Книга Гомер. Илиада - Алессандро Барикко

Так сказал славный Гектор, а потом обратился ко мне. Я держала на руках его сына, помните? Он подошел и хотел обнять его. Но младенец с криком припал к моей груди, испугавшись отцовского вида: яркой меди доспехов и косматого гребня на шлеме. И я помню, что Гектор и Андромаха посмотрели на него и улыбнулись. Он снял шлем и положил его на землю. И тогда ребенок успокоился, и отец взял его на руки. И поцеловал. И поднял в воздух со словами:

– Зевс и бессмертные боги, сделайте так, чтобы сын мой стал, как и я, храбрейшим из граждан троянских, чтоб царил в Илионе. Пусть же о нем, идущем из боя, некогда скажут: «Он превосходит отца». Пусть он радует мать, сокрушая врагов.

Взмолившись так, он отдал сына супруге. И я помню, как она улыбалась сквозь слезы, прижимая дитя к груди. Гектор, глядя на нее, умилился и, обняв и лаская ее, говорил:

– Не круши сердце неумеренной скорбью. Никто не убьет меня против воли судьбы, еще ни один муж, ни робкий, ни отважный, судьбы не избег. Возвращайся домой, озаботься делами, пряжей, тканьем, раздавай заданья служанкам. Война пусть заботит мужей, всех мужей Илиона, а более всех меня.

И он поднял с земли свой гривистый шлем. А мы пошли к дому. Андромаха часто озиралась, заливаясь слезами. При виде нее прислужницы тоже подняли плач. Гектор был оплакан ими заживо в собственном доме. Ибо ни одна не верила, что он вернется с поля боя живым.

Нестор

Мы увидели, как стремительно пронесся Гектор через Скейские ворота. Мы готовы были возобновить сражение, но он поступил иначе Он встал перед троянскими фалангами, и, взяв копье посередине, дал им знак остановиться. Тогда и Агамемнон удержал данайцев. Оба воинства внезапно замерли друг против друга в молчании, они подобны были морю, покрывающемуся рябью под дуновением ветра. Стоя посреди них, Гектор громким голосом заговорил:

– Слушайте, Трои сыны и храбрые мужи ахейцы! Я поведаю вам, что повелевает мне сердце. Боги нас обманули и готовят нам многие беды, покуда вы город наш не возьмете или сами падете у своих кораблей. И вот говорю я: есть ли такой среди вас, кто готов один на один сразиться со мною? Я вызываю его, сегодня я желаю судьбу испытать.

Ахейцы хранили молчанье, очевидно, все ужасались этому вызову, но равно стыдились отвергнуть его. Наконец раздался гневный голос Менелая:

– Вы ахеянки – не ахейцы! Какой срам для нас, если никто не посмеет выйти на Гектора! Погибайте же все вы, народ без славы и чести, против Гектора выйду я сам, лишь боги решают, кому достается победа!

Он поспешно вооружился и выступил вперед. Мы же знали, что Гектора ему не одолеть, тот был намного сильнее. И мы удержали его. Агамемнон, схватив брата за руку, тихо его убеждал:

– Менелай, не. безумствуй! Не дерзай состязаться с сильнейшим! Сам Ахиллес со страхом встречается с Гектором, а ведь он тебя несравненно сильнее! Остановись, средь ахейцев найдется другой.

Понимал Менелай, что Агамемнон прав, и потому покорился. Оруженосцы быстро сняли с плеч его доспехи. Тогда оглядел я сидящих вокруг, встал и произнес такие слова:

– Великая скорбь поражает ахейский народ! Горько рыдали бы наши отцы, когда бы узнали, что все мы трепещем пред Гектором. О, будь я, как прежде, силен и молод, не стал бы долго раздумывать, не побоялся бы стать противником Гектору. Вы же боитесь!

И мгновенно девять воинов вышли вперед. Агамемнон, потом Диомед, за ними оба Аякса, Идоменей, Мерион, Эврипил, Фоас, а затем Одиссей. Теперь все они горели желаньем сразиться с Гектором. Я сказал:

– Пусть решает судьба.

И в шлем Агамемнона опустил девять жребиев, на каждом был знак одного из героев. Я потряс шлем, и один из жребиев выпал. Я взглянул на него и направился прямо к Аяксу. Один лишь из нас – Аякс Теламонид мог равняться с Гектором силой. Я отдал ему жребий. Он все понял и, радостно бросив жребий на землю, воскликнул:

– Жребий, ахеяне, мой! Веселится душа моя, ибо надеюсь я победить знаменитого Гектора. Дайте скорее доспехи и молитесь богам за меня.

Облачившись в блистательную медь, он широким шагом выступил навстречу Гектору, огромный, с длинным копьем, со свирепой усмешкой. При виде его троянцы затрепетали, и, я уверен, даже у Гектора сердце в груди содрогнулось. Но врага избегать он больше не мог, он сам предложил поединок

– Гектор, – грозно воскликнул Аякс, – пришло тебе время узнать, что за герои есть у ахейцев помимо Ахиллеса, врагов истребителя с львиной душою! Он лежит сейчас праздно у себя в шатре, но, как видишь, мы тоже способны сразиться с тобою!

– Довольно речей, – отвечал Гектор, – станем сражаться!

Он мощно сотряс копье и метнул его в противника. Острие попало в медную полосу, что лежала поверх семикожного щита, и, пробив шесть слоев кожи, застряло в последнем, не поранив героя. Могучий Аякс, размахнувшись, послал свое копье в Гектора. Оно прошло щит насквозь, разорвав хитон, но не коснувшись плоти: Гектор отпрянул в сторону и избег гибели. Оба вырвали копья из щитов и кинулись друг на друга, будто разъяренные львы. Огромным щитом Аякс отражал удары Гектора. Когда же он ослабил натиск, Аякс нанес ему удар сам, и его копье скользнуло по шее Гектора. Заструилась черная кровь, но пламенный Гектор не остановил боя: могучей рукой он схватил огромный грубый черный камень и поверг его в Аякса. Врезалась глыба в щит, медь задрожала, но Аякс устоял и, подняв гораздо больший камень, размахнулся и с невероятной силой метнул во врага. Щит Гектора отлетел в сторону, сам он опрокинулся на спину, но тотчас же снова вскочил. Герои выхватили мечи и изрубили бы друг друга в рукопашной схватке…

Но солнце зашло.

И тогда двое глашатаев – один от ахейцев, другой от троянцев, вышли вперед, разнимая противников. Ведь и во время войны покориться ночи приятно. Аякс же сказал глашатаям так:

– Гектор должен решать – это он вызывал на сраженье.

Гектор ему отвечал:

– На сегодня закончим! Могуч ты, Аякс, между ахейцев лучший ты копьеборец. Возвратившись в стан ахейский живым, обрадуешь ты и друзей и соратников, я же вернусь в город Приамов, на радость троянцам и длинноодежным троянкам. Почтим же друг друга на память дарами, и люди когда-нибудь скажут: «Они бились в яростной схватке, но разошлись, примиренные дружбой».

Так он сказал. И подал Аяксу среброгвоздный меч и ножны с красивым ремнем. Аякс же вручил ему блистающий пурпуром пояс.

В тот вечер на пиру мы чествовали Аякса, я подождал, пока все утолят голод питьем и пищей, а потом обратился к ахейским воеводам. Я был среди них самым старым, и мою мудрость они уважали. Я сказал, что нам должно по уговору с троянцами прекратить сражение на один день и свезти трупы в наш стан, а после окружить корабли высокой стеной и снаружи нее вырыть глубокий ров: пусть он останавливает натиск врагов.

– Стену? Зачем нам стена, если у нас есть щиты? – спросил Диомед. – Я стены разрушаю, а не строю, – добавил он.