Книга Кот, который жил роскошно - Лилиан Джексон Браун

Управляющая произнесла какое-то имя типа Киистры Хедрог. Квиллер не понял и попросил повторить. Имя прозвучало так же – Киистра Хедрог. Квиллер хмыкнул в усы и повесил трубку.

Вытершись и надев старый халат, он принялся за очередное яблоко. И вдруг из соседней квартиры раздались невероятные звуки: словно огромный оркестр пытался настроиться на исполнение «Увертюры 1812 года» Чайковского. Кошки нервно заводили ушами, а Квиллер догадался, что звучит композиция для синтезатора – электроинструмента, к которому он ещё не успел привыкнуть. Равно как и к тому, что стена между 14-А и 14-В прискорбно тонка; один из видов экономии, распространенный во времена Депрессии. К тому моменту, как Квиллер закончил одеваться, запись также закончилась и дверь снова грохнула. Судя по всему, сосед решил провести вечерок в городе.

Перед уходом Квиллер проверил, где кошки, и обнаружил, что Юм-Юм нюхает водяной матрац в спальне, а Коко отсутствует. Он позвал его, но не получил ответа. На одну ужасную секунду он было решил, что кот отыскал какой-нибудь тайный лаз и убежал и теперь бродит между этажами, жалобно мяукая. В состоянии, близком к панике, Квиллер добрался до "партера" и увидел там пропавшего Коко.

Кот, забыв обо всем на свете, обнюхивал огромный восьмифутовый бар, почему-то стоявший в самом центре гостиной. Квиллер удивился, с чего бы вдруг Коко заинтересовался этим обитым кожей вместилищем алкоголя. Сам он уже несколько лет не прикасался к бутылке, а кот и вовсе скептически относился к спиртному. Что изменилось? Откуда этот интерес? Коко никогда ничего не делал без причины, хотя не всегда эта причина лежала на поверхности.

Квиллер пооткрывал ящики и дверцы бара, но обнаружил только шейкеры, стаканы, графинчики, штопоры, палочки для размешивания коктейлей, салфетки. И всё.

– Извини, Коко, – сказал он. – Никаких анчоусов. Никаких мышей. Никаких трупов.

Кот, не обращая на него внимания, исследовал основание бара, водя подергивающимся носиком чуть ли не по ковру, словно унюхал нечто, что закатилось под бар. Квиллер со все возрастающим любопытством потеребил кончики усов. Бар был достаточно тяжёлым, но, навалившись плечом, его можно было передвинуть. Квиллер взялся за дело. Когда бар, дернувшись, стал смещаться, Коко в возбуждении забегал вокруг, показывая, что это именно то, чего он добивался.

– Ну, если там всего-навсего оливка с анчоусом, пропыхтел Квиллер, – спать будешь в собачьей будке! – И опять навалился плечом.

Огромный бар сдвинулся ещё на несколько дюймов.

И тут Коко взвыл. На бледной поверхности ковре появилось тёмное пятно. Оно всё ширилось и ширилось следом за движением бара и Квиллерова плеча, пока наконец не открылось всё целиком.

– Кровь! – воскликнул Квиллер.

– Йау! – подтвердил Коко. Затем выгнул спину, встал на коготки, загнул хвост крючком и пошёл по кругу. Квиллер видел подобный танец – танец смерти Коко. Потом Коко остановился и издал какой-то нутряной звук, не рычание и не мурлыканье, а что-то типа «Ррррррррр».

ЧЕТЫРЕ

Прежде чем отправиться обедать с Амбериной, Квиллер позвонил в Пикакс. Воскресным вечером Полли Дункан сидела дома и ожидала от него известий. Он решил выдержать отчёт в радужных тонах: да, путешествие прошло отлично… да, кошки вели себя превосходно… управляющая и сторож – сама любезность. Квартира очень большая и прекрасно обставленная; а какой чудесный закат виден из окна… Квиллер умолчал о застревающем лифте, протекающей крыше, пуленепробиваемом стекле в конторке управляющей, кровавом пятне на ковре, и в особенности старался не проговориться о вечернем походе в ресторан с Амбериной. Полли была во всех отношениях превосходной женщиной, но её ревность не знала границ.

Затем он попрощался с сиамцами, положив их голубую подушечку на кровать в малой спальне.

– Будьте умницами, – наказал Квиллер. – Ведите себя прилично. Я вернусь через пару часов. Может быть, принесу чего-нибудь вкусненького.,

Квиллер выключил свет, оставив его только в ванной, где находился кошачий туалет, полагая, что в темноте кошки скорее уснут.

Уходя из квартиры, он увидел на двери 14-В карточку и подошёл поближе, чтобы её прочитать.

Имя и фамилия соседа действительно, как и говорила миссис Таттл, были Киистра Хедрог. Это походило на надпись наоборот, и ему захотелось повесить себе на дверь табличку: «Мижд Релливк».

Что же, спрашивал он сам себя, произошло с людьми в последнее время? Страннее новые слова появились в языке, и странные новые имена возникли в телефонных справочниках. Мэри, Бетти и Энн были вытеснены Тедир и Шерилайн. Даже самые обыкновенные имена стали теперь произноситься как Элисабетти, Алюси, приводя в недоумение всех и каждого. А сколько времени уходит на переписку и объяснение произношения!

Квиллер вызвал лифт, но, услышав устрашающий скрежет в шахте, решил пройтись вниз пешком. Спускаясь в полутьме слабо освещенной лестницы, он старательно обходил мусорные мешки, а между седьмым и шестым этажами чудом избежал столкновения со странной, закутанной в плащ и что-то бормочущей фигурой,

На первом этаже он прошел мимо двух женщин в халатах, что-то оживленно обсуждающих. Одна из них противно каркала:

– На меня нападали целых пять раз. А на вас сколько?

– Только дважды, – раздался в ответ высокий визгливый голос – Зато во второй раз по-настоящему сшибли с ног.

Обе подозрительно покосились на Квиллера.

Возле стойки управляющей он заметил Руперта, который наблюдал, как три буйных студента практиковались в приёмах карате перед дверьми лифтов.

– Завязывайте! – угрожающе крикнул им Руперт. – Не то доложу миссис Т.

Молодые люди сдвинули пятки ног вместе, молитвенно сложили руки, низко поклонились и ринулись в Красный, когда тот распахнул двери,

– Бешеные эти ребята, – обратился Руперт к Квиллеру. – Как там у вас на четырнадцатом, всё в порядке?

– Пока всё нормально. – Он пошел было к дверям, но передумал и вернулся к сторожу. – Знаете, Руперт, я кое о чем хотел вас спросить. У меня в гостиной стоит довольно большой бар – прямо в центре комнаты. Случайно не знаете почему?

– Миссис Т. приказала поставить его туда, – ответил сторож. – Я не задаю вопросов. Мы с одним парнем двигали эту штуковину. Страшно тяжёлая.

– А сколько лет вы здесь проработали, Руперт?

– В следующем марте будет ровно двадцать. Хорошая работа! Встречаешь массу народа. К тому же у меня в подвале есть квартирка.

– Что же вы будете делать, если здание пойдёт на снос?

– Бездельничать, получать пособие, если работу не найду. Мне пятьдесят шесть.

Квиллеру пришлось долго ждать Амберину, но время не пропало зря. Стоя в вестибюле, он наблюдал за входящими и выходящими жильцами. Он спокойно взирал и на диковинную одежку подростков, и на жалкий костюм старой дамы, и на экзотических красавиц в сари, и на человека с попугаем ара в клетке.