Книга Штрафники 2017. Мы будем на этой войне - Сергей Лобанов

Павлу хватило взгляда, чтобы понять – эти не жильцы. Тем не менее возле них уже успел обосноваться штрафник из бывших офицеров; он начал оказывать первую медицинскую помощь.

– За мной, к гражданским, – приказал автоматчик и тихо добавил: – Надеюсь на вашу совесть.

– Не дрейфь, начальник, – ответил ему кто-то из уголовников. – Мы ж понимаем. Что мы – звери какие?

В пассажирских вагонах было еще хуже: выжили считаные единицы. Люди потерянно бродили между перевернутыми вагонами и переломанными деревьями, что росли вдоль развороченной аварией насыпи. Местами кипела работа, но как-то стихийно и не организованно.

Слишком велик оказался шок.

Заключенные работали допоздна: искали уцелевших, помогали им выбраться, укладывали на импровизированные носилки. Кругом много крови и смерти, от чего при других обстоятельствах, наверное, вывернуло бы наизнанку. Но они продолжали искать, разбирать штабеля трупов, выносить, таскать, покуда не отваливались руки.

А потом все закончилось. Наступила прохладная ночь.

Помощи не последовало: ни вертолетов со спасателями МЧС, ни санитарного поезда, ни дорожных рабочих с крановыми площадками. Никого.

Многие спасенные умирали от ран, болевого шока. Трупы усеяли всю насыпь.

Потом штрафники отдельно ото всех гражданских, под присмотром конвойных, устало и потерянно, молча сидели у разведенных костров. Дым немного спасал от вездесущего гнуса.

Павел подсел к офицерам. Те по-прежнему держались плотной группой, в стороне от зэков и конвоя.

Завязался вялый разговор.

– Что будем делать, мужики?

– Ждать, – последовал короткий ответ. – А утром пойдем.

– Куда? – удивился Павел.

– Вперед, до ближайшей станции.

– А может, до ближайшей деревни?

– Тут места глухие, одна деревня на сто километров. Она же и станция. Помощь надо вызывать, иначе здесь половина перемрет.

– Нехорошо как-то раненых одних бросать.

– А что предлагаешь?

– Ну… не знаю.

– Вот именно. Во-первых, и без нас народа достаточно, во-вторых, тут медицинская помощь нужна, а от нас в этом плане никакого толка. Все, что можно было сделать – сделали. Надо и о себе подумать.

– А конвой?

– Что конвой? У них тоже выбора нет. Один с ранеными останется, двое нас… отконвоируют.

Постепенно наступило серое утро. Оно долго отвоевывало у ночи свои права, пока не зачирикали первые птицы, и только потом, словно опомнившись, свет разогнал остатки тьмы.

Конвойные вняли советам разжалованных офицеров и приняли решение продолжать движение своим ходом.

Штрафники выстроились в колонну по два вдоль железнодорожного полотна и быстрым шагом двинулись вперед, шагая по высокой траве.

Шли с короткими перерывами, пока не начало смеркаться.

Вымотались изрядно. За весь день навстречу не прошло ни одного состава.

Павел с сарказмом думал, что мир вымер, остались только они посреди бушующей зеленью тайги. А это железнодорожное полотно на самом деле никуда не приведет.

Для привала выбрали небольшую поляну в окружении елей с густым подлеском. Утомленные штрафники попадали на траву. Двигаться не хотелось – люди страшно устали.

Сон сморил быстро, несмотря на тучи гнуса и комаров. Засыпая, Гусев видел, как стоящий в карауле конвойный откровенно клюет носом.

«Охранничек, мать твою!» – вяло подумал Павел.

Злости к нему не было, сработал командирский рефлекс.

К утру выяснилось, что оба конвойных зарезаны, а четверо уголовников пропали. Вместе с автоматом. Осталось пять офицеров и столько же зеков. Один на один, если что.

Люди напряженно смотрели друг на друга.

Слово взял бывший подполковник из мотострелков.

– Товарищи офицеры, – обратился он к своим, игнорируя уголовников, – полагаю, ни у кого из вас не возникает желания уйти в побег?

– Отчего же? Возникает, – угрюмо ответил один. – Не хочу под пули лезть. Но я все равно не побегу. Некуда потому что. Да и незачем. Полгода – не срок.

– А вы, граждане уголовники? – спросил подполковник у зэков.

Те колючими взглядами следили за действиями «вояк».

– Для нас шесть месяцев тоже не срок. А потом – воля и снятие всех судимостей! Так что банкуй, начальник. Пора дальше идти, а то мошка загрызет тут на хрен.

Опять с небольшими привалами шагали почти весь день. А когда увидели небольшой родник, бросились к нему и пили долго, не обращая внимания на ломивший зубы холод ключевой воды.

Хвост пассажирского состава заметили, когда железная дорога обогнула большой, почти безлесный холм. Все, как по команде, остановились, а потом потихоньку двинулись дальше, еще не зная, что их ждет.

Обычный пассажирский состав был полностью пуст. Никаких видимых повреждений. Локомотив уперся в хвост стоявшего перед ним такого же состава. И так на несколько километров длиннющей змейкой.

Почти в самом конце ее штрафники увидели оборудованную огневую точку, расположенную метрах в пятидесяти от железнодорожной насыпи. Ее соорудили из пропитанных креозотом шпал и уложенных друг на друга мешков, набитых щебенкой.

Колонну остановили властным окриком: «Стой!»

Из-за укрытия появился лейтенант – среднего роста, щуплый, в выцветшей форме «песчанке» с закатанными до локтей рукавами.

Он не торопясь подошел, остановился метрах в пяти от колонны. Прищуренный взгляд из-под низко надвинутого кепи выдавал уверенного человека, несмотря на невнушительную комплекцию. Впрочем, висящий на правом плече «АКСУ» компенсировал ее недостатки.

– Кто такие? – холодно поинтересовался лейтенант, пожевывая соломинку.

Он стоял так, чтобы торчащий из амбразуры пулемет мог зацепить всю колонну разом.

– Подполковник Ляшев, – представился офицер-мотострелок.

Остальные штрафники уже привыкли считать его старшим.

– Документы есть, товарищ подполковник? – с прежней холодной интонацией спросил лейтенант, ничуть не тушуясь перед званием собеседника.

– Тут такое дело, лейтенант… – начал подполковник.

Однако молодой офицер перебил его:

– Штрафники?

– Они самые, – нехотя ответил Ляшев. – Пять разжалованных офицеров и столько же гражданских из заключенных.

– Где конвой?

– Поезд кто-то под откос пустил, километрах в пятидесяти отсюда, – хмуро отозвался подполковник. – Нас целый вагонзак был, утрамбованный по самое не хочу. Это все, что смогли самостоятельно передвигаться, не считая двоих зарезанных из конвоя и четверых бежавших уголовников. Лейтенант, на место крушения необходимо отправить помощь, там есть гражданские, среди них много пострадавших.