Книга Кот в тупике - Ширли Руссо Мерфи

Она откинулась на подушку и принялась строить планы на день, намечая работу для водопроводчика, наладчика дождевальной установки и электрика и, наблюдая в окно, как разгорается утреннее небо, как по комнате рассыпаются светлые пятна, а висящие на стене рисунки в рамках заливаются розовым. Это были портреты двух кошек; Чарли казалось, что они смотрят прямо на нее так настороженно и выжидающе, что девушка не вольно улыбнулась. Шаловливая усмешка Дульси, ее понимающий взгляд и легкий наклон головы, казалось, свидетельствовали о том, что ей известна какая-то удивительная тайна.

Серый Джо выглядел более сдержанным. Вообще, кошачьему чувству собственного достоинства, подумала она, можно только поражаться. Рисовать Джо все равно что рисовать атласную драпировку или начищенный до блеска оловянный кувшин: он был таким гладким и гармонично сложенным, а под серой бархатной шкурой легко угадывались сильные мышцы.

Но выражение его глаз было властным и высокомерным: казалось, он заглядывает так глубоко, что порой ей становилось не по себе. Иногда она готова была поклясться, что взгляд Серого Джо чересчур проницателен, а настороженность слишком сильна и осознанна для кота.

Чарли не понимала, что ее смущает в этой парочке, одно было очевидно: они не такие, как остальные их собратья.

Возможно, этих она просто лучше знала. Возможно, все кошки начинают казаться более разумными, когда вы знакомитесь с ними поближе. Чарли вспомнила прошлую ночь, когда она стояла в одиночестве на залитой лунным светом улице и глядела на черные крыши; стояла, зачарованная головокружительно бескрайним пространством, которое раскинулось над ее головой. Тут-то она и заметила две черные кошачьи тени, прыгавшие по крыше на фоне ночного неба. Она снова ощутила прилив восторга и изумления от той свободы, какая сквозила в каждом их движении.

Ужинать она отправилась в одиночестве: скудное меню в виде чашки супа или крекеров с арахисовым маслом, которое только и мог предложить ей кухонный шкаф, не прельщало. Клайду звонить ей тоже не хотелось. Их встречи были скорее случайными и бессистемными; может, он и рад был бы выскочить ненадолго, чтобы подкрепиться, но она предпочла побыть в одиночестве. Чарли и так провела рядом с ним полдня, работая в его доме. Ее утомил и разозлил работающий по найму плотник, поэтому ей захотелось прогуляться одной, посмотреть, как гаснет вечер, спокойно поужинать и пойти домой спать. Взявшись за капитальный ремонт дома, недавно приобретенного Клайдом, она несколько переоценила свои силы и отхватила кусок, который был ей не по зубам. Открывая свое предприятие «Чистим-Чиним», она не собиралась заниматься такими серьезными работали. В ее планы входили только мелкие услуги: что-то подкрасить, укрепить дранку на крыше, прибраться во дворе, почистить водостоки, помыть окна; ну и поддержка чистоты в домах или квартирах постоянных клиентов. Никаких перепланировок со сносом и перемещением стен, перекладки водопровода и руководства наемными рабочими. У нее даже не было лицензии на подряд, однако для решения этих задач Клайд был сам себе подрядчиком. Все, что нужно было сделать, — это ублажить всевозможных строительных инспекторов.

Чарли вернулась домой с работы, когда летние сумерки уже угасли, превратившись в ясную прохладную ночь. Она содрала с себя пропотевшие джинсы и рубашку, приняла душ и надела чистые джинсы и теплый свитер. Потом вышла из дома и быстрым шагом направилась через весь город к югу, уворачиваясь от блуждающих тут и там туристов. Начинались праздники в честь Дня Независимости, и улочки Молена-Пойнт пестрели светящимися табличками «Мест нет», то и дело попадавшимися на глаза среди стеблей ползучей настурции и бугенвиллеи.

Она выбрала окольный путь – через Морской проспект к южной окраине – и ненадолго задержалась у витрины магазинчика товаров из Латинской Америки. Чарли с восхищением разглядывала ярко раскрашенные резные маски и фигурки, тек стильные изделия в красных тонах, мечтая об этих чудесных вещах и стараясь не оставлять на стекле отпечатков носа.

С хозяйкой магазина Сью Марбл, блондинкой лет пятидесяти, Чарли была знакома; поговаривали, что она держит свою лавочку главным образом затем, чтобы уменьшить налоги на свои частые поездки в Латинскую Америку. Что ж, если это и так, она неплохо устроилась.

Но как только Чарли снова двинулась вдоль витрины, сквозь отражение в стекле на нее внезапно глянула перуанская маска смерти; уродливая морда наложилась поверх отражения лица Чарли и попала в обрамление ее собственной рыжей шевелюры.

Получившийся образ изумил, а затем напугал ее. Она быстро отвернулась и поспешила прочь.

Добравшись до пляжа по Десятой улице, она прошла с милю по слежавшемуся песку, а затем от Морского проспекта свернула в сторону пекарни, размышляя о том, что стаканчик шабли, да еще подкрепленный крабами в сливочном соусе, сейчас был бы очень кстати. Чарли порой казалось, что эти маленькие удовольствия выполняют в ее жизни ту же роль, что морковка на длинной палке, побуждающая ослика идти вперед.

Да и почему бы себя немного не побаловать? Тяжелый труд надо чередовать с чем-нибудь приятным. Целый день возиться с листами гипсокартона – это вам не пикник устраивать; от такой работы у нее разгуливался зверский аппетит.

Пекарня, представлявшая собой беспорядочное строение из выветренного шифера, была летним домом в стиле ранних 1900-х. Вдоль фронтона тянулась вместительная терраса, которая выходила на небольшой прибрежный парк – песчаные дюны и низкорослые скрюченные дубы, чьи ветви простирались словно гигантские руки над песчаными волнами и барашками хрустальной травы. К разочарованию Чарли, все места на террасе оказались заняты, однако ей все же удалось обнаружить свободный столик в углу; вскоре она уже сидела и, заказав вино и крабов, глядела на чернеющие дюны и тихо отмечала свою первую выставку.

После смерти отца, повинуясь мягкому нажиму матери, она поступила в художественную школу, чтобы развить талант, который, по мнению родительницы, был у нее единственным. Мать не считала сколько-нибудь стоящими ни организаторские способности Чарли, ни ее умение чинить вышедшие из строя вещи. Потягивая вино, Чарли думала о матери с сожалением и разочарованием. Она умерла за год до того, как Чарли окончила художественную школу.

Поодаль от террасы кафе слабо фосфоресцировали волны прибоя, а прямо над ними разливалось ночное небо, и казалось, что его цвет тоже меняется, отражая свечение набегающих волн. Чарли так устала после изнурительного рабочего дня, что от шабли у нее закружилась голова. Голоса доходили до нее приглушенно, как сквозь вату; убаюкивающе шелестел прибой. Когда принесли крабов в сливочном соусе, она заставила себя есть медленно – не набрасываться на еду, а смаковать каждый кусочек. Пришлось напомнить себе, что это не торопливый перекус в разгар рабочего дня в компании зверски проголодавшихся Мэйвити, Перл Энн и Клайда. Пришлось напомнить себе, что это и не ужин с Клайдом. Есть с Клайдом было все равно что с помогавшими ей в работе плотниками – приходилось не отставать, поглощая еду такими темпами, словно она выставлена на стол лишь на короткое время и должна быть уничтожена, прежде чем исчезнет.