Книга Клиника жертвы - Мария Воронова

– Был?

Улыбка исчезла. Сердце Неймана глухо заныло. «Ты, Нейман, перевалил экватор своей жизни, и дальнейший твой путь будет дорогой потерь…»

– Он жив-здоров, – быстро сказала с тревогой наблюдавшая за ним Кристина. – С ним все в порядке. Он, между прочим, наш мэр.

– Глеб? Мэр?

– Да. И прекрасный. Мы почти единогласно выбрали его на второй срок. Вы, наверное, успели заметить, что в городе чисто, уютно. Это его заслуга. И доплаты у нас, медиков, выше, чем в среднем по области.

Нейман наконец разлил кофе по чашкам. Руки немного подрагивали.

Глеб – мэр города, ну и дела! Демобилизовался семь лет назад и, значит, сделал такую карьеру. Что ж, он этого достоин. Повидаться бы, вспомнить былые деньки… Но это раньше они оба были командирами лодок, а теперь один чиновник высокого ранга, а второй – простой водитель «скорой помощи». Социальная пропасть.

– Странно, что вы до сих пор не встретились с Дорой в приемном, – сказала Кристина. – Хотите, я вам ее мобильный дам?

– Я и мечтать не мог, что найду здесь близких друзей, – с чувством сказал Нейман. – А для меня это очень важно, я ведь совсем одинок.

Она улыбнулась одними глазами, как-то трогательно и очень понимающе. У Неймана стало тепло на душе.

– Вот видите, вы сделали доброе дело, подобрали котенка, и награда не заставила себя ждать.

– Да ладно вам…

– Правда, капраз. Я давно заметила закономерность. Порог добрых дел. Как только начинаешь делать хорошие дела, помогать людям и не ждать за это награды, тут же твои желания начинают исполняться. Причем сбывается то, что действительно тебе нужно. Спасибо, все было очень вкусно, – Кристина отодвинула чашку, – особенно кофе. Пора за приданым для гражданина кота.

Как не хотелось прекращать эту уютную беседу… Кристина была первой гостьей в его доме, и вообще он давным-давно не завтракал с женщиной!

Но она устала после суточного дежурства, и у нее наверняка есть занятия поинтереснее, чем его развлекать. Вздохнув, он полез за канадкой.

– Вот, Кристина Петровна. Примерьте.

Куртка необыкновенно ей шла и сидела как влитая.

– Отлично выглядите!

– Но я не могу ее принять, Владимир Валентинович…

– А я не могу надеть. Она мне мала на пять размеров. Не выкидывать же!

– Продайте.

– Еще не хватало! Берите и ни о чем не думайте. Вам очень хорошо, правда! Сюда бы еще грубые джинсы и гриндерсы…

Она взглянула на него с шутливым ужасом.

– Капраз, вы прямо стилист какой-то…

– Стилист не стилист, а последние годы носил исключительно одежду от кутюр…

– Правда?!

– Я носил форму, – засмеялся Нейман. – А ее ведь Зайцев конструировал, так что я невольно приобщился к высокой моде. И теперь ответственно заявляю: вы смотритесь восхитительно.

Она колебалась.

– Великолепная кожа, и мех, сами посмотрите… Специальная куртка для работы на морозе и на ветру. Никогда не замерзнете, – искушал Нейман. – Жаль, у меня нет зеркала. Если бы вы себя сейчас видели, просто не смогли бы с ней расстаться.

Потом догадались посмотреться в стеклянную дверцу духовки.

Он видел, что канадка ужасно нравится Кристине Петровне, но начальница стесняется принять дорогой подарок. И понимает, что обидит его, если предложит деньги.

– Вы меня очень обяжете, если заберете куртку. Я вез ее для одного человека, но она оказалась ему не нужна.

Первый раз он ударил меня через три недели после свадьбы. Еще в медовый месяц. И это до сих пор кажется мне особенно горьким, ведь впереди у него было много лет безнаказанного насилия надо мной, неужели не мог потерпеть несколько дней, оставить мне хоть тот минимум счастья, который гарантирован любой новобрачной? Он ударил меня по лицу. Якобы за очередную провинность, но я видела, что ему просто хотелось меня бить.

Пощечина почему-то стала для меня неожиданностью, хотя ей предшествовала мощная подготовка. Я выходила замуж очень молодой, по любви. Точнее, мне тогда казалось, что по любви, а теперь я сомневаюсь. Когда я стояла в загсе перед красивой женщиной с лентой через плечо, в душе было не счастье, а облегчение. Слава богу, больше не надо бояться, что останешься старой девой. А я панически страшилась подобного исхода своей жизни. Мама никогда не ориентировала меня на карьеру, я не слышала от нее коронной фразы «сначала окончи институт», наоборот, она всегда подчеркивала, что главное для женщины – создать семью. Она предостерегала меня, что это очень сложно в наше время, я выросла, зная, что настоящих мужчин почти не осталось, и найти такого – еще более редкая удача, чем выиграть миллион в мгновенной лотерее. Я знала, что есть парни, которые «обманут и не женятся», что нужно быть очень осторожной…

Боже, как я боялась, что никому не понравлюсь. У меня не будет «кавалера». Или будет, но окажется негодяем и бросит меня. И тогда я умру от горя, потому что успею его полюбить…

Как смешно теперь вспоминать эти детские страхи!

А потом появился он. Не красавец, но с «благородным лицом», как сказала мама. Старше на четыре года. С престижной профессией. Прекрасно воспитанный. Образованный. Родители полюбили его быстрее, чем я. Особенно импонировало им, что мы познакомились не в ночном клубе, а очень респектабельно – на юбилее маминого начальника. Меня пригласили, потому что начальник помнил меня «вот такусенькой», и на службе у них до сих пор гуляет легенда, как я бесстрашно стукнула его куклой по коленке, когда он распекал маму. Видно, он решил в отместку разрушить мою жизнь, вот и познакомил с родственником…

Мне сложно разобраться в своих чувствах теперь, когда я оглядываюсь назад сквозь толщу лет, наполненных ложью и унижением. Наверное, все было – и радостно-тревожное замирание сердца, и предвкушение чуда… Но я не помню. В голове возникают совсем другие картины.

Мы гуляем по ночному городу. Белые ночи. Мосты разведены. Река, строгая и торжественная перед свиданием с морем. Вечный город-призрак…

Самая романтическая атмосфера. И мы целуемся, как другие парочки. Только в душе моей пусто. Ни восторга, ни пьянящей радости… Лишь чужие твердые губы мнут мой рот.

Я как ребенок, которому дали пустой фантик. Обижена. Разочарована. Почему так? Тут же нахожу объяснения. Первое – книги все врут. И подружки тоже. Ничего этого на самом деле нет. Просто эффект голого короля, а кто поверит, всю жизнь прогоняется за химерами. Объяснение второе – я моральный урод. Я вообще-то девочка умненькая, поэтому сразу изобретаю и ставлю себе диагноз: душевная фригидность. Мне просто не дано испытать чувство влюбленности.

Но почему-то третье объяснение, которое сразу приходит в голову всем нормальным женщинам, которое просто напрашивалось в этот перечень хотя бы по законам формальной логики, осталось мной так и недодумано. Рядом со мной чужой, даже чуждый мужчина, вся беда в нем – эта элементарная истина обошла меня стороной. Идея собственной неполноценности оказалась мне гораздо ближе. И в объятиях будущего мужа я терзалась не столько от разочарования, сколько от чувства вины. Не умею влюбиться… И я дала себе слово, что постараюсь исправиться.