Книга Театр теней - Кевин Гилфойл

Мимо прошли медсестры с озабоченными и испуганными лицами. Они встретили и проводили всхлипывающих женщин, жену и дочь Дэвиса, в отдельную комнату. Джоан благодарила за это Бога — она не нашлась бы что сказать Джеки в такую минуту. Она всегда чувствовала себя неуютно рядом с женой Мура. Даже сегодня, при таких чрезвычайных обстоятельствах, в каждом их взгляде ощущался бы некий подтекст.

Дэвис в мельчайших подробностях поведал ей о сложностях, с которыми ему время от времени приходится сталкиваться, живя с Джеки. И хотя Джоан всегда нравились мужчины постарше — у нее случались романы либо с преподавателями, либо с ординаторами, — с Дэвисом она предпочитала лишь безобидно кокетничать, поскольку сознавала, что те качества, которые делали этого мужчину по-настоящему привлекательным: его преданность, уверенность, умение сопереживать, — эти самые качества накрепко привязали его к семье, вопреки (или, скорее, благодаря) тому, что там его заставляют страдать.

В прошлом у Джоан трижды бывали связи с женатыми мужчинами; все три раза она об этом жалела. Двое из тех мужчин развелись, это смягчало ее боль, но в то же время усиливало чувство вины. Третий был все еще женат. Стоило какому-нибудь пустяку напомнить Джоан об этом романе, будь то фотография, статья с упоминанием Гарфилд-парка и знаменитой оранжереи, которой он так восхищался, или поворот с автострады Эденс к его дому, как по ее телу тут же пробегала ледяная дрожь. «Это не должно повториться!» — говорила она себе в такие минуты.

Нынешние отношения с Дэвисом ее вполне устраивали: она нравилась ему, он нравился ей. Не считая того момента на прошлогодней рождественской вечеринке, когда он подавал пальто и его рука задержалась на ее плече чуть дольше, чем требовала учтивость, их привязанность была исключительно платонической. Она имела возможность в полной мере наслаждаться знаками внимания умного, взрослого, красивого мужчины в отличной физической форме; украдкой поглядывать на него на работе, а в машине по дороге домой или лежа в своей постели представлять себе, что могло бы быть между ними, если бы они встретились в другое время и в другом месте.

В стеклянных дверях отделения травматологии показался Грегор — надо же, Джоан даже не заметила, что он выходил.

— Все в норме, — сказал Грегор. — Он поправится.

— Слава богу! Господи! — вскрикнул Пит. — А ты уверен? Нам можно к нему? Уже можно позвонить журналисту?

— Какому еще журналисту? — спросила Джоан, нахмурившись.

— Корреспондентке с седьмого канала. У меня где-то имя записано. Она обещала, что отгонит от больницы телеоператоров, если я позвоню ей, как только мне станет что-нибудь известно.

Грегор кивнул:

— Ладно, позвони ей через пару минут. — Он глянул на экран телевизора. — Новости есть? Его поймали?

— Еще нет, — ответил Пит.

— Бонавита! — прорычал Грегор. — Голову даю на отсечение, это тот самый чертов Бонавита. Он по всей стране разъезжает. Мемфис, Чикаго… Наверное, Сент-Луис на очереди.

— Мне надо позвонить жене, — сказал Пит. — Она у своей двоюродной сестры в Баррингтоне. — Он провел тыльной стороной ладони по лбу, приподнимая короткую челку. — Как вы думаете, мы уже можем ехать домой?

Джоан сказала:

— Сейчас нам нельзя прятаться.

Коллеги явно не спешили соглашаться с этим замечанием.

Прошло еще около часа. Пит и Грегор уже успели позвонить своим женам, и теперь они с Джоан просто молча ждали, пока выйдет медсестра и скажет, что можно навестить раненого. Наконец, она вышла. Трое коллег пересекли приемную, направляясь к лифту, и поднялись на третий этаж, где в отдельной палате лежал Дэвис.

Дэвис был без сознания. Изо рта и носа торчали трубки, словно конечности огромного полупрозрачного насекомого. Его жена сидела, склонившись над кроватью, но не опираясь на нее, — она в молодости была гимнасткой, и эта поза давалась ей без труда. Ее голубые, как-то комично округлившиеся глаза не отрывались от бинтов на груди мужа.

— Ему потребовалось много крови, — проговорила Джеки, — но он поправится.

Джоан предложила организовать в клинике донорский пункт; они втроем сказали, что готовы завтра же сдать кровь. Джоан крепко обняла заплаканную Анну Кэт одной рукой — в ответ девочка посмотрела на нее тревожными, полными слез глазами.

Тем же утром, пока еще было темно, Джоан лежала дома в своей постели и вспоминала, как несколько лет тому назад сама столкнулась со вспышкой уму непостижимого зла. У Дэвиса, утешающе сказала она себе, забрали то, что можно возместить. Она припомнила эту мысль несколько месяцев спустя, когда зло настигло Анну Кэт.

8

Микки Педант был уже далеко от места происшествия, остановился в номере мотеля по сорок долларов за ночь где-то неподалеку от Александрии в штате Миннесота. Там он и узнал, что Дэвис Мур выжил.

Мур вышел с работы несколько раньше, чем в предыдущие дни, но Микки был уже готов: ствол смотрел в нужную сторону, оптический прицел настроен на нужное фокусное расстояние. Он узнал фигуру Мура, как только тот вышел в вестибюль. Потом объект зачем-то завернул в переговорную и поднял жалюзи. Микки подумал, а не снять ли его прямо так, через окно; он даже прицелился и плотнее прижал палец к спусковому крючку, но потом решил, что лучше проявить терпение. Фотографов наверняка не пустят в здание клиники, они не смогут снять тело, а ведь в этом все дело, в том, чтобы привлечь внимание прессы. Ему было нужно, чтобы все чокнутые ученые в мире увидели, как Дэвис Мур лежит и истекает кровью, а для этого его надо было завалить в таком месте, над которым могут летать вертолеты и спокойно вести съемку.

Из всех четырех докторов «Клиники Новых Технологий Оплодотворения» Микки выбрал именно Мура, поскольку тот был самым большим грешником. Он был ярым защитником репродуктивного клонирования, выступал по этому поводу в конгрессе, публиковал статьи в журналах и газетах. Он был хорош собой и красноречив, его образ добавлял процедуре значительности. Один из его коллег сказал после очередных бурных дебатов в конгрессе, что если бы в защиту клонирования выступал кто-нибудь другой, а не Дэвис Мур, то эта процедура осталась бы недоступной для тысяч нуждающихся в ней пар. Где-то на заднем сиденье «катласа» валялась фотография, выдранная из журнала, который прислал в «Руку Господа» один сочувствующий. Там была опубликована хвалебная статья и фотография доктора, осклабившегося, что твоя кинозвезда. Дэвис Мур значился в самом начале списка людей, которых «Рука Господа» приговорила к уничтожению.

— О-о черт! — вырвалось у Микки, когда дикторша в новостях сказала, что состояние Дэвиса стабильное и он поправится. Мало того, что грешник остался в живых, а значит, продолжит насмехаться над Господом Богом; то, что он выжил, — еще и болезненный удар по самолюбию Педанта. Он-то считал, что метко стреляет с такого расстояния. И все же Микки выстрелил, пуля достигла цели, и это попало в новости, об этом узнали люди в Миннесоте, Калифорнии, Вашингтоне и, может быть, даже в каком-нибудь Гонконге. На экранах был огороженный желтыми лентами пятачок, место преступления, и репортеры рассказывали миру, какими дьявольскими вещами занимался Дэвис Мур ради денег и что нападавший, очевидно, покушался на жизнь этого и подобных ему безбожников. Получается, цель достигнута. Вряд ли сегодня все эти доктора, толкующие про «новые методы оплодотворения», все эти исследователи и даже производители лекарств заснут спокойно.