Книга Триумф душ - Алан Дин Фостер

Она положила руку ему на плечо – ободряющий жест, без всякого тайного смысла.

– Держись, пастух. Я тоже не буду сидеть без дела, глядишь, что-нибудь и придумаем.

Она повернулась и пошла на главную палубу.

Оставшись в одиночестве, Эхомба принялся внимательно изучать саргассы и стены, за которыми расстилалась желанная поверхность моря.

«Если бы я и впрямь мог поговорить с рыбами, – подумал он. – Но, может быть, здесь существуют иные существа, более понятливые, чем рыбы?» Следом явилась предательская мысль, что, в общем, здесь не так уж и плохо, разве что не хватает земли – а так вполне можно жить: много рыбы, растений тоже в избытке. Можно обойтись и без суши. В конце концов приспособимся.

Мелькнул в памяти отрывок из какой-то древней легенды, которую он в детстве слышал от Мерубы. Этиоль ухватился за короткую фразу, пытаясь вспомнить, о чем там шла речь, но за давностью лет содержание легенды ускользало из памяти, рвалось на отдельные, не связанные между собой фрагменты.

Наконец Эхомба, отчаявшись, отправился спать, а корабль остался недвижно стоять посреди райской долины, ставшей его тюрьмой.

– Шлюпку на воду!

Наступившее утро было точной копией предыдущего: то же спокойствие, то же изобилие солнечного света, тот же легкий ветерок. Но стоило взглянуть на матросов, как становилось ясно: что-то неладно. Лица у всех были озабоченные – или, точнее сказать, озадаченные. Матросы не могли взять в толк, почему ремонтные работы закончены, а корабль по-прежнему торчит на месте.

Эхомба и Станаджер встретились на корме. Скоро к ним присоединился Симна.

– Собираешься на рыбалку? – поинтересовался северянин, услышав команду.

– Помолчи, – попросил его Этиоль. – Мне ночью кое-что пришло в голову. Я должен сосредоточиться.

Станаджер предложила:

– Я могу послать с тобой Териуса. Ты не собираешься заплывать далеко?

– Нет. Почему бы тебе не отправиться со мной?

Она ткнула большим пальцем себе за спину.

– Я – капитан «Грёмскеттера». Капитан не имеет права покидать свой корабль посреди океана. Но я буду наблюдать за вами.

Эхомба кивнул:

– Надеюсь, я быстро. Надо успеть до полудня, а то станет слишком жарко.

– Что ты собираешься искать, Этиоль?

– Пока сам не знаю. Что-нибудь, имеющее отношение к древней легенде, которую когда-то поведала мне одна старая ведьма из Наумкиба.

– Не очень-то обнадеживает.

Эхомба загадочно и в то же время ободряюще усмехнулся.

– Наши ведьмы не похожи на других.

Спустили шлюпку. Пастух устроился на носу и попросил Териуса подплыть к участку, где саргассы гуще всего.

– Таких здесь полным-полно, – ответил первый помощник, берясь за весла. – Только я не понимаю, зачем это все нужно?

Шлюпка медленно двинулась от «Грёмскеттера».

– Далеко нам заплыть не удастся, – продолжал разглагольствовать Териус, – да и долго здесь веслами не поработаешь. Трудно, – объяснил он Этиолю, хотя тот ни о чем его не спрашивал. – Словно по грязи гребешь или по болоту. Видишь, сколько дряни цепляется за весла?

– Тогда вернемся к кораблю и попробуем в другом месте, – в конце концов откликнулся Эхомба.

Как и предупреждал Териус, скоро они заплыли в такую гущу, что шлюпка почти перестала двигаться вперед, несмотря на все усилия гребца.

– Дальше у меня сил не хватает…

– Греби назад, – сказал Этиоль. Он не отрываясь вглядывался в бурые водоросли, но никак не мог найти то, что искал. – Попробуем еще где-нибудь.

Однако едва Териус начал разворачивать шлюпку, как вдруг из воды выпрыгнуло странное существо. Его гладкая кожа была испещрена пятнами цвета опавших листьев – такая маскировка отлично скрывала животное среди бурых саргассов. Снова нырнув, оно развернулось и высунуло морду. Черные овальные глаза без зрачков уставились на людей. Они тускло поблескивали, как два округлых, угольного цвета звездных сапфира. Маленький рот был похож на округлую щель, подбородка у существа не было. Морда была безволосой, вдоль туловища тянулись жабры.

– Каллинда уелле Мак! – воскликнул Териус и на мгновение выпустил весла из рук. – Во имя десяти морей, что это?

– Частица утраченных воспоминаний, – ответил Эхомба. Он ничуть не испугался при появлении неведомого зверя.

– Фрагмент легенды, которую те, кому пришлось побывать в океане, рассказывали ребятишкам в моей деревне. – Он придал своему лицу выражение, которое, по его мнению, должно было понравиться существу, и сообщил Териусу:

– Это саргассовый человек.

IV

Когда прямо перед шлюпкой неожиданно возникло коричневато-зеленое блестящее тело человекоподобного существа, матросы «Грёмскеттера» не на шутку встревожились. Алита зашевелился, недовольный тем, что ему не дают подремать, а Симна и Хункапа бросились к поручням. Широко ухмыляясь, меченосец поспешил успокоить взбудораженных членов команды.

– Все в порядке! Я же говорил, что мой друг – великий волшебник. Смотрите, кого ему удалось вызвать из моря.

– Не похоже, чтобы он кого-то вызывал, – выкрикнул кто-то из моряков. – Скорее Териус и твой дружок застряли в водорослях, а эта тварь сама выскочила перед ними.

Симна бросил на моряка гневный взгляд, затем улыбнулся застывшей от изумления Станаджер.

– Нет, это Этиоль его вызвал. Ты же сама видела. Все видели!

«По крайней мере надеюсь», – с тревогой подумал он про себя.

Териус тоже встревожился, но виду не подал и, справившись с изумлением, переспросил:

– Какой человек?

Эхомба, не сводя глаз с человекоподобного существа, объяснил:

– Саргассовый. Они обитают в скоплениях водорослей, которые можно встретить во всех океанах. Я их никогда раньше не видел, но о них рассказывали старики из нашей деревни.

Пастух бросил взгляд на растерянного помощника капитана и добавил:

– Разве тебе, Териус, неизвестно, что наш мир служит домом для множества разновидностей людей? Есть гу-люди, подобные тебе и мне, а есть и такие, что обитают в саргассах. В пещерах живут пещерники, в диких местах кочуют древние люди, неандеры. Кроме того, есть народ деревьев, народ песков и еще много других племен.

Первый помощник пожал плечами.

– Я никогда даже не слышал о тех, которых ты упомянул.

– Жаль! Наверное, нужно вырасти в бедном засушливом краю, чтобы научиться видеть то, чего другие не различают. Скорее всего мы, наумкибы, умеем это потому, что нам особенно нечего разглядывать, в наших краях мало разнообразия.