Книга Срок для Бешеного - Виктор Доценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камеру, как, нарушителей режима содержания, разбросали по разным этажам, и он больше не встречал этого своенравного паренька…
— Больше ни во что не подписывался? — улыбнулся Савелий.
— Нет, потом все ништяк было, в хорошую хату попал… Окрестили на пятак и на этап… — Он тяжело вздохнул. — Но я не для этого… — Парень помялся.
— Я в ШИЗО баланду таскаю… — Он снова зыркнул по сторонам. — Базар слышал: в ночь выхода Аршина из ШИЗО он к тебе заявится…
— И что?
— Сволочной он, на все способен… Короче, мочкануть тебя хотят!
— Пусть… попытаются! — безразлично ответил Савелий.
— Ты что, не понимаешь? Он же не один придет! Может, кумовьям?..
— Никогда стукачом не был и тебе не советую, понял? — мрачно оборвал Савелий.
— Это я так… от растерянности… Делать-то что? Покалечит он тебя, а то и… Ему что: двенашка впереди, до потолка накинут, и все… Ой, бля… — Он побледнел, глядя за спину Савелия.
— Что? — обернулся быстро Савелий и увидел, как за углом барака скрылось чье-то лицо.
— "Шестерка" Аршина!.. Кранты мне теперь!.. Сразу ему настучит.
— Не штормуй!.. Ну видел, что с того?.. Да будь мужиком!.. Ну стоял. Мало ли о чем базарили! Былое вспоминали… Бутырку!
— Ты Аршина не знаешь, он же по фазе сдвинутый — разбираться не будет… Нет, к Королю надо!
— Что за царственная особа?
— Не слышал? — искренне удивился паренек. — Вор в законе! — уважительно пояснил он. — Уже год здесь… Менты с ним только на «вы»!.. Справедливый! Никого зря в обиду не даст… Перед ним все в ажуре будет!..
— Лично я — перебьюсь! — Савелий хлопнул его по плечу. — А в общем, спасибо тебе, беги!
— Чего там… Заходи, холь с руки будет… На куме спросишь Мити… Чифирнем, картошечки поджарим… Ладно, побежал!.. Будь!.. — Пожав руку Савелия, он быстро пошел в сторону столовой.
СТОЛКНОВЕНИЕ С ЗЕЛИНСКИМ
На следующий день, когда Савелий возвращался с бригадой с работы, его неожиданно окликнул капитан, доставивший их этап в зону. Он стоял среди тех, кто снимал спецконтингент с промзоны. Бригада уже миновала их, направляясь к своему бараку, когда Савелия и окликнул капитан:
— Осужденный Говорков!
Савелий вышел из строя, подошел к нему, остановившись в двух шагах:
— Савелий Кузьмич, восемьдесят восьмая…
— Почему куришь в строю? — оборвал его капитан.
— Кто, я? — растерянно воскликнул он.
— Нет, фабричная труба! — зло рявкнул тот.
— Да я с детства не курю и никогда не курил! — экзальтированно начал Савелий и тут, заметив ехидную улыбку начальника режимной части, нахмурился.
— Я не спрашиваю тебя о твоем детстве! Почему куришь в строю? — повысил голос замкомроты.
— Чтобы ноги не замерзли! — зло процедил Савелий сквозь зубы.
— Так… А чтобы они совсем согрелись, лишу тебя на месяц права пользования магазином! — ухмыльнулся капитан, вытащил из кармана блокнот, ручку, но она на морозе не писала. Подышав на нее, чтобы отогреть пасту, он записал фамилию Савелия и напротив поставил число и наказание. — Иди в строй!..
Савелий посмотрел на него долгим взглядом, усмехнулся и медленно пошел за своей бригадой…
Миновало еще несколько дней. Савелий почти ежедневно задерживался на фабрик и, каждый раз не попадая на ужин, довольствовался лишь куском пайки и сладким кипятком. Почувствовав в этот день тошноту от голода и небольшое головокружение, он решил сняться вместе с бригадой и, чтобы хоть на время прервать мучившее чувство голода, сходить на пшенку.
Приготовив ложку, кусок хлеба, Савелий устало откинулся на кровати, желая отдохнуть до команды завхоза: «Построились на ужин!», — и незаметно уснул… Проснулся он от топота возвращавшихся из столовой осужденных. Матерно выругавшись, сел в кровати. Увидев Бориса, недовольно пробурчал:
— Что ж ты, Кривой, толкнуть не мог?
— А я знал, что ты хочешь идти на эту помойку? Смотрю — спишь, ну и не стал будить… Хотя ты совсем ничего не потерял, что не пошел, все равно не стал бы жрать это пойло из тухлой селедки… Вот, захватил! — Борис вытащил из кармана несколько сморщенных помидорин грязновато-зеленого цвета.
— У сцены бочку выкатили… Давятся, хватают, чуть не дерутся! — Он надкусил помидорину и скривился в противной гримасе. — Кислая, жуть!..
Глядя на него, Савелий тоже поморщился, но все-таки решил попробовать: двумя пальцами осторожно взял помидорину, понюхал и… едва не задохнулся от зловония. Швырнул в сторону и, с трудом сдерживая кашель, вытирая обильные слезы, выдавил:
— Подлюги! Администрацию бы накормить этим дерьмом!..
Подхватив с тумбочки хлеб, жадно занюхал им, отбивая тошнотворный запах, и стал медленно жевать его. Конечно, этот кусочек хлеба не смог насытить, и он решительно поднялся, накинул телогрейку, шапку и решил навестить Митяя: может, действительно чем угостит? При воспоминании о «жареной картошке» у него потекли слюни…
«Локалка» была еще открыта, и он беспрепятственно дошел до столовой, обогнул ее и подошел к входу на кухню. Со стороны кухни был небольшой хоздвор. Пожилой тщедушный зек, с трудом взмахивая огромным колуном, рубил метровые чурки на дрова.
— Митяя знаешь? — спросил Савелий.
— Ну? — Мужик выпрямился и настороженно посмотрел на него.
— Позови!
Ни слова не говоря, тот пожал плечами и скрылся в дверях кухни, а Савелий, прикрывая нос от сильной вони, оглядел хоздвор. Чего только там не было: кучи пищевых отходов, издававшие зловоние, различные ящики и бумажные мешки из-под рыбы. Под деревянным навесом вымораживались металлические термостаты (в них, прозванных зеками «сороковками» — по количеству порций каши в каждом, — возили обед на промзону). Савелий, вздохнув, покачал головой: «Действительно, помойка!»
Из дверей кухни вышел плотный, с впавшими глазами зек в короткой белой куртке повара.
— Митяем ты интересуешься? — спросил он.
— Ну…
— Земляк, что ли? — снова спросил тот несколько настороженно.
— Ты что, кум — допросы мне устраивать? Митяй здесь или в ШИЗО пошел? — разозлился Савелий.
— В больнице Митяй… — тихо заметил тот и с жалостью поморщился.
— Заболел, что ли?
— Вчера ночью… кто-то поленом… по голове! Зашивать пришлось, твари мокрожопые! — Он со злостью сплюнул. — Так-то вот! Извини, земляк, я на смене… Бывай! — Он быстро скрылся за дверью.
До боли стиснув зубы, Савелий простонал от ярости. Он сразу понял: произошло то, чего опасался сам Митяй. И Савелий, именно Савелий, виноват в этом. Повернувшись, он медленно направился к бараку. Проходя мимо входа в столовую, над которым нависла металлическая лестница с перилами, ведущая на второй этаж, где расположились библиотека и комната художника, Савелий приостановился и резко стукнул кулаком по железным перилам.
