Книга Пока смерть нас не разлучит - Кейт Уайт

— А, и не спрашивай! — сказала Пейтон, доставая торт из микроволновки и разрезая его на куски. — Такая напасть! Я аж раздалась от стресса — всегда переедаю, когда нервничаю. Мы хотели даже свернуть работу на несколько дней в знак траура, но потом решили, что этим мы ничего не изменим.

— Эшли полагает, что эти две смерти как-то связаны. А ты что думаешь?

— Эшли вбила себе в голову, что эти смерти не просто связаны каким-то образом. Она считает, что Джейми и Робин кто-то убил. Как я понимаю, ты именно поэтому и приехала к нам — расследовать.

— Да, Эшли так взвинчена всем этим, что мне было трудно отказать ей. Попробую во всем разобраться.

— Я в курсе ее подозрений. Я знаю, что Джейми и Робин подружились. Но, по-моему, это просто совпадение. Робин принимала какие-то медикаменты, с которыми не сочетались какие-то продукты питания. Ну и однажды забыла предписания врача. Тут все ясно, как божий день. А то, что приключилось с Джейми, глупейший несчастный случай. Летом у меня был большой замот на работе и общаться с Джейми не пришлось, поэтому я ее настроения не знаю. До ее смерти мы уже несколько недель не контактировали. Как Джейми угораздило плюхнуть этот чертов плейер в ванну, понятия не имею. Не исключаю и самоубийства — знаешь, бывают такие спонтанные решения, без всякой записки.

Ага, «большой замот на работе». Скорее поверю, что Джейми сама отошла от Робин после свадебного стресса.

И тут мне ударило в голову: а ведь именно поэтому Джейми могла отдать фотографии Робин — поднялась в душе запоздалая обида на Пейтон, и Джейми просто избавилась от фотографий, чтобы не было в доме напоминаний о неприятном.

— А почему вы в последнее время не… не контактировали? — спросила я.

— Она задумала открыть свою кулинарию для гурманов в Нью-Йорке, а именно в Ист-Виллидже. Инвесторов найти не получалось, и вообще было трудно раскрутиться. Поэтому я загорелась желанием помочь и с ходу засыпала ее советами. А она возьми и обидься. Дескать, я сама ученая. Ну, ученая, тогда Бог с тобой. Говоря по совести, мне показалось, она просто завидует мне. Поэтому и нос воротит. А у меня ведь поучиться не грех. Ты знаешь, зависть окружающих мало-помалу становится для меня серьезной проблемой.

Тут она метнула взгляд в другой конец кухни, где трудились ее сотрудницы, заметила какой-то непорядок и сказала мне:

— Извини, Бейли, я отлучусь на пару минут. Как бы они там без меня не напортачили!

Когда она ушла, я вынула из своей сумки большой блокнот в черно-белой обложке и положила его на стол перед собой. Вообще-то я вся компьютеризованная, но жизнь научила меня не брезговать записками от руки. Компьютер торопит мысль, компьютер спрямляет мысль. Компьютер прожорлив на информацию. А когда ведешь расследование, обычно добываешь такие крохи информации, которые просто стыдно скармливать обжоре-компьютеру. Ощущение, что он морщит свой электронный нос: «И ради вот этого ты побеспокоила свой ноутбук?»

С блокнотом иначе. Бумага все терпит. Записала одно ничтожное наблюденьице, потом другое, потом третье. Один фактик занесла, затем другой и десятый. А потом, на досуге, лежа у себя на тахте, перелистаешь. Перелистаешь и вроде бы даже лениво задумаешься — и вдруг наблюденьица и фактики возьмут и сложатся в совсем новую и ясную картинку, вдруг вырастут в наблюдения и факты… Да вот же оно, решение! Из хаоса вроде бы чепухи рождается что-то стройное и бесспорное.

Занося в блокнот все, что я узнала, начиная с первого разговора с Эшли, я краем глаза и краем уха следила за Пейтон, которая носилась по кухне и раздавала распоряжения.

Со стороны очень бросалось в глаза, до какой степени персонал ее боится. Каждый опасался сделать что-либо не так, сказать не то слово. Рядом с ней все словно по тонкому льду ходили.

И тонкий лед то и дело проламывался.

— Пора бы знать, в это блюдо нельзя добавлять выдержанный овечий сыр! Он страшно крошится!

Голос Пейтон резкий, пронзительный — таким кричат о пожаре.

Филиппа и Мэри, оскорбленные, на пару выскочили из кухни как ошпаренные.

Остальные работницы, не родственницы и не подруги, такой роскоши себе позволить не могли. Они, потупившись, молча продолжали работу. Настроение похоронное.

Я вернулась к лимонному торту и своей записной книжке. Когда все факты были зафиксированы на бумаге, теория Эшли показалась мне смехотворной. Через двадцать минут я уже жалела, что приехала в Гринвич. Нечего тут расследовать, и дело не стоит выеденного яйца.

Все эти двадцать минут жизнь в кухне била ключом. Пейтон успела вернуть Филиппу и Мэри, раз пять помириться со своими работницами и столько же раз всем нахамить и всех унизить. У нее было чудесное свойство забывать обиды, которые она нанесла другим. Основную часть времени она играла роль заботливой, ласковой и опытной хозяйки, готовой по-матерински опекать всех и каждого. Однако временами срывалась и становилась той суперстервой, которую я имела несчастье наблюдать во время свадьбы.

Пейтон поймала мой взгляд и сделала знак рукой: мол, потерпи еще пять минут.

Через десять минут она подошла ко мне.

— Уф-ф! Умаялась. Извини за задержку, но ты сама видишь — без меня они никуда. Послушай, отчего бы нам не поужинать сегодня вечером? Я буду рада показать мой новый дом!

— К сожалению, у меня завтра важная встреча в «Глоссе» — рано утром. Хотя ловлю тебя на слове — и когда-нибудь обязательно нагряну в гости… А пока что, если позволишь, я задам пару вопросов. Обычно Робин где обедала — здесь?

— Да, персонал обедает здесь. От званых вечеров остается столько продуктов, что дополнительно готовить не приходится.

— Ты когда-нибудь замечала, что она ест что-то запрещенное ее диетой?

— Господь с тобой! Будто у меня своих дел мало, чтобы еще кому-то в тарелку заглядывать! Твоя диета — тебе и следить. Но краем глаза я обращала внимание, что она постоянно что-нибудь грызет. Да и с силой воли у нее была проблема — особенно когда накатывали приступы меланхолии. Впрочем, наверное, Эшли тебе достаточно порассказала про ее депрессии — они ведь вместе жили.

Когда она упомянула Эшли, я вдруг сообразила: а куда, собственно, пропала Эшли? Ей бы давно пора вернуться из силосной башни. Я посмотрела в окно — снег опять валил густыми хлопьями. Как же я, дурочка, не прослушала сводку погоды перед выездом из Нью-Йорка! Если начнется вчерашняя свистопляска, на шоссе будут трудности — и лучше мне прямо сейчас сматываться из Гринвича.

— Я, пожалуй, поеду. А нельзя ли позвонить в силосную башню? Попрощаюсь с Эшли — и обратно в Нью-Йорк.

— Нет, телефона там пока нет, — сказала Пейтон. — Но мы можем туда прогуляться.

Мы быстро накинули пальто и вышли на улицу. Сегодня вьюга была другой — ветер резкий, холодный, колючий. На стоянке стало еще меньше машин, кругом не было ни души. Только ветер завывал в вершинах голых деревьев.