Книга Крест и корона - Нэнси Бильо

— А в чем меня обвиняют? Кто отдал приказ об аресте? — попыталась я прояснить ситуацию.

И тут какое-то движение в дальнем конце пристани привлекло мое внимание. Вперед вышел еще один человек, гораздо старше — лет шестидесяти. Когда он, приблизившись ко мне, вошел в круг света от факела, я увидела, что незнакомец одет богато: темно-зеленый бархатный камзол, пышные рукава украшены декоративными прорезями; на шее — толстая золотая цепочка. Безрадостное, кислое выражение его лица лишь подчеркивало неуместность этого одеяния, более подходившего для празднеств, торжественных приемов при дворе.

— Я сэр Уильям Кингстон, комендант Тауэра, — сказал он ровным голосом. — Вы здесь по личному приказу его величества.

— Но как подобное возможно? — удивилась я.

Сэр Уильям подошел ближе, и я увидела глубокие морщины, испещрявшие его усталое лицо.

— После беспорядков на Смитфилде в Гринвич, где располагается резиденция короля и королевы, прискакал курьер, — пояснил Кингстон. — Королю доложили о случившемся, и он распорядился, чтобы вы, ваш отец и неустановленное третье лицо, также участвовавшее в инциденте, были доставлены в Тауэр для полного и тщательного расследования.

— Мой отец сейчас находится здесь, в Тауэре? — спросила я. — В каком он состоянии?

Сэр Уильям не ответил. Вместо этого он лишь указал облаченной в бархат рукой на темную арку:

— Пора заходить внутрь, госпожа Стаффорд.

Они ждали, как я на это отреагирую, — комендант Тауэра и лейтенант. Мне приходилось слышать рассказы о том, как визжащих, отчаянно сопротивляющихся преступников затаскивают в Тауэр. Я не хотела быть одной из них.

Поэтому я поклонилась, повернулась к арке и вошла в лондонский Тауэр. Впереди шествовали бифитеры, остальные — сзади.

5

Стаффордский замок, апрель 1527 года.

— Я не хочу выходить замуж.

Маргарет тогда исполнилось семнадцать, а мне — шестнадцать. Был поздний вечер, и мы в одних лишь ночных рубашках лежали рядышком на кровати в моей спальне, прижимаясь друг к дружке, чтобы было теплее. После Пасхи мне запрещалось зажигать огонь — в Стаффордском замке экономили буквально на всем.

Я, подбирая нужные слова для ответа, подтянула одеяло повыше, до самых наших подбородков. Сегодня днем я узнала, что Маргарет выдают замуж, и это известие причинило мне боль. Я понимала, что теперь буду видеть кузину еще реже, но сказать об этом вслух не могла, боясь показаться эгоисткой. Теперь, когда она призналась, что вовсе даже не хочет вступать в законный брак, я совсем растерялась.

Тут мне кое-что пришло в голову, и я сказала:

— А я не хочу быть фрейлиной при королеве.

Маргарет покачала головой:

— Не могу тебя винить в этом.

Наши судьбы обсуждались сегодня за обедом в большом зале. Мы редко теперь обедали здесь, но ради такого случая пришлось расстараться. Дело в том, что к нам на две недели приехала погостить моя кузина Элизабет, герцогиня Норфолк, разумеется без мужа. Она привезла не только свою любимую компаньонку — Маргарет, но также восьмилетнюю дочку Мэри и, как ни странно, своего деверя Чарльза Говарда. Я никогда особо не любила Элизабет, которая была старше меня и отличалась высокомерием. Говарды вообще мало меня интересовали, но я была рада этому визиту, потому что вновь встретилась с Маргарет.

Стаффорды и Говарды когда-то были самыми влиятельными родовитыми семьями в Англии. Брак Томаса Говарда, герцога Норфолка, и Элизабет, дочери герцога Бекингема, считался блестящим альянсом. Хотя муж моей кузины и был вдовцом много старше ее, он сделал блестящую карьеру при дворе, командовал войсками во Франции, Шотландии и Ирландии. Элизабет с радостью приняла предложение Норфолка и поклялась перед Богом чтить мужа и во всем подчиняться ему.

Она и представить тогда не могла, каким несчастьем обернется ее брак. Юная красавица не ведала, сколь жестокое будущее — смерть отца, уничтожение семьи Стаффордов — уготовила ей судьба.

После казни герцога Бекингема в 1521 году все его имения, замки и земли перешли к королю. Единственным исключением стало семейное гнездо — Стаффордский замок, построенный на холме еще в XI веке, в правление Вильгельма Завоевателя. Я прожила там почти всю жизнь. Старшему сыну герцога, моему кузену Генри, было разрешено сохранить разрушающийся замок и получать доходы от прилегающих к нему земель. Он обосновался там вместе со своей семьей, к которой присоединились мои родители и я. Остальные члены клана Стаффордов — многочисленные кузены и кузины (включая Маргарет), дядюшки и тетушки — рассеялись по свету. Элизабет настояла на том, чтобы Маргарет переехала к ним и стала ее компаньонкой. Мы часто обменивались письмами, но теперь я видела подругу своего детства, только когда она приезжала в Стаффордский замок. Мой отец раз в год отправлялся в Лондон — проведать, как обстоят дела в небольшом доме, который ему удалось сохранить, но мы с матерью неизменно оставались в замке. У нас больше не было денег на путешествия.

Я не понимала, зачем Маргарет выходить замуж. Да и она, похоже, не слишком радовалась этой перспективе. Даже Элизабет за обедом не скрывала огорчения.

— Он один из вассалов моего мужа, этот Уильям Чейн, — сказала Элизабет, и на ее бледных впалых щеках появились красные пятна гнева. — Он попросил руки Маргарет, и герцог согласился, даже не посоветовавшись со мной. Он страшно обрадовался, что Чейн готов взять ее без приданого.

— Может быть, это союз по любви? — предположила Урсула Поул Стаффорд, жена моего кузена Генри. Она была беременна — в третий раз за пять лет.

— Да какая там любовь, Маргарет едва обменялась с ним парой слов! — воскликнула Элизабет. — Я просто места себе не нахожу, как представлю, что ждет бедняжку. Мне невыносима сама мысль, что придется отдать любимую сестренку, чистую наивную девочку, этому развратнику!

Маргарет встала и погладила ее по плечу:

— Успокойся, милая! Не надо так переживать! — Она больше волновалась за свою болезненную старшую сестру, чем за себя.

И тут черт дернул вмешаться семнадцатилетнего Чарльза Говарда, сидевшего по другую сторону от Элизабет.

— Да ладно вам убиваться, герцогиня, — ухмыльнулся он, — разве некоторые дамы не находят наслаждения в разврате?

Элизабет отпрянула от него, ее нижняя губа задрожала. Потом, к всеобщему удивлению, сводная сестра Маргарет вскочила из-за стола и засучила длинный рукав платья.

— Видишь вот это?! — воскликнула Элизабет. Она подтянула рукав еще выше — и мы увидели продолговатый желтовато-фиолетовый синяк на ее худой правой руке. — Знаешь, откуда он взялся? Мой супруг герцог потребовал, чтобы я прекратила противиться, заявил, что я должна жить с ним и дальше и спать в одной постели. А когда я поинтересовалась, куда он собирается положить свою шлюху, то получила вот этот синяк.