Книга Спин - Роберт Чарльз Уилсон

Несчастья начались, когда Джейсон одолел уже три четверти спуска. Проржавевшая цепь лопнула, хлестнув его по лодыжке. Расстояние уже уменьшилось достаточно, чтобы я услышал его вскрик и увидел, как он дёрнулся. Велосипед завилял, но чудом удержался на колёсах.

Конец разорванной цепи хлестал по заднему колесу, тарахтел по спицам, как неисправный отбойный молоток. Женщина, занятая прополкой палисадника возле одного из ближайших домов, зажала уши ладонями и уставилась на терпящего бедствие велосипедиста.

Больше всего меня, пожалуй, удивило, как долго смог Джейсон удерживаться в седле. Он, конечно, не спортсмен, но со своим длинным нескладным телом управлялся на диво ловко. Оставив бесполезные педали, он балансировал ногами, сохраняя равновесие, удерживал направление передним колесом, в то время как заблокированное заднее скользило по дорожному покрытию. Он держался. Интересно, что тело его не оцепенело, не застыло, а, напротив, казалось расслабленным и свободным. Он как будто погрузился в процесс решения сложной задачи, доверяя своему уму, его способности управлять телом и механизмом, поставив целью достижение состояния безопасности.

Первой в этой комбинации отказала механика. Беспорядочно мотавшийся из стороны в сторону конец покрытой запыленной смазкой цепи вклинился между ободом колеса и рамой. И без того ослабленное колесо выпучилось и сложилось, взорвавшись резиновыми ошмётками камеры и покрышки, брызнув фрагментами сломанных подшипников. Джейсон отделился от велосипеда и кувыркнулся в воздухе, как манекен, вывалившийся из витрины. Ударился о мостовую сначала ступнями, затем коленями, локтями, головой. Мимо него проскрежетал сломанный велосипед, въехал в кювет, задрав в воздух вращающееся переднее колесо, брякающее, как коровий колокольчик. Я бросил велосипед Джейсона и понёсся к нему.

Он перевернулся на спину, ошарашенным взглядом уставился на меня. Штаны и рубаха в клочья. Со лба и с кончика носа содрана кожа, кровь течёт, лодыжка разодрана. В глазах слёзы — от боли.

— Тайлер… Извини, друг, я твою машину не сберёг.

Не слишком серьёзный инцидент, но я неоднократно вспоминал о нём в последующие годы. Вспоминал конгломерат машины и человека, их опасное ускорение и несокрушимую веру Джейсона в то, что он сам, без посторонней помощи, способен найти решение, выход, если приложит достаточно усилий, если не потеряет способность здраво мыслить.

* * *

Мой бывший велосипед остался в канаве. Я повёл высокотехнологичный велик Джейсона за рога, сам Джейсон хромал рядом, стараясь не выдать боли, прижимая ладонь к кровоточащему лбу, как будто унимая головную боль. Конечно же, после такого голова у него гудела церковным колоколом.

На ступенях «большого дома» нас встретили родители Джейсона. И-Ди, заметивший нас из окна кабинета, выглядел рассерженным и встревоженным, сверлил нас волчьим взглядом из-под сошедшихся на переносице бровей. За ним маячила матушка Джейсона, реагировавшая менее эмоционально — возможно, из-за лёгкого подпития. Я заметил, что, выходя на крыльцо, она слегка качнулась и схватилась за косяк, удерживая равновесие.

И-Ди освидетельствовал Джейсона, сразу как-то потерявшего уверенность и ставшего как будто младше, и отправил его мыться.

Тут он повернулся ко мне:

— Тайлер. — Весьма серьёзным тоном.

— Да, сэр?

— Надеюсь, это не твоя работа.

Конечно, он подметил своим орлиным взором, что мой велик куда-то подевался. Что велосипед Джейсона без помарочки. Что он вообразил? Обвиняет меня в чем-то? Что ему ответить? Я перевёл взгляд на газон.

И-Ди вздохнул:

— Позволь, я тебе кое-что объясню. Ты друг Джейсона. Это хорошо. Это Джейсону на пользу. Но ты должен понять, как это прекрасно понимает твоя мать, что ваше присутствие здесь связано с определённой ответственностью. Если ты хочешь дружить с Джейсоном, ты должен следить за ним. Я надеюсь на твоё благоразумие. Может быть, он кажется тебе обычным парнем. Но он не обычный. Джейсон очень талантливый юноша с большим будущим. И мы не можем позволить каким-то посторонним факторам помешать наступлению этого будущего.

— Точ-чно, — отозвалась сзади Кэрол Лоутон, подтвердив мои наблюдения. Хозяйка дома и вправду изрядно поддала. Покачнувшись, она чуть не свалилась с крыльца на гравий. — Он, блин, у нас гений г-грёбаный, fuck его мать… Самый молодой гений будет в Масс… Массачус-ском…. Техноло-гогическом. Ты, блин, Тайлер, не разбей его. Он у нас хрупкий, хрустальный.

И-Ди, не спуская с меня глаз, проронил:

— Иди приляг, Кэрол. Отдохни. Тайлер, мы с тобой друг друга поняли?

— Да, сэр! — соврал я, не задумываясь.

По чести, я бы не сказал, что я его понял. Но кое в чём из сказанного меня не надо было убеждать, я и сам это видел. Да, Джейсон не такой, как другие. Да, я должен следить за ним, это моя работа.

Местное время Земли

«Спин». Правду о нём я впервые узнал через пять лет после Затмения, холодной зимней ночью, во время санного пикничка. Узнал, естественно, от Джейсона.

Вечер начался с обжираловки у Лоутонов. Джейсон прибыл из университета на рождественские каникулы, что воспринималось как событие неординарное, несмотря на «семейный» характер ужина. Меня пригласили, конечно, по настоянию Джейсона и, вероятнее всего, преодолев сопротивление И-Ди.

— Жаль, что твою маму не удалось пригласить, — шепнула Диана, открыв мне дверь. — Я попыталась, но И-Ди такой зануда… — Она пожала плечами.

— Ничего страшного, — заверил я её; сказал, что Джейсон уже к нам заходил и с матерью моей пообщался, что она лежит в постели — с чего-то разболелась голова. А на И-Ди жаловаться я и права не имел: в прошлом месяце он предложил мне стипендию для медицинского колледжа, если я получу туда допуск. «Потому что твоему отцу это бы поправилось», — так он выразился. Жест эмоционально фальшивый, но, бесспорно, щедрый. И я, разумеется, не волен выбирать.

Маркус Дюпре, мой отец, был ближайшим (некоторые говорили — единственным) другом И-Ди Лоутона в прежние времена, в Сакраменто, когда они проталкивали свои аэростаты в метеослужбу, предлагали их пограничным патрулям. Я плохо его помнил, а рассказы матери ещё больше размывали воспоминания. Зато никогда не забуду стук в дверь в тот вечер, когда он погиб. Он был единственным отпрыском весьма энергичной, но не слишком успешной франко-канадской семьи, проживавшей в Мэйне и гордившейся успехами сына-инженера. Человеком он был талантливым, но с деньгами обращаться не умел, в результате чего и прогорел, неосторожно играя на бирже. Мать осталась с ипотекой на шее, и вынести эту финансовую ношу ей оказалось не по силам.

Переселившись на восток, Кэрол и И-Ди наняли мать домоправительницей, можно считать, что в память о погибшем друге. Стоило ли обращать особое внимание на то, что И-Ди не упускал случая напомнить ей о своём благодеянии? Что он рассматривал её как предмет домашнего обихода? Что он сконструировал своеобразную кастовую систему, в которой семья Дюпре рассматривалась явно второсортной? Как знать… «Щедрость любого рода — зверь в природе редкий», — любила повторять моя матушка. Может быть, я преувеличиваю, а то и просто вообразил, что И-Ди рассматривает меня как портновский метр, которым можно измерить неординарность его сына, как спарринг-партнёра, необходимого для тренировки его гениального наследника.