Книга Орден для поводыря - Андрей Дай

– Быть может, Андрей Густавович, туземных инородцев в помощь согнать?

– Ни в коем случае, Герман Густавович. Ни в коем случае! Инородцам вообще следует воспрещать проход в крепость. Не дай бог выведают, нехристи, где пороховой запас храним – по недомыслию или из злобы огня сунут.

– Согласен с вами, господин штабс-капитан, – совершенно серьезно поддержал офицера доктор. – Народ туземный – дикой расы и на подлости горазд. Это, конечно, не их вина, что Господь вселил эти души в тела отсталого племени, но всякое может случиться.

– Это вы, Сан Саныч, шутите или действительно так полагаете? – удивился я.

– Полноте, Герман Густавович, – вскинул брови пораженный не меньше меня доктор. – Не скажете же вы, будто не знакомы с сочинением графа Жозефа Артюра де Гобино «L'expérience de l'inégalité des races humaines»?![1]Или вы не согласны, что желтая раса не обладает интеллектом, хотя бы сравнимым со способностями арийского народа? Что они отличны от нас, белых европейцев, хотя бы уже тем, что наполнены природной хитростью и коварством?

– Никогда не был силен в естественных науках, – вынужден был сдать назад я. И передернул плечами. Я-то сдуру считал расизм изобретением двадцатого века. А оказывается, уже теперь какой-то граф, судя по всему – французский, вовсю рассуждает о превосходстве белой расы. Больше того! Оказывается, труды этого ретрофашиста изучают даже во глубине сибирских руд. – Мы еще обязательно побеседуем с вами, господин лекарь, на эту тему. Сейчас же давайте вернемся к нашей крепости.

Барков обиженно поджал губы, но замолчал. А я и после присматривал за ним. Особенно когда известие о том, что в Кош-Агаче появился русский доктор, облетело кочевья и к палатке врача потянулись туземцы. Боялся, что, будучи идейным расистом, он откажется пользовать теленгитов и монголов. На счастье, этого не происходило. Клятва Гиппократа оказалась сильнее сочинений графа де Гобино.

Работа на месте будущей Чуйской твердыни закипела с раннего утра. Капитан с помощью нескольких десятков колышков, мотка бечевки и мерного аршина разметил будущие рвы и валы. Все свободные от других работ солдаты, раздевшись до пояса, тут же взялись за кирки и лопаты. Дюжина молодых поляков натащила целую гору тальниковых плетей и под руководством матерого Казнакова учились плести корзины. Артиллерист Саша Геберт руководил сборкой лафетов. Безсонов со своей полусотней забрал купеческих вьючных лошадок и отправился к едва видневшимся деревьям. И только мы с князем Костровым остались не у дел.

Это я несколько погрешил против истины. Дело у меня было, и весьма важное дело. Но чтобы получить возможность им заняться, нужно было как-то избавиться от вдохновленного своими невероятными открытиями натуралиста.

– …и потому барометр убедительно доказывает, ваше превосходительство, что долина сей реки находится не ниже чем в полутора верстах от уровня Балтийского моря, – вещал князь. – Сейчас я намерен изучать язык туземных народов, дабы иметь возможность задавать им вопросы…

– Отчего же вы не возьмете толмача у Гилева или Хабарова?

– Ах, Герман Густавович! Кабы был я уверен, что эти сведущие люди знают такие слова, как «облачный слой» или «снежный покров». Они же начнут упрощать, подыскивать замены. Говорить «облака» или «снег». И я могу лишиться важнейших для науки сведений.

– А что, есть разница? И почему вы думаете, что в языке инородцев есть нужные вам слова?

– Позвольте с вами не согласиться, господин губернатор. В сообщениях господина Валиханова упоминается, будто тюркские языки содержат до тридцати слов, относящихся только к понятию «лошадь». Это богатейший, удивительнейший язык, наверняка не уступающий и нашему родному…

– Я, конечно, далек от наук, Николай Алексеевич, только мнится мне, что теленгиты и прочие монголы говорят не на тюркском наречии.

– Ну как же, как же! Они же номады, сродни татарам или киргизам…

– Тем не менее я рекомендовал бы уточнить этот вопрос у знакомых с туземными обычаями и народами купцов. Уверен, что среди торговой части нашей экспедиции отыщется человек, знакомый и с татарскими, и с теленгитскими языками.

– Вы так считаете?

– И даже настаиваю.

Князь тут же поспешил откланяться и побежал в свою палатку – вооружаться толстым блокнотом. Я дождался, пока его картуз замелькал среди занятых распаковкой и сортировкой привезенных товаров приказчиков, и только после этого пошел искать Гилева. Нам с ним предстояло небольшое путешествие на северо-восток. К тому месту, что соответствовало отметке Ag в кружке на той памятной карте.

Еще в дороге мы с Васькой договорились, что разработкой месторождения займемся тотчас, как достигнем поселка. Несколько – не больше полудюжины – мужиков, специально отобранных в Бийске, должны были поселиться неподалеку и, не привлекая к себе внимания солдат из крепости, тихонько плавить драгоценный металл. Оставалось только найти собственно жилу. Ну и присмотреть удобное местечко под зимовье рудных пиратов.

Вы когда-нибудь видели серебряную руду? Вот и я нет. Так, чисто с точки зрения здравого смысла, это должен был быть камень с белыми блестящими металлическими прожилками, ну или крапинками. Конечно, я не ожидал, что жила – это сверкающий белизной слой на изломе скалы, торчащий из земли на самом видном месте. Алтай – довольно заселенное место, а за десятки тысяч лет через эти места прошло много всяких народов, от гуннов до ариев. И уж точно нашелся бы умник, споткнувшийся о мое месторождение и тут же кинувшийся выделывать всякие там колечки с сережками для своей ненаглядной.

Логично предположить, что руда должна находиться в каком-то неочевидном месте. Или выглядеть должна как-то… неправильно. Чтобы неспециалисту было трудно догадаться, что это вообще серебро.

По идее, следовало перестать изображать из себя невесть кого и позвать в помощь любого из троих моих сирот-геологов. Ну или хотя бы сходить в горный музей в Барнауле. Уж что-что, а серебро там обязано быть. Только лишний человек в предприятии нам с Василием Алексеевичем был не нужен. Не дай бог сболтнет лишнее – что его потом, убивать? А о музее я вспомнил, уже исцарапавшись и разодрав штанину о колючие кусты. Труд геолога, даже доморощенного, оказался гораздо тяжелее, чем мне это представлялось.

В конце концов сошлись с компаньоном на том, что нужно набрать разных камней, сильно отличающихся от обычного серого сланца, и предъявить их моим ребятишкам. Авось какой-нибудь да выберут. Правда, эта идея пришла, когда мы уже порядком вымотались, по скалам да кустам лазая. И что хуже всего, предполагала прочесывание участка заново. Решили выйти к временному бивуаку моих конвойных казаков, чтобы хоть немного отдохнуть и перекусить, а уж потом приняться за сбор камушков.

Кавалерия разместилась в удобном распадке с обильной травой вдоль небольшого веселого ручья. Пара конвойных с ружьями забралась на ближайшую сопку – присматривать за нашей экскурсией и окрестностями. А остальные, срезав дерн у сыпучей скалы в тенечке, развели костерок. К тому моменту как мы с Гилевым прибрели к лагерю, душистый, с травами, чайный напиток уже был готов.