Книга Афганский транзит - Александр Щелоков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30 апреля товар был роздан владельцам нескольких маломерных рыбацких судов в прибрежных поселениях Пинтань, Пинхан и Пуси. После выхода рыбаков в море груз частями передан на борт катера типа «Торнадо». Собственное название «Дун Хуа» (досье корабля СS 1042528). Порт приписки Гаосюн (Тайвань). Владелец катера – Ван Юли, старший офицер тайбейской полиции (с 1985 в отставке). Находясь в экстерриториальных водах, «Дун Хуа» выходил в эфир и имел радиообмен. По данным службы пеленгации, партнером по радиообмену стал сухогруз «Андромеда». Порт приписки Маршалл (Либерия). В момент переговоров «Андромеда», вышедшая из Макао (Аомынь), следовала через пролив Даньдао.
2 мая «Андромеда» имела рандеву с «Дун Хуа». Груз в компактной упаковке передан на «Андромеду». В связи с тем, что курс судна вел в Сан-Франциско, Интерпол поставил в известность Национальное центральное бюро Интерпола в США. Слежение за «Андромедой» осуществлялось с помощью спутниковой техники. На маршруте судно ни с кем не встречалось, перегрузка товара места не имела.
По данным наблюдения за подозрительными лицами, в день ухода «Андромеды» в Макао в гостинице «Голден мун» находился Дон Хуан де Гарсиа (досье IF 894211). В тот же день он вылетел через Гонконг и Токио в Сан-Франциско.
4 июня по прибытии в Сан-Франциско «Андромеда» была подвергнута тщательному досмотру. Незаконный груз обнаружен не был. Взять контрабанду удалось 8 июня, после того, как началась перегрузка наркотиков с борта на берег. ВНИМАНИЕ: выяснено, что для укрытия груза были использованы цилиндры резервного ходового дизеля. По делу арестовано 84 человека – 50 в Китае, 25 в США, 9 – члены экипажа «Андромеды». По данным наблюдения за подозрительными лицами Хуан де Гарсиа с 1 июня по 8 июня находился в Сан-Франциско, посещал порт, выходил на катере в море. 9 июня отбыл самолетом в Нью-Йорк и далее в Алжир…
Принтер еще продолжал работать, выдавая запрошенные сведения, а Ньюмен уже нажал клавишу переговорника.
– Да, мистер Ньюмен, – ответила Джен.
– Джен, – голос суперинтенданта звучал озабоченно. – Я думаю, Блейк еще не ушел. Постарайтесь его перехватить. Он мне срочно нужен.
Некоторое время спустя Блейк предстал перед шефом.
– Я что-то сделал не так, Нед? – спросил он озабоченно.
– Не волнуйтесь, Дик, – успокоил Ньюмен. – У вас еще просто не было возможностей делать что-то не так. Зато теперь предоставляется шанс сделать кое-что так, как надо. Я передам вам материалы по Испанцу – Дон Хуану де Гарсиа. По всем признакам он контролер наркобизнеса. Взять его на горячем можно только в момент, когда готовится операция. Когда прибывает груз, Испанец к нему не подходит. Вот и постарайтесь взять нашего гостя в «коробочку». Надо узнать, что ему надо. Что он готовит. Мы должны показать комиссару Пино, что разгром «непобедимой армады» нашими предками не был случайностью.
– Я постараюсь, сэр.
– Нед.
– Да, Нед, я постараюсь.
– Кстати, как ваши дела с Хэвилендом?
– Он в восторге, Нед, и все время выражает мне сочувствие за разнос, который вы учинили. Говорит, что у босса сегодня плохое настроение.
– Что ж, вы у меня в долгу.
– Да, Нед. Безусловно.
Самым ходовым в словаре Виктора Ивановича Локтева с давних пор стало слово «зараза». Профессиональный водитель с двадцатилетним стажем, Локтев исколесил Среднюю Азию, а теперь гонял большегрузы из-за Аму-Дарьи в Мазари-Шериф и дальше – через Саланг в Кабул.
В минуты плохого настроения и расстройства чувств, стоя рядом с глухо просевшим скатом и зная, что неизбежно придется тужиться и потеть, ворочая стокилограммовый обод, Локтев в сердцах лупил каблуком по шине, бросал яростное: «Зараза!» и сразу ощущал заметное облегчение. Или, одолев надсадный подъем, где каждый метр высоты давался ему и машине с великим напряжением, и вдруг увидев затянутые знойной дымкой долины Пандшера и Горанда, он восхищенно восклицал: «Зараза!», и благостное чувство преодоления затопляло его, успокаивало душу, рождало веселость.
И вот сейчас, стоя у ворот товарной кабульской базы, куда привез и где сдал груз, Локтев, не сдержался и пробормотал: «Зараза!». Любимое слово он адресовал своему напарнику – Махкаму Ибраеву. С ним они договорились о встрече после того, как Локтев закончит оформление груза. Махкам на это время умотал в город, где должен был договориться с торговцем о скидке при покупке товара оптом.
Жара, липкая, удушающая, мучила Локтева, и каждая минута опоздания напарника заводила пружину его озлобления. Наконец Махкам появился. Вышел он, к удивлению Локтева, не из переулка, а из ворот базы. Худенький, малорослый, он, казалось, не ощущал зноя и светился жизнерадостностью – улыбался, делал лишние для жаркого дня движения – потрясал в воздухе руками, будто приплясывал.
– Зараза! – бросил Локтев, желая начать объяснения, но Махкам прервал его.
– Ты хотел диктофон «Сони»? – спросил он. – Тогда пошли быстро. Здесь у одного теджера я видел.
– А те покупки? – спросил Локтев, сбитый с толку. Он выделил интонацией «те», и Махкам сразу понял, о чем речь.
– Те не уйдут. Они у тебя в кармане. А диктофон уйдет. Его приглядел один вояка. Теперь кто быстрее.
Отбрасывая обиды, Локтев вожделенно потер руки.
– Рахмат, Махкамчик, – спасибо. За мной не заржавеет.
Переулками, все время забираясь в гору, они прошли к небольшой лавке в жилом квартале. Возле входа на деревянном чурбаке, сгорбившись, сидел седобородый старец. Он подслеповато щурился и лениво перебирал черные агатовые четки. Махкам поздоровался и о чем-то спросил. Старик пробормотал в ответ нечто нечленораздельное. Локтев уловил и понял лишь одно слово «амер» – начальник.
– Все в порядке, – сказал Махкам. – Идем!
Они вошли в лавку, забитую от пола до потолка жестяными банками, тазами, ведрами, канистрами. Миновали ее и оказались в просторном темноватом помещении. Свет в него проникал только через маленькое окошко, расположенное под самым потолком. Здесь было тихо и пусто. Махкам указал на дверь, видневшуюся в стене.
– Ты большой гость, проходи первым, – предложил Махкам, пропуская Локтева вперед. Нагнув голову, чтобы не задеть макушкой о притолоку, тот открыл дверь и шагнул внутрь. И сразу на него обрушился тяжелый удар. Били в живот, в солнечное сплетение. Дыхание оборвалось, Локтев утробно зарычал, задохнулся и стал оседать. Второй удар, более легкий, пришелся в челюсть.
Локтев повалился на бок, ощутив прохладу земляного пола. Больше его не били, и дыхание стало постепенно возвращаться. Отдышавшись, он огляделся. В просторной жилой комнате – о том, что она жилая, свидетельствовали ковры на полу и стенах – находилось четверо. Он, поверженный на пол, Махкам, стоявший рядом, с руками, смиренно прижатыми к животу, крутоплечий мордоворот-пехлеван, то ли телохранитель, то ли наемный убийца, должно быть, это именно он свалил Локтева на пол одним ударом, и, наконец, некто бородатый в пестрой чалме. Он сидел на возвышении, покрытом ковром, и молча глядел на происходившее.
