Книга Начало Петровской эпохи - Вольдемар Балязин

В Москве он стал преподавателем в школе мужского Заиконо-спасского монастыря.

Несведущим название монастыря может показаться необычным и даже странным. Однако это его краткое обиходное название. А официально обитель именовалась: «Монастырь Всемилостивейшего Спаса на Никольском крестце, что за Иконным рядом». Располагался монастырь на Никольской улице, рядом с Кремлем и Печатным двором.

Вскоре же о глубоких и разносторонних знаниях Симеона Полоцкого стало известно в Кремле, и царь Алексей Михайлович взял его к себе, поручив Полоцкому учить и наставлять своих детей – царевичей Алексея и Федора и царевну Софью. Преподавал Симеон легко и весело, говоря об одном предмете, безо всякого труда переходил на другой, приводил множество интересных примеров и часто излагал урок стихами, чтобы лучше запоминалось то, о чем он говорил. Он же приохотил своих подопечных к театру, первые гастроли которого открыла немецкая труппа. Руководил ею пастор из Немецкой слободы Иоаганн Готфрид Грегори.

Занятия с царскими детьми Полоцкий строил таким образом, чтобы сделать их по мере своих сил всесторонне образованными людьми. Он придерживался этого принципа потому, что для него образованность являлась высшей ценностью бытия. Для него Божественное Слово – Логос, Слово Священного Писания и простое обиходное слово хотя и отличались друг от друга, но не настолько сильно, чтобы восприниматься как нечто совершенно разное. Обиходное слово было для Полоцкого первоэлементом знания, и потому он воспринимал мир как некую огромную и мудрую книгу и в труде «Вертоград многоцветный» поместил стихотворение «Мир есть книга»:

Мир сей приукрашенный – книга есть велика, Еже словом написан всяческих владыка. Пять листов препространных в ней ся обретают, Яже чудна писмена в себе заключают…

Первый лист, по Полоцкому, – небо и светила на нем; второй – огонь; третий – воздух и в нем дождь, снег, облака и… птицы; четвертый – вода, в коей обитает множество животных; и пятый – земля с деревьями, травами, животными и человеком. И всякий, читающий эту книгу, говорит всем: «О Человеколюбивый, царствуй на небе».

Столь же высоко ставили образованность и помощники Полоцкого в деле обучения и образования царских детей – Сильвестр Медведев и Карион Истомин, о которых речь пойдет дальше. Медведев был ближайшим и лучшим из учеников Полоцкого – его первым сподвижником и помощником во всех монастырских, школьных и типографских делах. Медведев преподавал царевичам и царевне греческий, латинский и польский языки.

Третьим их учителем был дальний родственник Медведева и так же, как и он, ученик Симеона Полоцкого, поэт и переводчик Карион Истомин.

Переводя с латинского языка – тогдашнего языка западноевропейской науки, Истомин познакомился с историческими и педагогическими трудами.

Потом и Полоцкий, и Медведев, и Истомин напишут не одну книгу и не один учебник, о чем будет рассказано немного погодя.

Однако главное было в том, что их судьбы оказались тесно связаны не только между собою, но и с судьбой и жизнью их воспитанницы и любимой ученицы – царевны Софьи Алексеевны.

Юность Софьи Алексеевны

Не только уроки Симеона Полоцкого уводили Софью из терема. Уже в детстве она смотрела первые спектакли в придворном театре, и хотя были они строго религиозными и очень нравоучительными, все же это был еще один прорыв на свободу, в пестрый, широкий, увлекательный мир человеческих страстей и раздумий.

Выходы в театр привели к тому, что Софья не только увлекла сестер новым для них развлечением, но и превратила их всех в актрис, сочинив для постановок несколько пьес. Об одной из них, называвшейся «Обручение Святой Екатерины», мы знаем из записок графини Головиной, которая играла в этой пьесе вместе с шестью сестрами-царевнами.

Головина вспоминала, что одна из царевен – Мария Алексеевна, – балуясь, сунула ей за шиворот черного таракана, от чего Головина едва не лишилась сознания. (Впоследствии Головина всю жизнь так боялась тараканов, что немедленно бросала дом, если видела, что они в нем появились.)

Спектакль «Обручение Святой Екатерины» девочки играли в день именин Софьи, и она исполняла в нем главную роль.

Знаменитый историк Николай Михайлович Карамзин через полтора века после того, прочитав текст этой пьесы, утверждал, что «царевна могла бы сравняться с писательницами всех времен». И если сестры ее, занимаясь рукоделием, более всего шили и вышивали, то Софья предпочитала переписывать книги. До наших дней сохранилось переписанное и украшенное сложнейшими заставками и заглавными буквицами Евангелие, отчего можно считать Софью Алексеевну довольно искусной художницей.

Был в ее покоях и немецкий клавесин с клавикордами, на коем она преизрядно играла.

В годы юности Софьи даже в строго ортодоксальной православной церкви появились некие новшества – вошло в моду многоголосное пение привезенных с Украины певчих, сменившее довольно унылое, гораздо более однообразное исполнение «демественных» напевов. Театр, музыка, стихосложение, называемое тогда латинским словом «версификация», были не единственными увлечениями юной царевны. В основе ее недюжинной для того времени эрудиции лежала любовь к чтению.

В ее покоях было невиданное в любом тереме множество книг – не только церковных, но и светских, среди которых были и труды по Государственному устройству разных стран, книги на латыни и на польском, которые чаще других приносил ей Симеон Полоцкий.

И длилось это десять лет, с десятилетия ее и до двадцатилетия. Карион Истомин был третьим наставником Софьи. Он доводился родственником Сильвестру Медведеву, служил в Московской духовной типографии и первым из образованных русских людей занялся вопросами педагогики и обучения. Истомин был последователем выдающегося чешского педагога-гуманиста Яна Амоса Коменского, автора первого руководства по семейному воспитанию «Материнская школа», которое было известно Истомину и положениям которого он следовал.

К несчастью, постулаты материнской школы на практике оставались втуне, ибо девичьи терема Московской Руси были сродни женским монастырям. И все же даже в таких условиях царевна Софья сохраняла живость ума, любознательность и относительную самостоятельность.

В то время как царевна приобщалась к знаниям, ее отец все больше отходил от интересов своих былых единомышленников и друзей, ибо и возраст, и необъятные государственные дела уже не позволяли Алексею Михайловичу уделять время любомудрию и благочестию. Из-за этого в окружении Софьи Симеон Полоцкий не был белой вороной среди других ее наставников. Под стать ему были и Сильвестр Медведев, и Карион Истомин. Из наставников Софье ближе всех был, пожалуй, Сильвестр – один из любимых учеников Полоцкого, успешно трудившийся над изучением греческого, латинского и польского языков в школе Заиконоспасского монастыря. Привлеченный своим учителем в кремлевские покои, Медведев стал преподавать царевичам и царевне эти языки и мог убедиться, что девочка овладевала ими лучше своих братьев.

Сильвестр Медведев