Книга «Эскадрон смерти» из космоса. Звездные каратели - Федор Вихрев

— Что-то вроде ракет… но очень больших! Одна попала в Круг-Два, остальные — нам.

— Повреждения?

— Круг-Два — труп, ему попали точно в центроплан, сразу за кабиной. У нас повреждения обшивки, разбита турель номер два.

— Сесть можете?

— Да!

— Это Захват-Один, всем Захватам! Приготовиться вести бой сразу после выхода из трюма! И приготовиться к жесткой посадке!

— Боже…

Короткий взгляд на тактический дисплей. Из-за края, парами, четким строем шли желтые точки. Четыре… девять… двенадцать… восемнадцать… Значит, их ждали. И подготовились. Вот и все, отлетались соколики. Эта мысль как-то незаметно вошла в голову Вэнса и, странное дело, не встретила возражений. А количество точек все увеличивалось…

Все последующее отложилось в голове как калейдоскоп… Удары, звон, крики… Дрожь корпуса от работающих пушек… Мягкие, растянутые толчки — от пусков ракет… Резкие рывки шаттла, пытающегося сбить прицел у нападавших… И звонкие удары от попаданий в броню челнока. И какофония боя в наушниках: крики радости вперемешку с отчетами о повреждениях и воплями погибающих.

— Есть! Я его достал!

— Уничтожена турель номер три!

— Разгерметизация на втором уровне! Ремонтников, срочно!

— Проклятье! Пробит теплообменник!

— Врача! Здесь раненые!

— Пусковая номер один пуста! Где эти драные кассеты!

— Лазер перегрелся, вести огонь не могу!

— Приготовиться к удару!

— Чертов смертник!

— Да сбейте же его кто-нибудь!

— А-а-а…

— Высота четыре тысячи метров.

Спокойный голос компьютера звучит дико в этой разноголосице. Руки сжаты так, что ногти впились в ладонь. Это страшно — сидеть… и ничего не делать. Потому что не можешь. Потому что не должен. Потому что от тебя сейчас ничего не зависит. Потому что самая лучшая твоя помощь — это сидеть и ничего не делать.

— Потери мощности реактора — сорок процентов. Рекомендуется срочный ремонт.

— Потери охладителя — двадцать восемь процентов. Утечка перекрыта. Рекомендуется срочный ремонт.

— Готовность систем вооружения — двадцать три процента.

С трудом разогнув сведенную судорогой руку, командир нажал клавишу на приборной доске. Большая клавиша, потертая. Часто пользуются. Клавиша диагностики. Хоть чем-то заняться, чтобы не слышать… Машина в норме. Все системы робота работают отлично. И это бесит так, как ничто другое.

А в наушниках все то же, только в иной, чем раньше, тональности:

— Приготовиться к посадке!

— Мик, выпустишь опоры перед самой посадкой! Иначе их зацепят!

— Понял!

— Не промахнись!

— Турели номер четыре и пять уничтожены!

— Утечка охладителя из внешнего контура в отсек тридцать восемь и тридцать девять! Блокировка отсеков не работает!

— Повреждение сенсорного модуля!

— Высота пятьсот метров.

Шаттл трясется, но не слышно ударов в корпус, молчат турели. И молчит мостик. Все?

— Мостик! — не выдержал молчания Стиллман.

— Что тебе? — Голос чужой, незнакомый. Да и черт с ним!

— Что случилось?

— Они просто отстреляли боекомплект и ушли. Разделали нас и улетели. — Собеседник истерически хихикнул, один раз, другой… Звук прилетевшей затрещины был слышен настолько явственно, что Вэнсу показалось, будто он видит этот подзатыльник.

— Мы сможем вернуться на орбиту?

— Нет… — Голос другой, усталый и нечеловечески спокойный.

— Как нет? Почему?!

— Пробита обшивка, герметичность нарушена в шести отсеках. Течь охладителя из радиаторов. Пробит первый контур охлаждения в трех местах, второй — в одном, туда нас подбитый атмосферник протаранил. У нас практически нет вооружения — почти все разбито. Радар почти ничего не видит, связи нет. Треть экипажа ранена, двое убиты. — На этом месте монотонность перечисления повреждений, сделавшая бы честь искусственному интеллекту, прервалась судорожным вздохом. — Прошу прощения, командир, нервы ни к черту. На чем я остановился? A-а… Реактор может дать только сорок процентов мощности. Пока не починим систему охлаждения реактора, не будет нужной мощности для взлета. Попытаемся взлететь сейчас — взорвемся.

— А починить можно? — Глупость своего вопроса Стиллман понял сразу, подсознание уже успело прокрутить данные о повреждениях и…

— Долго и тяжело, и не уверен, что есть все необходимое для ремонта. А главное… джампер должен уйти через несколько часов. Ты думаешь, он останется, чтобы подобрать нас? Сомневаюсь! — Голос говорящего дрогнул буквально на мгновенье, но тут же обрел былое спокойствие и уверенность: — Выпускаю опоры. Есть! Контакт через десять секунд… девять… восемь… семь… Черт, а куда нас занесло?

Солнечная система. Планета Земля. СССР. Триста тринадцатый зенитно-ракетный дивизион. 22 октября 1977 года. 10 часов 20 минут

Все произошло настолько быстро, что на командном пункте зенитно-ракетного дивизиона большинство людей ничего не успели понять. Большинство, но не все. Командир, намертво застрявший в этой должности за «любовь к реалистичности», понял все и сразу. Он уже видел такое — сближение меток на экране, а потом раз, и одна или несколько из них гаснут. Или наоборот — разлетаются блестками, все зависит от того, как падает самолет — целиком или частями.

Получивший боевое крещение, как и многие его коллеги, в джунглях Вьетнама, майор мгновенно оценил обстановку. Стрелять по истребителям (для себя он назвал малые машины врага именно так) нельзя — они за пределами дальности пуска, да и очень велик риск поражения своих. А вот висящий чуть выше «бомбер» вполне можно завалить.

— Пуск.

Выбросив длинные хвосты пламени, три ракеты рванулись в небо. Через несколько секунд чуткие антенны уловили сигнал радиоответчика, и теперь «летающие телеграфные столбы» комплекса С-200 стремительно сокращали расстояние до ясно видимой точки-цели…

…Первая ракета разорвалась почти посередине корпуса «Единства», практически не причинив вреда. Зато вторая изрешетила поражающими элементами сопло двигателя. А третья… Третья ударила точно в турель, присоединив к почти сотне кило гексогена еще и свою скорость, и топливо. Тяжелая машина качнулась, потом выровнялась и даже попыталась увернуться от второй тройки ракет. Даже не смешно — это не всегда удавалось куда более поворотливым «Фантомам». Две ракеты разорвались в пределах десяти метров, превратив уже поврежденные сопла двигателей шаттла в абстрактную металлическую скульптуру, еще одна налетела на удирающий от места боя истребитель противника. На месте столкновения ракеты и грозной инопланетной техники вспух огненный шар.