Книга Счастливый дом - Рут Валентайн

Однако Норман не сказал, читал ли он ее письма. Ну и черт с ним. Что бы он о ни думал, его мнение ей глубоко безразлично.

— Забудь об этом. — Он наполнил ее бокал, всем своим видом показывая, что разговор о письмах ему наскучил. — Садись и пей вино. Если ты и впрямь не знакома с завещанием, я расскажу, о чем идет речь.

Алисия, чуть пожав плечами, взяла бокал, но не села. Прошло то время, когда она по его приказу, не раздумывая, ступила бы даже на раскаленные угли. Она неторопливо прошествовала к окну и, раздвинув тяжелые вишневые портьеры, уставилась на звездное небо. На улице свирепствовал мороз, но атмосфера в столовой была куда холоднее.

— Все, чем он владел, переходит к тебе, — деловито начал Норман. — Как тебе известно, женившись на твоей матери, он продал свою компанию, — я ему сразу сказал, что операции с недвижимостью меня не интересуют. Вырученные средства были выгодно размещены, так что он оставил после себя весьма пузатый портфель ценных бумаг. Инвестиции приносят неплохой доход, что позволит тебе, если захочешь, навсегда забыть о работе. Разумеется, этот дом и все, что есть в нем, тоже принадлежит тебе. Насколько я могу догадываться, жить ты здесь не станешь — очевидно, продашь особняк.

Норман не сводил с нее пристального взгляда. Ее профиль, четко вырисовывавшийся на фоне ночного неба, казалось, был высечен из мрамора. Никакой реакции. Ни тени восторга от столь щедрого дара. Ни проблеска алчности в глазах. В отличие от маленькой Алисии, прозрачной, как ключевая вода, эта новая, повзрослевшая, не раскрывает своих карт.

В нем невольно пробудилось уважение, но он отмахнулся от нежеланного чувства, гадая, удастся ли ему пронять ее следующим заявлением.

— Поскольку Леон не оставил распоряжений насчет прислуги, я посоветовал бы выделить содержание для миссис Фирс, если ты все-таки решишь продать поместье после официального утверждения завещания. Она, конечно, зануда, но экономка отличная и всегда, сколько я себя помню, служила в доме верой и правдой. В ее возрасте ей вряд ли удастся найти приличную работу с проживанием. Подумай об этом. Ну и, разумеется, Мартин. Он за смехотворно мизерное жалование батрачит в нашем саду вот уже тридцать с лишним лет. Правда, у него с женой есть маленький коттедж, поэтому он в более выгодном положении, чем миссис Фирс. Однако я все же считаю, что Мартин заслуживает благодарности.

Реакции он добился, что неопровержимо доказывало, — если ему вообще требовались доказательства, — насколько хорошо он изучил ее. Алисия медленно повернула голову, остановив на нем холодный взгляд золотистых глаз: тонкие ноздри чуть раздуваются, кончики губ презрительно опущены.

— Кто-нибудь еще нуждается в подачке? Может быть, ты? Меня бы это не удивило, учитывая, что Леон и насчет тебя не оставил распоряжений. Сколько ты хочешь? Половины будет достаточно? Или считаешь, что должен получить все?

Она не сожалела о своих словах. Ни на секунду. Норман — приемный сын Леона, естественно, ему должно быть обидно, что последний отказал все свое состояние ей, парии. Однако Алисия не собиралась распинаться перед человеком, который столь решительно отвернулся от нее, когда она отчаянно нуждалась в нем.

Миссис Фирс она, безусловно, обеспечит, и Мартин получит щедрое вознаграждение за долгие годы преданной и честной службы. Но отчитываться перед Норманом она не станет, чтобы тот не думал, будто по-прежнему может руководить ею, как марионеткой. Алисия надеялась, что уничижительное замечание смутит его, и потому пришла в замешательство, увидев, как Норман откинулся на спинку стула с невозмутимой улыбкой на лице, вынудившей ее отвести взгляд.

— Да нет уж, пользуйся, — спокойно отвечал он. — Я как-нибудь сам. Ведь я даже учебу в университете оплачивал из средств, оставленных для меня матерью в доверительной собственности. С тех пор как мне стукнуло восемнадцать, я ни пенса не взял у Леона, а теперь и подавно не нуждаюсь в его деньгах. Так что все его состояние — твое. — Ироничная улыбка исчезла с его лица. — Не сомневаюсь, ты его более чем заслужила.

— Как тебе угодно. — Алисия равнодушно пожала плечами, давая понять, что ей безынтересно его мнение о ней. И залпом допила вино, чтобы заснуть было легче. Но лучше бы ей не хвататься за бокал: голова закружилась. — Если это все, я пошла спать.

Она двинулась к двери, медленно переставляя ставшие ватными ноги.

— Нет, не все, — сказал Норман, безучастно наблюдая за ее передвижением.

Алисия остановилась и, чтобы не упасть, вцепилась в спинку оказавшегося поблизости стула. Пол под ногами ходил ходуном.

— Что еще? — резко спросила она. Нельзя показывать, что она опьянела. А то уж он позабавится.

— Вилла на острове близ Мадейры.

Ему не хотелось смотреть на нее. Огромные глаза на побледневшем лице Алисии казались еще больше. Норман видел, что она еле держится на ногах. Странно. Неужели захмелела? Но что такое два бокала вина для многоопытной женщины?

Скорее всего, перевозбудилась в предвкушении открывающихся перед ней перспектив, предположил он. Встреча с ним не могла разволновать ее до такой степени, ведь у нее нет совести. Что ж, он еще подольет масла в огонь.

— Поместье, вилла и все, что там есть. Овдовев, Леон туда ни разу не наведывался. У Филлис, по-видимому, осталось в доме много личных вещей. Сомневаюсь, что тебя привлекут ее туалеты, но, возможно, от драгоценностей ты не откажешься. — Он поднялся. Все, с него хватит. Сыт по горло ее обществом. — Если надумаешь слетать туда со своим дружком, о вас прекрасно позаботятся. Эдуардо и Жозефа по-прежнему живут в большом домике и присматривают за поместьем.

В столовой стало так тихо, что Норман даже слышал ее дыхание. Находиться с ней в одной комнате было невыносимо: его бросало то в жар, то в холод. А вдруг она последует его совету и отправится отдыхать на остров со своим нынешним приятелем, с тем парнем, что ответил на его телефонный звонок? При этой мысли все тело словно судорогой свело.

Проклятье! И винить-то некого, кроме самого себя. Что называется, рад бы в рай, да грехи не пускают. Вел себя легкомысленно, пожинал плоды своей безответственности, сумел пережить все и выжить, забыть. Так, по крайней мере, казалось.

Но стоило увидеть ее во плоти — хладнокровную, надменную в своей неотразимой чувственности, — и в нем всколыхнулось нечто темное, варварское, необузданное. Хотелось наброситься на нее и придушить, чтоб не щеголяла своей наглой красотой. Хотелось вопить и проклинать: себя — за то, что так остро реагирует на ее очарование, судьбу — за то, что вновь столкнула их лбами.

Норман буркнул «спокойной ночи» и покинул столовую. На Алисию он даже не взглянул. Не мог. То, что он испытывал, глядя на нее, не сравнимо было ни с какой пыткой.

4

Образ нерожденного младенца не часто тревожил ее во сне, но эта ночь стала одним из тех редких исключений. Она грезила о своем ребенке, которому не суждено было родиться.