Книга Старший оборотень по ОВД - Максим Есаулов

Коротко постучав, в кабинет зашел полковник из управления кадров:

— Юрий Сергеич, минута есть? Я наградные согласовал…

Громов раздраженным жестом предложил кадровику остаться, и тот присел на стул около двери, чинно положив на колени тяжелую папку.

Громов перевел взгляд на Шилова:

— Рома, не заводись. Я все понял. Иди, работай.

Шилов встал, молча сделал пару шагов к выходу из кабинета. Потом резко развернулся и навис над столом, опираясь на него кулаками:

— А как не заводись? То, что Арнаутов свидетеля по своему последнему делу подставил, — это как, нормально? Дать прочитать всей банде его показания до конца следствия — странно, что его после этого завалили! А, ну конечно, он же бандит. Мир стал чище!

— Хватит! Я сказал — ты запомнил. Все докладывать мне, любой шаг! Сейчас не те времена, чтобы… — какие именно сейчас времена, начальник УУР не пояснил; успокаиваясь, он посмотрел на стол и помассировал переносицу: — На Арнаутова не гони, он мужик неплохой…

Шилов был уже около двери. Посмотрев на сидящего полковника-кадровика, лысый череп которого казался таким же крепким, как башня танка, он вздохнул:

— Неплохой. Только писается и глухой, — после чего вышел из кабинета, довольно бесцеремонно захлопнув за собой дверь.

Кадровик, до этого момента никак не проявлявший своего отношения к происходящему, оживился, пересел к столу и, сжимая в руках тяжелую папку, с деланым недоумением спросил Громова:

— И это его ты хочешь согласовать на начальника убойного отдела?

— Он работает лучше всех, — устало ответил начальник УУР.

— Работает! Сергеич, я тебя умоляю, — кадровик покачал головой. — Если мы по этому принципу будем начальников отделов назначать, то что получится! И потом, ты же знаешь, что…

5

Когда Шилов вернулся в свой кабинет, Краснов отвечал на вопрос Соловьева о том, как выглядел неизвестный мужик, заказавший им слежку за Моцартом:

— Кавказец, лет сорока…

Соловьев повернулся к Роману:

— Тебе Игорь звонил.

— Черт! Давно?

— Только что. Обещал перезвонить.

Шилов присел на угол своего стола и начал слушать, то и дело оглядываясь на телефон. Наконец он зазвонил.

— Серега! Покури с Мишей в коридоре.

Как только они вышли, Шилов сорвал трубку:

— Да! Удалось что-нибудь?.. Так, так… — Под диктовку воркутинского опера Шилов записал на бумагу основные моменты коротких биографий Краснова и Селиванова. — Все? Не густо! Слушай, а что за район, где они жили? А есть там места, которые всем известны? Угу… Спасибо!

Положив трубку, Шилов немного подумал, потом крикнул:

— Серега!

Соловьев вошел в кабинет, конвоируя Мишу. Проходя мимо Шилова, Краснов, видимо догадавшись, что звонок имел к нему непосредственное отношение, тревожно посмотрел на опера.

— Кавказец, значит, лет сорока? — весело спросил Шилов. — Небритый такой, с усами и по-русски говорит с акцентом, да?

— Ну… — подтвердил Миша осторожно устраиваясь на стуле перед столом Соловьева и спиной к Шилову.

— А как ты с ним связывался?

Миша посмотрел через плечо. Опустил глаза:

— Он со мной… На трубу мне звонил.

— Когда последний раз звонил?

— Не помню.

— А машина у него какая? Не знаешь?

— Не видел.

— А фильмы про партизан ты смотрел?

— Фильмы? — Миша даже вздрогнул от неожиданной смены темы. — Фильмы смотрел. А чего?

— Да ты напоминаешь мне героя в плену у фашистов. Сейчас встанешь и заорешь: «За нашу бандитскую родину! Стреляй меня, мент поганый!»

Соловьев, чувствуя, что начинается разговор, в котором третий может быть лишним, вышел в коридор. Глядя на Шилова, Краснов даже не заметил его ухода.

А Шилов, соскочив со своего стола, пересек кабинет и присел теперь уже на край стола Соловьева, нависая над Мишей.

Миша смотрел на него снизу вверх из-под закрывающей лоб толстой повязки и внимательно слушал.

— А за кого ты бьешься? За тех, кто тебя послал? Нужен ты им! Таких, как ты, — очередь. Хочешь, я все про тебя расскажу? Ты родился в маленьком городке, где много шахт и водки. Батя твой бухал и работал, а мама мечтала каждое лето вывезти тебя на Черное море. От скуки ты ходил качаться в соседний подвал и мечтал уехать в большой красивый город. Я прав?

Миша, растерянно поморгав, опустил взгляд.

— Потом из Питера приехал твой одноклассник и рассказал, как там круто. Рассказал про серьезных пацанов, про бабки, про телок, про «мерсы». И про то, как вас ждет братва. И вы с Димкой рванули в Питер. Вас познакомили с шефом, он хлопнул с вами рюмашку и сказал, какие вы замечательные пацаны. Вам выдали тачку, мобильник, вы сходили в пару клубов, сняли проституток и поняли: жизнь удалась! Только одного вам, Миша, не показали. Аллею на кладбище, где вас потом зарывают. Знаешь, сколько там таких, как вы, лежит? Ты — пешка! Ты — расходный материал. Шеф же не приехал вас вчера к Моцарту выручать? Это мы вас, идиотов, с того света вытащили. И мы единственные, кто не заинтересован, чтобы вы обратно вернулись. Думаешь, шеф станет вас выручать? Адвокатов дорогих нанимать, передачи слать в камеру, семьи ваши, в Воркуте оставшиеся, кормить? К судье пойдет договариваться, чтобы тебе дали условно? Да на хрена вы нужны! Ему проще заплатить полкосаря, чтобы вас ночью в «Крестах» удавили, а потом пригласить из Воркуты новых рекрутов.

— Новых — кого? — Краснов поднял голову. В глазах у него появилось что-то новое по сравнению с тем, что Роман видел до начала своего длинного монолога.

Роман объяснил, кого называют рекрутами. Заодно, мимоходом, назвал адрес подвала, в котором Миша качал железо. Упомянул первую девушку Миши, которая три года назад перебралась в Москву, а теперь, сторчавшись на героине, работала уличной проституткой. Перечислил кое-каких школьных товарищей: двое сидят, двое померли, один круто поднялся и ездит на джипе, один в розыске за бытовое убийство. Немногочисленные сведения, полученные от Игоря, Шилов расходовал экономно, стараясь давать поменьше конкретики и побольше создавать впечатление, что ему известно о Краснове и Селиванове буквально все, вплоть до интимных подробностей.

Сначала Краснов просто слушал, то уперев глаза в пол, то недоверчиво, из-под повязки, заглядывая Роману в глаза. Потом, грустно усмехнувшись, уточнил какой-то момент, в котором Шилов допустил небольшую неточность. Потом начал спорить. Потом начал спрашивать, и уже как-то так получалось, что пусть и косвенно, но все-таки он подтверждал, что показания про сорокалетнего кавказца, подошедшего к ним в кафе, — полная ерунда…