Книга Дни под солнцем - Анна Клири

И все же эта ее реакция, когда он сказал ей, что она ответила на его поцелуй, была несколько преувеличенной. Если бы Пиа была честна сама с собой, она бы призналась, что целовала его в ответ. Впрочем, разве не это она дала ему знать, захлопнув дверь перед самым его носом?

Неожиданная мысль пришла в голову Валентино. Она была страстной, эта Пиа Ренферн, — он чувствовал это. Его инстинкт говорил ему о том же. Все, что нужно было сделать, — это высвободить заключенную в ней страсть.

Валентино вздохнул и повернулся к входу.

Лучше забыть все. Эта австралийка сулила ему неприятности. Он и так зашел чересчур далеко, заглянул туда, куда не следовало бы заглядывать, увидел частичку ее души. Этого стоило избегать.

Узнать человека — значило начать испытывать к нему чувства. Валентино этого совершенно не хотелось.

И почему он не может быть как те мужчины, которых он знал? Как те, кого влекли простые женщины, и не думавшие отрицать возникшего влечения? Почему его не влекут женщины, не возражавшие бы против ничем не обремененного романчика, который подошел бы к концу, как только угаснет страсть?

«Ладно, к черту эту женщину!» — решил Валентино.

— Дед, дед, ты где? — позвал он.

Спустя минуту из кухни показался дед. Его лицо расплылось в улыбке, руки распахнулись, готовясь принять внука в объятия.

— Тино, Тино, мой мальчик! Наконец-то! Добро пожаловать домой, ты, молодой дьявол! Три года как тебя не видел. Что тебя так долго держало?

Валентино рассмеялся и обнял старика, чувствуя угрызения совести. Неужели он не был здесь три года? Да, должно быть, так, потому что дед, хотя и сохранил ясность взгляда, явно как-то усох и увял и казался еще более хрупким, чем он помнил.

— Вот я и дома, — сказал Валентино. — Но пожалуйста, не радуйся слишком бурно, дед. Я снова скоро могу уехать.

Глаза старика стали влажными, хотя улыбка не сошла с его испещренного морщинами лица.

— Это не важно. Важно то, что ты приехал, чтобы навестить деда хотя бы на несколько дней. Давай садись, садись же! Тебе нужно выпить. — Он протянул Валентино пиво, а сам стал выкладывать на стол сыр, хлеб, оливки и томаты, собранные с собственного огорода. — Как прошла поездка? От Франции ты проделал весь путь на машине? Какая у вас погода? Чем ты там питался?

Он не давал Валентино отвечать на свои вопросы, которые сыпались из него как из рога изобилия, все время перескакивая на местные новости.

— Подожди, пока я не скажу тебе о внуке Миреллы, — говорил дед. — И помнишь невестку Лоренцо Корелли?

Валентино с улыбкой слушал местные сплетни. Однажды и он стал главной темой для пересудов или, точнее, его очаровательная молодая невеста. Пока он проводил очередную операцию на севере, Ариана возобновила знакомство с людьми, занятыми в кино и живущими на Капри. Они-то и подбросили ей идею о кинокарьере.

Итог был неминуем. Теперь лицо Арианы улыбалось с экранов, а не с подушки рядом с Валентино… Пошли многомесячные разлуки. Ариана резко изменилась. Все это драматически повлияло на их отношения, вскоре закончившиеся разрывом.

Но особенно разъярило его пристрастие жены к наркотикам. Валентино, который всю свою жизнь боролся с наркоторговцами, не мог мириться с тем, что его жена начала баловаться наркотиками. Хуже того, те друзья, под влиянием которых Ариана начала их принимать, оказались недостижимыми для Валентино. И впервые в жизни он столкнулся с конфликтом интересов: на одном полюсе была жена, на другом — работа.

Валентино не любил вспоминать о прошлом — слишком уж были болезненными эти воспоминания…

Последовал разрыв, а затем — скандал. Последовали слухи, будто Ариана завела интрижку с аргентинским режиссером. И эта ее неспособность или нежелание отрицать что-либо. Как результат — еще скандал, папарацци, следующие за ним по пятам. А еще через некоторое время — публичное бесчестье. Затем развод, горечь и одиночество…

Но все уже в прошлом. Теперь он предпочитал прошлому будущее.

«Больше никогда, — поклялся себе Валентино, — я не повторю однажды сделанную ошибку, даже если ко мне явится женщина в облике ангела».

Хорошо еще, он имел возможность проверить почти любого человека на планете. Теперь, если вдруг ему все-таки встретится женщина, с которой захочется пробыть какое-то время, он не будет столь доверчив, а досконально все проверит.

— …ведь так, Тино?

Валентино вздрогнул, осознав — его дед говорит ему что-то о ночном развлечении на площади.

— Какая-нибудь милашка, — терпеливо повторил дед. — Какая-нибудь привлекательная девушка, которая будет согревать тебе постель и освободит тебя от готовки. Ты не думаешь, что пора начать заново?

Валентино скорчил мину. Если бы все было так просто! Дед не предлагал никакого современного решения. Он говорил о невестах, в то время как Валентино согласился бы на недолгие отношения. Встречи на нейтральной территории, основанные только на физическом влечении. Никаких обещаний. Никакого чувства вины. Неприкосновенность чести.

И почему стоит ему подумать о женщинах, как он вспоминает Пию Ренферн?

Поймав озабоченный взгляд деда, Валентино нахмурился.

Сделав попытку улыбнуться, Валентино сказал:

— Я вовсе не возражаю против готовки, дед. — Он осторожно хлопнул старика по плечу. — Ну так как, что мы будем есть на ужин, дед? Как насчет соуса?

На некоторое время Пии удалось выкинуть Валентино Сильвестри из головы, но только на время.

Правда состояла в том, что, несмотря на все свои уверения, она обнаружила слабость перед первым встречным в Италии. Словно бы достигнутый ею за последние месяцы прогресс, ее самоубеждение и смелость, которая ей понадобилась для того, чтобы сесть на самолет и перелететь полмира, — все сошло на нет. В чем бы ни заключалась причина — в усталости или в ее непонятном влечении к Валентино Сильвестри, в уме она словно вернулась к прежнему состоянию, когда была переполнена страхами. И самое ужасное — Валентино это увидел.

Это было несправедливо.

Если бы только больше не встречаться с Валентино Сильвестри!

Хорошо хоть в Позитано больше никто ничего о ней не знает. Здесь хватает туристов, и вряд ли кто-нибудь обратит на нее внимание. И это было прекрасно. Ей только это и нужно! Никто здесь не ждет от нее, когда она будет рисовать. А если Пиа забудет обо всем и будет просто наслаждаться пребыванием в Италии, велики шансы, что ее способность рисовать вернется сама собой. Сама местность, в которой она находилась, просилась на холст.

Она часто думала о том, как ее пальцы буквально зудели от желания снова взять кисть. Это было так многообещающе, так похоже на нее прежнюю… В Пии родилась надежда — скоро она снова погрузится в работу и отрешится от всего мира.

Выйдя в город за продуктами, Пиа нашла рынок и магазин. К окончанию дня выбор хлеба в пекарне был невелик, но словно специально для нее осталась пара хрустящих панини.