Книга Три твоих имени - Дина Сабитова

Сжав зубы, Ритка в сотый раз подметает пол, но это все равно, что рубить головы дракону: тут же отрастет три новых.

Вера Муратовна научила уже Ритку вязать крючком столбики с накидом. И теперь каждый день Ритка вяжет красивую салфетку по схеме из соседкиного журнала. Это совсем просто: вязать клеточки пустые и клеточки полные. И из клеточек должен получиться в середине салфетки большой цветок. Главное — не сбиться со счета, когда вяжешь двадцать полных или пятнадцать пустых клеток. Но Ритка уже заканчивает первый класс, и почти совсем научилась хорошо считать до двадцати.

По математике она получает четверки и редко-редко — тройки.

И вот наступает день, когда она заканчивает свою салфетку. Все получилось у Ритки — кружевной цветок белый посерединке. Ритка ошиблась однажды, и семь лепестков получились одинаковые, а восьмой — немного кривой. Но это почти незаметно, да и у настоящих цветов так бывает.

Вечером того дня, когда салфетка готова, Ритка несет ее от Веры Муратовны домой и стелет посередине стола.

Сперва, конечно, пришлось убрать грязные тарелки и чашки, и валяющиеся корки, и еще какие-то объедки.

Но теперь в избе стало красиво. Салфетка словно светится на столе, нежная и тонкая.

Ритка думает, что надо еще постирать занавески и, может быть, приделать к ним кружево.

Когда со двора приходит мамка, она тоже радуется красоте.

Даже говорит татке, чтобы он посмотрел. Мол, гляди, как дочка научилась. Татка ворчит что-то про себя, но косится на стол, и Ритке кажется, что ему понравилось, как она украсила их дом.

Гелька гладит салфетку грязными пальцами, и Ритка прогоняет ее мыть руки.

На следующий день Ритка отдает директору свою грамоту. Пусть висит в школе, раз уж Раисе Анасовне так надо.

Весь день Ритка думает, чем бы еще украсить дом. Можно ведь нарисовать картинки или вырезать их из журналов и приклеить на стены. В доме у Новаков никаких журналов не водится, нет на это баловство денег, но Вера Муратовна иногда покупает журналы с яркой рекламой, красивыми домами и нарядными девушками.

Муратовна не откажет Ритке и даст старые журналы, которые она уже прочитала.

С этой мыслью Ритка летит домой как на крыльях.

Забежав в избу, она не сразу понимает, что не так.

А потом с недоумением видит, что стол, от которого еще утром было глаз не оторвать, — пуст.

То есть, конечно, не совсем пуст: на нем, как обычно, грязная посуда с недоеденным обедом. Но прекрасной Риткиной салфетки нет.

Ритка думает: может, мамка убрала ее пока, чтоб не запачкать?

Мамки нет дома, и Ритка пытается найти свою салфетку, только ее нигде нет.

А когда мамка возвращается, то она говорит такое, от чего у Ритки обрывается сердце.

Мамка продала салфетку. Она говорит, что собралась утром в магазин и очень срочно нужны были деньги, не хватало ста рублей, тут салфетка под руку и подвернулась.

Кому-то на ферме продала.

— Кому? — ревет Ритка. Она готова бежать и искать удачливого покупателя, но только что она ему скажет? Деньги получены и мамкой истрачены.

И снова темно в их доме, и нет в нем красивых вещей.

Тут Ритка вспоминает, что в груде тряпья в углу полатей валяется старая вязаная бабушкой кружевная дорожка. Нитки на ней кое-где расползлись, дорожка в пятнах и дырках, но сделана гораздо искуснее Риткиной салфетки.

Ритка утирает слезы и лезет на полати.

Если достать дорожку и показать мамке, то она, пожалуй, исхитрится продать и ее — несмотря на пятна и прорехи. Хоть за десять рублей, да продаст.

Нет, Ритка больше не будет глупой и не станет так рисковать.

Она заворачивает бабушкино кружево в пакет и прячет его на дно своего школьного рюкзака. Будет все носить с собой: мамка в портфель никогда не заглядывает.

А потом Ритка забивается в угол и хочет еще немного поплакать. Но слезы больше почему-то не текут.

Просто ворочается где-то в середке у Ритки холодная грусть-обида.

Глава 12

Горе — не беда

Ритка старается учиться хорошо, но все равно нет-нет, да и появятся в ее тетради тройки. Дома казалось: все сделала отлично, без единой ошибки, а раздали проверенные тетради — и вот тут неправильно, и тут не так, и тут учительница зачеркнула красным. Губы у Ритки начинают дрожать, но в классе она не дает себе воли, только потом, зайдя к Муратовне, изливает ей свою душу.

— Реветь-то не с чего, — утешает ее Муратовна. — Не плачь, Ритка, это горе не беда!

— Да как же не беда, когда тройка, — еще больше огорчается Ритка: никто на всем свете ее не понимает.

— А вот так — не беда. И не дай бог тебе узнать настоящую беду.

Наверное, настоящая беда во много раз больше ее троек, но Ритке все равно грустно. Делает она работу над ошибками, переписывает все красивым почерком, и тогда немного отлегает у нее от сердца: все же удалось сделать жизнь чуть получше.

А однажды приходит настоящая беда.

Нет в деревне напасти страшнее пожара. В считанные минуты сгорает все, чем жили, чем счастливы были люди долгие годы. Огонь может перекинуться на соседние дома, вот почему все соседи сбегаются на пожар с ведрами, все помогают тушить: чужого добра жалко, и за свое страшно.

Май стоял необычайно жаркий, мальчишкам, которые обычно палили траву в оврагах, сто раз было говорено не трогать спичек и зажигалок.

Ритка не помнит, где была Гелька, когда потянуло откуда-то в доме запахом дыма. «Неужели в такую жару мамка решила печку растопить?» — удивилась Ритка: и без печи жара такая, что хочется таскать воду из колодца ведрами и лить себе на голову. Ритка в тот момент в одних трусиках валялась на родительской кровати и читала библиотечную книжку про Незнайку, из-за загородки ей было не видно, что делается в комнате и на кухне.

Дыма стало больше, потом еще больше, а потом хлопнула дверь и кто-то («Неужели это мамкин голос?» — подумала мельком Ритка) закричал всполошно — сначала на одной ноте: «А-А-А! А-А-А!», а потом: «Пожар! Горим!».

Ритка вскочила и кинулась в комнату. Там уже все заволокло дымом, но до двери было рукой подать, и Ритка выбежала в сенцы. Крик мамки раздавался откуда-то со двора, ему вторил тонкий Гелькин визг.

«Но надо же тушить! Нельзя бежать! Сгорит все!» — испугалась Ритка. Она заметалась по сенцам, схватила стоящее на лавке ведро с водой, отворила дверь, чтоб попытаться затушить огонь. Из комнаты выбились ей в лицо клубы серого дыма, там все было темно и не видно в дыму ни окон на противоположной стене, ни огня — просто одно клубящееся дымное ничто. Ритка вслепую плеснула ведро в дымную темноту, захлопнула дверь, закашлялась и уже хотела бежать, отбросив ведро, как вдруг ей стало очень жалко, что сгорит ее розовый портфель с пони, сгорит в нем бабушкина салфетка, сгорят тетрадки за второй класс, в которых она так красиво писала весь последний месяц.