Книга Эти глаза напротив - Анна Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А и спрошу! – оживился Олег. – Вот прямо сейчас пойду и спрошу!
«Не надо!»
– Почему? – автоматически переспросила я.
– Что – почему? – Уже поднявшийся со стула брат озадаченно приподнял брови. – Почему именно сейчас?
– Ага.
– Чего тянуть-то? Тебя я уже навестил, продукты принес. А Пашка должен знать о непонятном типе. И чем раньше, тем лучше.
«Варя, мне сейчас не до визитов! Монике по-прежнему плохо! Я пытаюсь ее вернуть! Сделай что-нибудь!»
Терпеть не могу манипулировать чужими чувствами, а особенно – чувствами тех, кто мне близок, но – придется. Я ведь отчасти виновата в нервном срыве Моники.
Я горестно ссутулилась на кровати, уткнула лицо в ладони и всхлипнула. Раз, другой, третий…
– Эй-эй, ты чего? – всполошился Олежка. – Что случилось?
– Ничего, – жалобно прошмыгала я, – ты иди, куда шел.
– Варюха, говори немедленно – что с тобой?! – Брат перепугался не на шутку. – Тебе плохо?! Болит? Где? Ну не молчи! Может, доктора позвать?
Вот ведь я свинья, а? Но – не корысти ради, накосячила – помогай.
– Ничего у меня не болит, – прохлюпала я в ладони. – Просто… навестил сестру, называется… На вот тебе пожрать, а я пошел… Мне к другу надо… И даже не спросил – как я, что у меня… А мне, может быть, плохо…
– Так я ж говорю, – подхватился брат, – давай врача свистну!
– Да мне не физически плохо! У меня душа болит! Понимаешь, ко мне сегодня приходила Моника…
– Моника? Сама?! Она же… ну… не совсем в порядке в смысле психики!
– Я сама удивилась… А потом обрадовалась… Мы с ней так славно поговорили, она очень милая девчонка…
– Ну и?
– Не знаю, что произошло… Вроде ничего такого я не сказала, болтали о том о сем… И вдруг у Моники начался приступ! Ее буквально скручивало! И она так кричала, так кричала! И глаза… глаза снова стали сумасшедшими!
– Бедная ты моя, – Олежка сел рядом на кровать и участливо обнял меня за плечи, – испугалась, да?
– Испугалась, конечно! А вдруг это из-за меня? Хотя ничего такого…
– Ну-ну, успокойся. – Брат поцеловал меня в висок. – С Моникой все будет хорошо, вот увидишь! Просто ей рано, наверное, в гости ходить. Как и тебе.
– Ну да, Элеонора то же самое сказала. Моника вроде без спросу ко мне ушла.
– Вот видишь! Твоей вины в срыве нет!
– Хотелось бы… Но так плохо на душе…
А вот это истинная правда.
В общем, к Павлу в этот день Олежка не пошел.
Но к Мартину все-таки пошел. Вернее, поехал. Странный тип всерьез обеспокоил брата.
И меня, если честно, тоже.
А вот я с Павлом в этот день – вернее, вечер – встретилась.
Нет, я к нему в гости не ходила. Во-первых, я действительно пока не очень долго могу находиться в вертикальном состоянии, максимум – до ближайшей лавочки во дворе клиники.
Если честно, сама в шоке от собственной дряхлости. Ну да, я никогда не была завсегдатаем тренажерного зала, но пешком ходила много и с удовольствием. И не так уж серьезно меня избили Гизмо и его помощничек Афанасий, бывало и похуже.
Но вот уже больше десяти дней прошло, а я еле ползаю. Пройду чуток – и приплыли: сердце колотится так, словно километр пробежала в быстром темпе, ноги ватные, руки дрожат…
Врачи успокаивают, говорят – нервное. Слишком уж много случилось всего за один тот день. Да и вкололи мне какую-то гадость подручные Гизмо, когда похищали. Причем вкололи больше нормы, так, на всякий случай, чтобы не рыпалась.
Я вот до сих пор и не могу толком рыпнуться, а хочется. Осточертело отлеживать бока, задыхаться от малейшего усилия, ощущать себя беспомощной обузой для всех…
Но даже если бы уже смогла ходить много и с удовольствием, я все равно не знаю, где прячут Павла. Это – во-вторых.
Допуск к нему строго ограничен, только свои. В крыле, где находится его палата, по очереди дежурят люди Дворкина – без охраны никак. Надежной охраны, учитывая ажиотаж вокруг Павла.
Так что проскользнуть к Арлекино тайно было невозможно. И выскользнуть, соответственно, тоже.
Думала я.
Пока поздно вечером, уже после больничного коллективного отхода ко сну, дверь моей палаты тихонько не скрипнула.
Я еще не спала, читала при свете ночника книжку. И на открывающуюся дверь поначалу особого внимания не обратила – внимание мое полностью утонуло в хитросплетении сюжета очередного триллера.
Ну да, согласна, мало мне триллера в жизни – я еще и читаю всякие кошмарики! Учитывая мою запутанную ситуацию с Мартином, мне сейчас следует жадно постигать откровения авторов и авторш женских романов, выискивая там подсказку – как же, итить ея через коромысло, распутать ея. Ситуацию.
Но – не могу! И не потому, что все женские романы – чушь и розовые сопли, есть и очень даже талантливые авторы. И авторши тоже.
Просто… я сама разберусь, вот!
А триллеры – особенно мистические, как у меня в руках сейчас, – они реально отвлекают. От рвущих душу воспоминаний, от чувства вины, от беспокойства за родителей, за Монику, от мыслей о Мартине…
В общем, дверь открылась, потом закрылась, но я на посторонние раздражители по-прежнему не реагировала. Наверное, медсестра зашла, какой-нибудь очередной укол мне вогнать в и без того уже похожую на дуршлаг верхнюю четвертинку многострадального седалища.
– Да-да, минуточку, – пробормотала я, не отрываясь от книжки, – сейчас повернусь. В левую давайте, в правую меня уже кололи сегодня.
– В левую? Давать? Интригующее начало!
От звука мужского низкого голоса и я, и мои руки вздрогнули так, что книжка волей-неволей свечкой взлетела вверх и шлепнулась под ноги…
– Арлекино?! Ты что… ты как сюда попал?!
– И незачем так орать, – очень удачно спародировал Кролика из отечественного мультика о Винни-Пухе Павел, – я и в первый раз прекрасно слышал.
И он смешно дернул носом и поправил указательным пальцем несуществующие очки.
Я невольно хихикнула, и напряжение вместе с испугом рассыпались на мелкие радужные осколки.
Напряжение – от неожиданности, испуг… ну, я за прошедшие дни больше ни разу не виделась с моим спасителем, вот и отвыкла немного от его внешности.
От серовато-зеленой чешуйчатой кожи, от лишенной волос, бровей, ресниц и даже ушных раковин головы, от…
А собственно, все.
В остальном Павел ничем не отличался от нормальных людей и, если бы не вышеперечисленное, вообще мог вполне сниматься на обложку модного журнала. Высокий, стройный, широкоплечий, черты лица – правильные, причем без слащавости, большие, слегка миндалевидные глаза непонятного оттенка (то ли карие, то ли зеленые – разобрать в свете ночника сложно).
