свалка, едва не погубившая финальный заезд. Пока лошади топтались на месте и лягали друг друга, кто-то из них от души прогулялся по ребрам Тархалла, наездника Феникса. Тот, само собой, помер. Конан решил, что здесь дело нечисто. Месьор Аддах, владелец Ристалища, с ним согласился. А Барча, хозяина Феникса, в городе нету. Он на пастбищах в Карпашских горах. Поэтому мы привели коня сюда. Вот.

Выговорив, Шетаси почувствовал облегчение и заранее смирился с тем, что рассвирепевший Рекифес сейчас отругает их обоих, прикажет немедля доставить жеребца в особняк ит'Каранга и передать нижайшие извинения за самоуправство, а затем распорядится выгнать некоего уль-Айяза вкупе с бесталанным подопечным из рядов Сыскной Когорты. Ну и пусть. Сколько можно бегать за жуликами и рыться в пыльных бумагах?

Дознаватель молча обошел вокруг настороженно следившего за ним коня, скорчил недовольную гримасу и внезапно кивнул:

– Ладно. Ведите его на конюшню и постарайтесь выбрать стойло почище. Не представляю, чем вы станете его кормить…

– Сеном, как всех лошадей, – заикнулся Конан, за что удостоился недоверчивого хмыканья Рекифеса.

– Обошлось, – с невероятным облегчением вздохнул Шетаси, глядя вслед немедийцу, торопливо поднимавшемуся по ступенькам Сыскной Управы. Убедившись, что грозный дознаватель скрылся за дверью, уль-Айяз обернулся к подопечному, ехидно вопросив: – Сынок, что ты теперь собираешься делать?

– Э-э… – не нашелся с ответом начинающий страж закона. – Для начала посмотрим, куда бы пристроить коня.

– Валяй, – охотно согласился Шетаси. – Я к этой зверюге даже под угрозой смерти подходить не стану.

Караульный на воротах ничего не преувеличил: конюшня Сыскной Когорты и в самом деле пребывала в прескверном состоянии. На ее ремонт вечно не хватало денег, и оттого меж потолочных балок кое-где красноречиво просвечивали голубые кусочки неба, большая часть стойл пустовала, а трое обитателей выглядели весьма запущенными и недовольными жизнью.

Бросив на новое место жительства один-единственный взгляд, Феникс сразу составил о нем крайне невыгодное мнение и пнул ближайшую копну подгнившего сена. Та с шорохом развалилась, наполнив темноватое пустынное помещение запахом преющей травы и мышиных гнезд. Шетаси оглушительно чихнул и с сомнением огляделся по сторонам.

– Пожалуй, вон то подойдет, – высказался он, указывая на клетушку слева от центрального прохода. – Коли ты ее почистишь и приведешь в порядок, и если боги проявят толику благосклонности, то сия драгоценнейшая скотинка сумеет протянуть на наших хлебах денька три-четыре, прежде чем откинет копыта. Надеюсь, к тому времени вернется Барч и заберет ее домой. Послушай, ну зачем тебе понадобилось тащить с собой несчастное животное? И не тверди мне о доказательствах! Что ты собираешься доказывать с помощью бессловесной твари? Думаешь, она укажет тебе на преступника? Или расскажет, по какой причине у нее вдруг подогнулись ноги посреди скачки? Кстати, имей в виду – едва по городу пройдет слух, что Огненного Феникса содержат в конюшне, где приличного засова-то нет, сюда сбегутся все наши конокрады.