Книга Посетитель - Алекс Баркли

— Теперь я точно вспомнил, — сказал Дэнни. — Все по большей части произошло в кухне. Его там били, а потом выволокли к входной двери и прикончили. Отпечатки рук, следы подошв — по всему полу и на стенах, прямо изостудия в детском садике. Представляешь? Ну, как если бы там все рисовали красной краской. И если бы все дети были дебилы.

Джо рассматривал фотографии кухни. Он ткнул пальцем в окровавленный угол гранитной столешницы:

— Так, значит, если я убийца, то стою вот здесь, позади жертвы, и луплю его башкой вот об этот угол. Брызги крови разлетелись во все стороны, запачкали стену, столешницу, пол и засохли мелкими брызгами на граните.

— Похоже на то.

Потом они изучили снимок холла — свернувшееся калачиком тело, следы от выстрела, лужа крови под головой.

Лицо Уильяма Ането оказалось совершенно разбито, все в крови и ранах, от которых кожа вспухла и вздулась. Правая глазная впадина была полностью раздроблена и сплющена, закрыв входное отверстие от пули, которая, если судить по результатам вскрытия, имела такую же траекторию, как и та, что прикончила Лоури.

— Черт, телефон! Смотри! — Дэнни ткнул пальцем в маленький серебристый аппарат, валявшийся рядом с телом Ането. — Я и забыл про него!

Как и в случае с Итаном Лоури, все выглядело так, словно Уильям Ането перед смертью кому-то звонил. Джо просмотрел досье, добрался до показаний миссис Ането.

— Ага! — сказал Дэнни. — Его мать заявила: он звонил ей, чтоб просто пожелать спокойной ночи.

— Может, тебе следует еще раз поговорить с миссис Ането?

— Я ей не по вкусу пришелся. — Дэнни скорчил рожу. — Может, Мартинес сумеет ее разговорить?

— Возможно, только я бы не стал к нему обращаться.

— Это почему же?

— Спроси у самого Мартинеса.

— И что это, черт побери, должно означать?!

— Ты заметил, как он на меня смотрит? Я ж ему всю малину обгадил. Одиннадцать месяцев он тихо-мирно работал с тобой, и тут опять возникаю я, становлюсь твоим напарником, и его жизнь катится под откос.

Дэнни в недоумении помотал головой.

— Когда ты появляешься рядом, у него в глазах возникает очень странный блеск, — добавил Джо.

— То, что ты там видишь, — это просто профессиональное восхищение!

— Ну-ну. Ладно, пошли, побеседуем с Руфо.

— Здравствуйте, джентльмены, — сказал сержант, когда они вошли к нему.

— У нас появилась ниточка, — объявил Джо. — Связь между Итаном Лоури и Уильямом Ането.

Руфо нахмурился:

— Это тот парень, по поводу которого мне все время звонят?

Дэнни кивнул:

— Ага. Год прошел, а ответов на вопросы нету, такая вот штука.

— Интересное совпадение. Давайте поподробнее.

— Оба убийства произошли в домах жертв, никаких следов взлома, аналогичные повреждения лица, точно такая же рана от пули двадцать второго калибра, возле обоих тел найдены телефоны, тела оставлены в холле, сразу за входной дверью.

Руфо кивнул:

— Что ж, для меня этого вполне достаточно.

Шон Лаккези лежал в постели, глядя в потолок. Из стереодинамиков доносились одни и те же вопли: «Покинула-бросила-оставила». Прошел почти год с тех пор, как убили его подружку Кэти Лоусон. Они познакомились сразу, когда он пришел в новую школу после переезда в Ирландию, и были неразлучны вплоть до ее убийства. Ко всему прочему Шон оказался подозреваемым номер один — почти все жители деревушки обвиняли именно его; и так продолжалось до тех пор, пока наконец не открылась правда.

Все эти месяцы после смерти Кэти Шон просыпался с ощущением громадной пустоты внутри, которая причиняла такую боль, какой он не испытывал никогда в жизни. Временами ему очень помогали воспоминания. А в иные дни они мучили его, и Шон метался как в западне, среди образов и картин прошлого, где он встречался с Кэти впервые и видел ее в последний раз.

Он вернулся в Нью-Йорк, встретил старых друзей, начал снова посещать знакомые места, но жизнь его стала совершенно другой по сравнению с той, где у него была Кэти; теперь все казалось ему зыбким, нереальным. И Шон снова возвращался к воспоминаниям — о том, как они смешили друг друга, как обнявшись часами лежали в постели, просто разговаривали или смотрели фильмы. Разговоры были вовсе не такие, какие он обычно вел с одноклассниками: кто у кого ходит в друзьях, кто куда ездил летом, кто с кем спит, кто заимел последнюю модель мобильника, у кого самая быстрая машина. Временами его совершенно подавляла мысль, что он уже никогда не будет так счастлив, как с Кэти, и тогда у него почти перехватывало дыхание.

Он встал и достал с верхней полки небольшую круглую жестянку. На дне еще оставался тонкий слой воска, из которого торчал короткий черный фитиль. Это была любимая свеча Кэти с запахом свежего постельного белья. Шон достал из стола зажигалку и запалил фитиль. Каждый раз он зажигал свечу всего на несколько минут — ему была невыносима мысль, что когда-нибудь она сгорит окончательно.

Через три недели исполнится год со дня похорон Кэти. А ровно год назад, в этот самый день год назад, они почти дошли с ней до секса — в первый раз. Но тогда они поссорились. И она убежала от него. А потом ее убили.

Он закрыл глаза, и по его лицу потекли слезы, капая на подушку. Так Шон пролежал полчаса. Потом сел на постели, схватил свой сотовый и начал просматривать снимки. Кэти в школе. Кэти на пляже. Кэти в своей комнате…

Нет, это невозможно! И он убрал мобильник с глаз долой.

Глава 5

Джо сидел за своим столом, прижав пальцы ко лбу, и читал очередной рапорт, когда позвонил Рубин Малер из управления ФБР по Восточному району — эта контора занималась делами всего Восточного побережья. Они были в хороших отношениях со времени их первого знакомства. А еще — они вместе работали над делом Доналда Ригса.

— Поговорить мы можем?

— Давай.

— Как у вас там дела?

— У кого? Хочешь сказать, здесь? В Северном Манхэттене?

— У тебя, у Анны, у Шона. Вы там как, держитесь?

— Все в порядке. Почему ты спрашиваешь? Что стряслось?

Малер тяжело вздохнул.

— О'кей, — сказал он и понизил голос: — Не для чужих ушей. Я получил сведения из нашего бюро в Техасе. О Дьюке Роулинсе.

У Джо перехватило дыхание.

— Прежде всего, Джо, это всего лишь обрывки слухов. Подробностей у меня немного. И ты этого не слышал.

Джо ощутил приступ тошноты, поднимающейся к горлу.

— Ну, рассказывай, — только и сумел он произнести.

— Ты ведь знаешь Джефа Ригса — отца Доналда Ригса. Джеф нынче в плохом состоянии. Трезвым его уже давно не видели. Бродит по своему Стингерс-Крику, вопит что-то, ругается, не понять о чем. И вот неделю назад он проболтался одному парню в винной лавке, что к нему в его лачугу заявлялся Роулинс. Парень перепугался и звякнул в полицию. Те поехали к Ригсу. Вот у меня тут полный их отчет, слово в слово. Джеф Ригс им заявил совершенно спокойно: «Точно, у меня был этот Дьюки. Просто заехал поздороваться, узнать, как у меня дела. Столько лет прошло! Еще хотел взглянуть на комнату Донни. Я сказал: пошел бы ты куда подальше, парень! В комнате ни хрена не осталось после того, как вы в прошлом году все там вверх ногами перевернули. Ну вот, Дьюки и ушел, только пошел на задний двор, к сараю, где у меня инструменты лежат, а я и говорю: конечно, можешь брать что хочешь, Дьюки. Ты же хороший мальчик. А он вроде как был на взводе. Чего-то его здорово донимало. Только это было в последний раз, когда я его видел».