Книга Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

Местонахождение Дитя-императрицы было определено с высокойстепенью точности. К счастью, она сидела довольно недалеко от единственногоминиатюрного корабля-разведчика, который долетел до цели. В нервную систему еевеличества было вживлено надежное микроустройство, излучение от которого хорошофиксировалось. На экране точное положение тела Императрицы отмечала краснаякукольная фигурка. Деталей хватало для того, чтобы видеть, в какую сторонусмотрит ее величество. Было ясно даже, что она сидит положив нога на ногу.Солдат риксов, на схеме выглядевших ярко-синими фигурками, тоже было довольнолегко определять. Сервомоторчики, обеспечивающие элементы биомеханическогоапгрейда, при движении издавали ультразвуковые импульсы, которые без трудазасекал корабль-разведчик. Кроме того, риксы переговаривались друг с другом —видимо, были уверены в том, что помещение не прослушивается. Аудиосигнал иззала поступал превосходного качества, легко различался грубоватый риксскийакцент. Компьютер-переводчик в данный момент разбирался со сложностямириксского военного жаргона, чтобы составить грамматический каркас. На этодолжно было потребоваться некоторое время, поскольку языки приверженцев культариксов развивались крайне быстро. Буквально за год происходили заметныеперемены. Несколько десятилетий после Вторжения равнялись тысяче лет лингвистическогодрейфа в любом нормальном человеческом языке.

Всего в зале находились четверо боевиков-риксов. Еще трое,судя по всему, стояли в дозоре где-то поблизости.

Четверо риксов в зале уже были под прицелом. Цель размером счеловека можно было без труда поразить сверхточной ракетой, пущенной с орбиты,причем боевая ступень покидала двигательную еще до того, как срабатываласистема оборонительной сигнализации. Сами снаряды представляли собой пули изособого, кибернетически структурированного сплава и были способны пробить стеныдворца, как моноволокно лист бумаги. Два десятка морских пехотинцев ужеприготовились к десантированию. Им поставили цель добить находящихся подприцелом риксов (а всем известно, как это трудно) и заодно прикончить ихнапарников. С отрядом отправлялся корабельный врач — на тот случай, если быслучилось худшее, и Дитя-императрица оказалась ранена.

При этой мысли капитан Зай судорожно сглотнул и понял, что вгорле у него жутко пересохло. План спасательной операции был слишком сложнымдля того, чтобы хоть что-то не сорвалось.

Может быть, аппаратчики предложат что-нибудь получше.

Посвященная

Незадолго до того, как курьерский корабль пристыковался к«Рыси», посвященная Виран Фарре из Имперского Политического Аппарата впоследний раз попыталась разубедить адепта.

— Прошу вас, подумайте еще, адепт Тревим, —проговорила она шепотом будто боялась того, что звук ее голоса сможетпреодолеть десятки метров термосферы [3] между курьерскимзвездолетом и «Рысью». Впрочем, кричать нужды не было. Лицо адепта сейчас —как, собственно, все время в течение последних четырех часов — было совсемрядом, в считанных сантиметрах от ее лица. — В спасательной операциидолжна участвовать я.

Третий обитатель пассажирской каюты курьерского корабля(каюта была одноместная и комфортом не отличалась) фыркнул, вследствие чего егоотбросило на несколько сантиметров в сторону носа звездолета — в каютесохранялась невесомость.

— Вы мне не доверяете, посвященная Фарре? —строптиво произнес Баррис.

То, что он так подчеркнул титул, было для него типично. Онтоже был посвященным, но получил это звание, будучи намного моложе ее.

— Нет, не доверяю, — отрезала Фарре и сноваустремила взгляд на женщину-адепта. — Этот молодой дурень с таким жеуспехом может как угробить Дитя-императрицу, так и помочь ее спасению.

Адепт ухитрилась отвести взгляд и уставиться в одну точку,что даже для мертвой женщины было подвигом в помещении объемом в два кубическихметра.

— Вот чего вы не понимаете, Фарре, — проговорилаадепт Харпер Тревим, — так это того, что продленное существованиеИмператрицы имеет второстепенное значение.

— Адепт! — прошипела Фарре.

— Позвольте напомнить вам, что мы служим ВоскрешенномуИмператору, а не его сестре, — сказала Тревим.

— Я давала клятву верности всему императорскомудому, — ответила Фарре.

— В сложившихся обстоятельствах весьма маловероятно,что Императрица когда-либо наденет корону.

— Очень скоро у нее, может быть, и головы не будет, чтобыкорону носить, — добавил несносный Баррис.

При этих словах даже адепт Тревим неприязненно скривилась.Она обратилась к Фарре, и ее голос в тесной каюте прозвучал резко и колко:

— Поймите вот что: Тайна Императрицы важнее ее жизни.

Фарре и Баррис вздрогнули. Даже упоминание о Тайне былоболезненно. Посвященные пока еще не умерли — двое из нескольких тысяч живыхлюдей в Политическом Аппарате. Только долгие месяцы отвратительных тренировок итело, нашпигованное суицидальными шунтами, позволяли им смиряться с тем, чтоони знали.

Тревим, умершая и воскрешенная пятьдесят лет назад, моглаговорить о Тайне спокойнее. Но она взошла в Аппарате на уровень адепта еще прижизни, а опыт тренинга никогда не умирал. Старуха упрямо стиснула зубы. Те,кого было принято именовать «теплыми», говорили, будто бы воскрешенные нечувствуют боли, но Фарре хорошо знала, что это не так.

— Императрице, — продолжала Тревим, — грозитдвойная опасность. Если ее ранят, и если ее будет осматривать врач, то Тайнараскроется. Я верю, что если такое произойдет, посвященный Баррис сумеетпринять правильное решение.

Фарре раскрыла рот, но не нашлась, что сказать. Все, чтосоставляло сущность аппаратчицы, бурлило внутри нее, поглощало ее мысли, ееволю. От такого откровенного упоминания о Тайне у нее всегда начинала кружитьсяголова. Адепт Тревим своими заявлениями лишила Фарре дара речи так, будто вкаюте произошла декомпрессия.

— Думаю, я ясно выразилась, посвященная, —проговорила адепт. — Вы слишком чисты для этого бурного мира, ваши понятияо дисциплине слишком глубоки. Посвященный Баррис ниже вас по рангу, но онсделает свою работу с ясной головой.

Баррис что-то залопотал, но адепт ледяным взглядомутихомирила его.

— Кроме того, Фарре, — с улыбкой добавилаТревим, — вы уже слишком стары для того, чтобы вступать в ряды морскойпехоты.

В это самое мгновение курьерский звездолет содрогнулся,пристыковавшись к «Рыси». Никто из троих не произнес больше ни слова.

Дитя-императрица

Внизу, в двухстах семнадцати километрах от «Рыси»Дитя-императрица Анастасия Виста Каман, которую во всех Восьмидесяти МирахИмперии именовали Первопричиной, с подобным смерти спокойствием ожидаласпасения.