Книга Дюна. Дом Атрейдесов - Кевин Андерсон

— Да, сэр.

Лето ощутил сладковато-йодный запах табака из водорослей. Он нахмурился, надеясь, что дым скрыл выражение его лица. Такое изменение образа жизни было ему не по нраву, но он уважал своего отца; на собственном опыте Лето познал, что отец никогда не бросает слов на ветер и его единственным искренним желанием было, чтобы сын пошел по его стопам. Старый герцог хотел, чтобы это желание непременно исполнилось.

Герцог откинулся на спинку кресла и принялся раскачиваться.

— Парень, я вижу, что ты не очень доволен тем, что тебе предстоит, но это будет прекрасная школа для тебя и сына Доминика. Здесь, на Каладане, вы поймете, как нам удается держать в повиновении наших подданных, добившись от них безусловной верности, почему мы можем доверять своим людям, чего не могут позволить себе иксианские правители.

Пауль посерьезнел. В его глазах не было больше насмешливого выражения.

— Сын мой, есть одна очень важная вещь, которую ты должен понять: на их индустриальной планете люди гораздо важнее любых машин.

Это была любимая поговорка отца; фраза отражала сущность старого герцога. Для него эта истина была так же важна, как дыхание.

— Именно поэтому наши солдаты сражаются так доблестно.

Пауль подался вперед, утонув в облаке дыма, которое только что выдохнул.

— Настанет день, мальчик, когда ты станешь герцогом, патриархом Дома Атрейдесов. Ты займешь подобающее тебе место в Совете Земель. Твой голос будет иметь такое же право, как голос любого правителя из Великого Дома. Это очень большая ответственность.

— Я справлюсь с ней.

— Я уверен в этом, Лето… но пока успокойся. Люди могут понять, что ты несчастлив, а если несчастлив герцог, то несчастливы и его подданные. Пусть все тяготы проходят сквозь тебя и над тобой; только тогда они не смогут причинить тебе вред. — Он предостерегающе поднял палец. — Больше радуйся.

Радость. Лето снова подумал о дочери банкира Гильдии. Представил себе полную округлость ее грудей и бедер, влажный чувственный рот, ее соблазнительный, зовущий, околдовывающий взгляд.

Наверно, он не так серьезен, как думает его отец…

Лето сделал еще один глоток цидритного сока, горьковатая прохлада ласково пощекотала горло.

— Сэр, при вашей проверенной лояльности, при известной всем верности Атрейдесов своим союзным обязательствам, почему иксианцы подвергают нас столь многочисленным проверкам? Неужели вы думаете, что Атрейдесы со всеми их чертами могут стать предателями? Можем ли мы стать такими, как… как Харконнены?

Старый герцог нахмурился.

— Было время, когда мы не очень отличались от них, но ты еще не готов слушать эти истории. Вспомни пьесу, которую мы только что смотрели. — Он поднял палец. — Обстоятельства и вещи меняются. Союзы образуются и разваливаются по малейшей прихоти.

— Но не наши союзы.

Пауль выдержал взгляд серых глаз сына, потом отвернулся и посмотрел в угол, где стояла дымовая завеса от его трубки.

Лето вздохнул. Он хотел знать так много и немедленно, и ему давали это знание, но слишком маленькими порциями, такими угощали гостей на вечерах, которые устраивала мать.

Было слышно, как за дверью ходили люди, убиравшие театр для следующего представления «Агамемнона». Актерам надо отдохнуть, переодеться и подготовиться к встрече с новой публикой.

Сидя здесь, в этой потайной комнате вместе с отцом, Лето с небывалой до сих пор остротой ощутил, что он уже мужчина. Может быть, в следующий раз он тоже закурит трубку и будет пить что-то покрепче, чем цидритный сок. Пауль смотрел на сына с нескрываемой гордостью.

Лето улыбнулся в ответ и попытался вообразить, каково это: быть герцогом Атрейдесом. Потом его охватило внезапно нахлынувшее чувство вины: ведь для того, чтобы он сам стал герцогом, должен умереть его отец; только тогда он наденет знак герцогского достоинства — кольцо Атрейдесов. Он не хотел этого и был очень рад, что впереди еще много времени. То было настолько далекое будущее, что о нем не стоило даже думать.

~ ~ ~

Космическая Гильдия: одна из опор политического треножника, на котором зиждется Великое Соглашение. Гильдия стала второй по счету школой психофизической тренировки (см. Бене Гессерит) после Джихада Слуг. Монополия Гильдии на космическое сообщение, транспорт и ее роль в банковском деле настолько важны, что время основания Космической Гильдии принято за точку отсчета Имперского Летосчисления.

Терминология Империи

С высоты Трона Золотого Льва Эльруд IX скосил глаза вниз на стоявшего у подножия помоста широкоплечего, излишне самоуверенного человека, который осмелился поставить обутую в пыльный ботинок ногу на нижнюю ступень трона. Лысый, как мраморный набалдашник перильной балясины, граф Доминик Верниус продолжал вести себя, как популярный и живописный герой многочисленных войн, хотя они остались в далеком прошлом. Сомнительно, чтобы кто-то вообще помнил те славные времена безудержной отваги и доблести.

Имперский канцлер, Эйкен Хесбан, торопливо подбежал к Доминику и коротко приказал ему убрать дерзкую ногу со ступени. Лицо Хесбана отливало нездоровой желтизной, рот обрамляли длинные вислые усы. Лучи послеполуденного кайтэйнского солнца отбрасывали светлые полосы на стены, рисуя золотистые ручейки на стеклах узких призматических окон.

Граф Верниус Иксианский убрал со ступени ногу, как приказал ему канцлер, но продолжал почтительно смотреть в лицо императору. Иксианский гребень — пурпурно-медный свиток ~ украшал ворот парадного мундира. Хотя Дом Коррино был гораздо могущественнее, чем правящее семейство Икса, Доминик вел себя с императором как с ровней, будто их прошлое — история взлетов и падений обоих родов — давало ему право не придерживаться формальностей этикета. Канцлер Хесбан явно не одобрял такие манеры графа.

Несколько десятилетий назад Доминик водил в бой имперские легионы. Было это во время кровопролитных гражданских войн, и с тех пор граф не слишком величал императора. Эльруд тогда собственными руками вверг себя в политический скандал, заключив скоропалительный брак с четвертой женой по имени Хабла. Для сохранения стабильности нескольким вождям Совета Земель пришлось использовать всю свою военную силу. Дом Верниусов, так же как и Дом Атрейдесов, оказался в числе таких вождей.

И вот теперь Доминик, пряча в усах усмешку, дерзкими глазами рассматривает императора. Старый стервятник не заслужил трон великими деяниями или подвигами. Один из родственников Доминика когда-то сказал: «Если ты рожден для власти, то должен доказать это делом или отступить. Делать что-то меньшее просто бессовестно».

Доминика обуревало нетерпение. Он стоял на выложенном полированными плитами полу, едва удерживая желание переминаться с ноги на ногу. Говорили, что эти камни собраны со всей Империи — по одному с каждой планеты. Когда же Эльруд соизволит заговорить? Миллион планет? Невозможно, чтобы здесь был миллион плит, но пусть меня повесят, если я стану их пересчитывать.