Книга Волчья стая - Алексей Макеев

Он протянул Гурову пластиковую карточку со своей цветной фотографией. На фотографии заместитель Давиденко выглядел еще противнее, чем в жизни… Да, внизу прямоугольной пластинки можно было различить тонкую фигурную паутинку штрих-кода.

– Алексей Борисович считал, – пояснил Сарецкий, – что доверять в наше время частным охранным агентствам неразумно. И с вневедомственной связываться не хотел. Теперь, после случившейся трагедии, задним числом, я понимаю, что это было неверное решение. Но Давиденко в свое время настаивал именно на нем. В каждом кабинете имеется специальная кнопка, когда посетитель дает вызов, то на экранчике появляется его изображение и дверь разблокируется. Давиденко уверял, что такая система надежнее, исключен человеческий фактор.

«Почему бы это? – подумал Лев. – Не потому ли, что охранники обычно неплохо осведомлены о делах тех, кого они охраняют? И такая осведомленность охраняемым резко не в дугу? Электроника нездорового любопытства не проявляет и ненужных выводов не делает. И здесь не экономия, такая охранно-пропускная система с телеметрией – это не примитивный домофон, хоть принцип тот же».

Гуров поднял взгляд, внимательно осмотрел окна кабинета. Да, если бы они выходили на улицу, то, во-первых, убийце неоткуда было бы стрелять, а во-вторых, кто-нибудь глазастый обратил бы внимание, что двое суток в окнах не гаснет свет. А так – идеальные условия для покушавшегося получались. Но об этих условиях нужно было заранее знать! Что вновь и вновь подтверждало: убийца не был случайным человеком, он знал, куда и зачем шел.

– Как вы думаете, – спросил Гуров приумолкшего Сарецкого, – почему Давиденко открыл окно тем вечером? Просто потому, что в кабинете душновато?

– Алексей Борисович был настоящим фанатиком свежего воздуха, – пожал плечами Сарецкий, – а здесь, в садике, он очень даже свежий! Все собираемся кондиционер поставить, да руки не доходят.

«И об этом убийца тоже должен был знать, – отметил мысленно Лев. – Равно как и о том, что в окнах кабинета нет кондиционеров. Иначе злоумышленник мог куковать на облюбованной ветке хоть всю ночь. Ох, не дает мне покоя эта веточка! Но в любом случае оч-чень неплохо информированный убийца получается! То есть человек, убивший Давиденко, явно знал его, он не со стороны!»

– Еще два вопроса, Анджей Маркович, – обратился он к Сарецкому. – У Алексея Давиденко среди воспитанников вашего интерната были – как бы это поточнее выразиться? – любимчики? Выделял он кого-то из подростков особо?

– Нет! – ответил Сарецкий так быстро и категорично, что Гуров понял: врет Анджей Маркович, были! Вон как глазенки-то вильнули! – А почему вас это интересует?

– Позвольте пока мне задавать вопросы, договорились? – мягко, но непреклонно сказал Гуров.

За долгие годы сыскной работы, опросив многие сотни свидетелей и допросив многие десятки преступников, Лев Гуров научился инстинктивно чувствовать, когда ему врут.

Не любил полковник Гуров вранья! Оно его настораживало. Вот и сейчас Лев сделал внутреннюю пометочку: Сарецкий неискренен… И вопрос Гурова был ему по каким-то причинам неприятен…

– А второй ваш вопрос? – недовольным тоном пробурчал Анджей Маркович.

– Он может показаться вам несколько странным: имеются ли в «Палестре» механические мастерские со станочным парком?

– А как же, конечно, имеются! – с некоторым недоумением ответил Сарецкий. – Трудовое обучение, то да се… Очень, кстати, неплохие. Нет, никакого особого разрешения для работы воспитанников не требуется, есть мастер производственного обучения, вот под его контролем… Вы удовлетворены? Позвольте напомнить, господин полковник, я тороплюсь на кладбище!

«М-да, фраза звучит весьма двусмысленно, – с внутренней усмешкой подумал Гуров. – Не то место, куда стоит торопиться».

Интересно, что позже Гуров не раз вспоминал эту неуклюжую фразу Анджея Марковича, оказавшуюся пророческой. И то, как непонятная, никаких разумных причин не имеющая тревога, дурное предчувствие мягкой кошачьей лапкой тронуло его сознание. Но предчувствие это было настолько зыбким и неопределенным, что Лев не обратил на него особенного внимания.

– Нет, спасибо, подвозить меня не стоит, – отказался Гуров от услуг Сарецкого. – Пройдусь пешком по Архангельскому и через Мясницкую, тут недалеко. Не смею больше задерживать вас, Анджей Маркович. Я созвонюсь с вами, когда мне вновь потребуется ваша помощь.

– А вы полагаете, что она потребуется? – недовольно поинтересовался Сарецкий, которого перспектива новых встреч с полковником Гуровым явно не вдохновляла.

– Всенепременно! – ласково улыбнулся ему Лев. – Нам с вами еще работать и работать, слишком уж нестандартное заведение создали вы с Давиденко. Нам, грубым ментам, без вас в некоторых педагогических и организационных тонкостях не разобраться. Помилуйте, какая ирония, я вполне серьезно. Так что ждите моего звонка.

…Увы! Тут Лев Иванович просчитался! Откуда было Гурову знать, что не пройдет и двух часов, как Анджей Маркович Сарецкий окажется там, куда телефонную связь не провели. Куда даже по спутниковому каналу никому еще дозвониться не удавалось, что бы там ни говорили спириты и прочие экстрасенсы…

Глава 3

Спускались неторопливые осенние сумерки, окрашивая безоблачное московское небо в густой темно-лиловый цвет. Вторник заканчивался.

Медленно, по капле сгущалась темнота. Вспыхнули фонари, огни реклам, прямоугольники окон. Москва погружалась в теплую сентябрьскую ночь.

Друзья-сыщики сидели за столом на кухне квартиры Льва Гурова. В воздухе слоями плавал табачный дым, пепельница была полна окурков.

Мария Строева, жена Льва, известная московская актриса, уехала со своим театром на гастроли в Питер. Гуров, будучи очень неплохим и оригинальным кулинаром, по извечной русской привычке ленился готовить что-либо для себя и, часто оставаясь «соломенным вдовцом», обходился магазинными пельменями, которыми сейчас угощал «друга и соратника». Еще на кухонном столике присутствовала початая поллитровка «Золотого кольца» и керамическая мисочка с немудреным огуречно-помидорным салатиком.

Настроение у полковников было отвратительным, прямо хоть самих себя в лейтенанты разжалуй! Особенно печально выглядел Станислав Крячко, которому сегодня впрямь досталось так, что дальше некуда!

– Давай, Стас, подробно, – негромко сказал Гуров, плеснув в стопку Крячко на два пальца водки. – И не казнись: не мог ты его спасти. Кто бы предположил подобный оборотец?! Хотя, когда мы с ним прощались, ворохнулась у меня тревожная такая мыслишка… Эх, жаль, внимания не обратил!

«Да, – говорил себе Лев, пытаясь увязать то, что узнал сегодня сам, с рассказом Станислава. – Вот это и есть самая сложная часть нашей работы, а вовсе не в засаде с пистолетом сидеть! Post factum, зная последовательность и взаимосвязь событий, даже распоследний кретин объяснит вам что угодно. А уж умный-то человек… Нет, вы просчитайте цепочку причинно-следственных связей заранее, покуда они еще скрыты в зыбком виртуальном тумане. Вот это и называется настоящей сыскной аналитикой!»