Книга Девушка Лаки - Тэми Хоуг

На первый взгляд дом показался Серене точно таким, как и прежде, – приятным, приветливым, внушительным, без излишней внешней роскоши. Но стоило ей пару раз моргнуть, как воспоминания, застилавшие ей глаза, тотчас исчезли, и она увидела его как будто впервые. И тогда дом предстал ее взгляду таким, каким он был на самом деле.

Крыша нуждалась в срочном ремонте. Свое дело сделали весенние дожди. Кое-где отсутствовала черепица, а над западным крылом был наброшен кусок ярко-голубого брезента. Колонны верхней галереи следовало бы покрасить заново, балюстрада зияла дырами, отчего сам дом чем-то напоминал беззубый рот. Кирпичи первого этажа и деревянная обшивка верхнего были по-прежнему выкрашены в желтый цвет, однако за многие годы краска выцвела и теперь имела оттенок старого пергамента, утратив веселую солнечную желтизну ее детства.

Увы, память сохранила дом в его лучшем виде. Сейчас же, размышляла Серена, он скорее напоминал любимого дядюшку, который со времени их последней встречи успел из немолодого мужчины превратиться в дряхлого старика.

Прижав к груди туфли и сумочку, Серена зашагала босиком по широкой лужайке. Идти было неудобно, и она постоянно спотыкалась. В следующий миг дверь на втором этаже распахнулась, и на галерею, подобно беговым лошадкам из загона, выбежали ее племянница и племянник. Шестилетняя Лейси с криком бросилась вниз по широким ступеням – этакое очаровательное розовое облачко с золотистыми локонами. Вслед за ней – восьмилетний Джон Мейсон. В руках – жаба, на губах слегка злорадная улыбка.

– Джон Мейсон! Оставь сестру в покое! – донесся им в спину крик. Голос принадлежал Шелби Шеридан-Тэлбот, а в следующий миг на галерею выбежала и она сама.

Шелби была лишь на полдюйма ниже Серены и чуть-чуть полнее ее. В разрезе ее карих глаз имелось нечто неуловимо восточное, губы же, казалось, были вечно недовольно надуты. И тем не менее, несмотря на все эти различия, сестры были удивительно похожи друг на друга. В данную минуту Шелби, казалось, приготовилась произнести речь перед солидной аудиторией. Иначе зачем ей понадобилось облачаться в этот ярко-желтый костюм? Приталенный жакет, слегка расширяющийся на бедрах – считалось, что этот новомодный стиль подчеркивает женственность, – под жакетом изумрудно-зеленая блузка, воротник которой завязывался на горле пышным бантом, изящная юбка. На фоне сестры Серена почувствовала себя едва ли не оборванкой.

– О боже, Серена! – театрально воскликнула Шелби и взяла лицо сестры в свои ладони. Та успела обратить внимание на безукоризненный маникюр, кольцо с бриллиантом – господи, таким камнем вполне может подавиться кошка – и на огромный, изящной огранки топаз. – Что такое с тобой стряслось? У тебя такой вид, будто тебя ограбили или же тебя переехал грузовик. Или то и другое одновременно.

– Ничего страшного. – Серена направилась вверх по ступенькам крыльца.

Мысленно она пожалела о том, что не была в семье единственным ребенком. Потому что настроение Шелби было переменчивым, как погода: то солнечным, то буквально в следующее мгновение начиналась буря. В целом же сестра была глуповата и легкомысленна. Перепады ее настроения действовали на нервы и утомляли. А еще у нее была привычка говорить вещи, одновременно невинные и вызывающие, так что вести с ней разговор было делом крайне утомительным.

Серена проковыляла на галерею. Вид у нее был подавленный, и Шелби с брезгливой гримаской отступила назад, давая понять, что в ее намерения не входит прикасаться к сестре.

– Извини, Шелби, сегодня не самый лучший день в моей жизни, и у меня нет времени обсуждать с тобой его жуткие подробности, – сказала Серена. – Мне нужно переодеться, после чего я снова тебя покину. Кстати, ты не могла бы договориться, чтобы из города пригнали мою машину? Я оставила ее рядом с лавкой Готье.

Выражение лица Шелби мгновенно изменилось – испуг и озабоченность сменились чем-то вроде детского раздражения.

– Разумеется, Серена. Мне ведь больше нечем заняться, кроме как выполнять твои поручения! Боже мой, ты возвращаешься домой в таком виде, как будто побывала под колесами грузовика, пугаешь меня до потери сознания, и первое, что я слышу из твоих уст, – это приказ. В этом вся ты!

Серена, ничего не ответив, проковыляла мимо сестры. Она сильно сомневалась, что Шелби даже заметила ее отсутствие в доме. Потому что если ее что-то и заботило в жизни, так это дети, ее гардероб и ее роль в общественных делах округа. Последнее она воспринимала не как гражданский долг, а как нечто такое, что возвышало ее в глазах окружающих. В общем, хотя она и была хороша, ей не хватало глубины, как пруду с лилиями в японском саду.

Серена вошла в дом и зашагала по коридору. Ей было немного досадно, что у нее нет времени побродить по дому, в котором прошло ее детство. Не считая капитального ремонта, который он претерпел в начале девятнадцатого века, плюс таких более поздних нововведений, как канализация и электричество, дом сохранился практически в первозданном виде, несмотря на свой довольно солидный возраст. А еще он служил вместилищем множеству старинных вещей, увидев которые куратор любого музея издал бы вздох зависти. Впрочем, времени любоваться обшитыми кипарисовыми панелями стенами – местами выкрашенными в золотистые тона, местами прикрытыми выцветшими турецкими коврами – у Серены не было, хотя она и отметила про себя их отблеск на отполированных досках пола. Вместо этого она направилась прямиком к себе в спальню, где сегодня утром оставила чемоданы, прежде чем отправиться на поиски проводника.

– Уезжаешь, говоришь? – неожиданно спросила ее Шелби, как будто слова сестры только-только пробили стену ее раздражения. Она тотчас бросилась за ней вдогонку и, схватив за рукав, словно ребенок, который требует, чтобы мать обратила на него внимание, повторила вопрос: – Уезжаешь? Но куда?

– Хочу проведать Гиффорда.

– Как? Прямо сейчас?! – испуганно воскликнула Шелби и проследовала за Сереной в комнату. Войдя, она встала так, чтобы быть в поле зрения сестры, всем своим видом – для пущего эффекта она даже сложила в умоляющем жесте руки – изображая тревогу и недоумение по поводу столь странного желания. – Нет, ты не можешь взять и уехать прямо сейчас! Ты ведь только что приехала! У нас с тобой еще даже не было возможности поговорить! Я еще не успела рассказать тебе про новый дом, про то, как дети учатся в школе… А еще, похоже, все идет к тому, что торговая палата выдвинет мою кандидатуру на титул Деловая женщина года. Как же ты можешь вот так взять и прямо сейчас уехать?

Серена пропустила эту страстную речь мимо ушей. Вместо ответа она принялась переодеваться. Сняв с себя грязный костюм, бросила его на пол, а сама посмотрела на лежащий на кровати чемодан и тотчас нахмурилась. Господи, да ведь в нем нет ничего подходящего, в чем можно было бы отправиться на болота! И пусть в детстве она в джинсах и резиновых сапогах бегала по пятам за Гиффордом по плантациям сахарного тростника. Теперь она взрослая женщина, которой нужно соблюдать привычный имидж, и ей полагается совершенно другой гардероб. Кто-нибудь когда-нибудь видел дипломированного психолога в резиновых сапогах?