Книга Общество мертвых и исключительных - Анви Рид

ругаться, то друг на друга не желчью плеваться, а…

— А мятными слюнями? — Эбель сунула голубую конфету в карман. — Спасибо, мисс Моретти. Учтем.

— Все верно, tesoro. — Бруна похлопала студенток по плечам. — Поэтому пишите скорее ваши извинения и выматывайтесь из моего кабинета. Хочу посидеть в тишине и подготовиться к обеду. Ну, или к уроку, если студенты соизволят все-таки ко мне прийти.

Пары закончились быстро: Эбель и Соль проспали все время на подоконнике у Бруны в кабинете, которая так и не сумела их выгнать. Сны Соль виделись странные, хаотичные. В главном зале собора с витражей спустились святые и, рассевшись за скамейки, принялись играть на музыкальных инструментах. Сам архангел Михаил виртуозно водил смычком по струнам скрипки, так что ноги уносили студентов в пляс. Это был задорный несуразный танец, напоминающий то ли неумелый вальс, то ли конвульсии больных. Соль веселилась, наблюдая за всем из-за высокой колонны. Парни в длинных белых рубашках кружили девушек в такой же одежде, а преподаватели в больничных халатах разливали всем горячий шоколад.

Соль ждала, когда же появится Снежная королева с гномом, рахат-лукумом и львом Асланом, но появился лишь назойливый Ноа. Он единственный в этой толпе был одет в свои стремные красные конверсы и рубашку в цветочек, которую Соль хотела утащить в свой гардероб каждый раз, когда видела.

Ноа вытянул Соль в центр зала и, заставив танцевать, сам заиграл ей на флейте.

Хорошо, что сон этот длился недолго. Виной тому был Вивальди: пластинка с его композициями наконец остановилась, и игла патефона недовольно заскрежетала по винилу, разбудив Соль.

Больше под итальянскую классику она засыпать не будет. И разговаривать с новичками про психиатрические больницы тоже…

Мисс Вуд велела привести Эбель сразу после пар, поэтому, не успев продрать глаза и отойти от безумных снов, Соль вместе с Эбель заторопились к кабинету директора. Он находился в конце западного крыла на втором этаже, напротив балкона, с которого открывался красивый (ну, если считать пожухлую траву, умирающий дуб и сорняк, разрастающийся по плесневелым стенам академии, красотой) вид на внутренний двор. По балкону своевольно гулял ветер: дождливый сентябрь медленно уступал безжалостному октябрю, и чем дальше утекали дни, тем злее становилась погода.

Топая по скрипучим балкам и дрожа от пронизывающего ветра, Соль спешила к двери. В кабинете ее обязательно будет ждать согревающий камин и горячий чай от мисс Вуд!

— А вот и вы, — распахнула дверь мисс Вуд, и Соль обдал теплый воздух. — Я вас ждала. — Она приветливо протянула руки.

— Добрый день, директор, — пытаясь прошмыгнуть внутрь и стуча зубами от холода, протараторила Соль. — Мы тоже очень ждали встречи с вами.

— Спасибо, мисс Чи. — Директор остановила ее, так и не дав войти. — Вы можете быть свободны. Дальше мы с мисс Барнс побеседуем наедине.

И, улыбаясь, Вуд крепко сжала плечо Соль.

Все мы смотрели фильмы с плохими концами. Все чувствовали отчаяние и горечь. Вот и Соль почувствовала себя героиней трагикомедии, в финале оставшейся ни с чем. И даже исцеляющая аура Вуд не могла залечить отчаяние, разливающееся по телу вместе с непонятно откуда взявшимся приливом энергии.

— Можете идти на обед, мисс Чи.

Соль уже наелась счастьем и любовью ауры мисс Вуд.

— А форма? — окрыленно спросила Соль.

— Форму уже отнесли в вашу комнату. Нашивку я дам Эбель сама.

И дверь в кабинет директора академии закрылась прямо перед носом Соль.

ЭБЕЛЬ

Внутри пахло копчеными дровами, потрескивающими и медленно сгорающими в почерневшем от сажи камине. В центре комнаты стоял заваленный бумагами стол, в горшках по углам медленно увядали цветы. Рядом с ними валялись рассыпанная земля, пустые грязные кашпо, пакеты с удобрением. На стенах кабинета висели картины, и, если бы не подпись Бруны в углу каждой из них, Эбель бы и не догадалась, насколько талантлива преподавательница искусств. Сложно было поверить в то, что прекрасные композиции нарисовала поедающая шоколад итальянка, а не да Винчи или Тициан.

— Красиво, не правда ли?

Эбель не заметила, когда мисс Вуд успела сесть в обитое красным бархатом кресло, протертое временем.

— Я не разбираюсь в картинах.

Эбель опустилась напротив и, положив ногу на ногу, откинулась на спинку стула. Мисс Вуд заправила седую прядь за дужку очков и потянулась за рукой Эбель: в ее нежных морщинистых руках холодным пальцам стало теплее.

— Мисс Моретти говорит: «Не важно, понимаешь ли ты эти картины. Важно, чувствуешь ли». — Вуд взглянула на полотно около окна. Там девушка, скрывающая наготу тонкой вуалью, взволнованно смотрела на небо. — Чувствуешь ли их ты, Эбель?

Наклонив голову, будто пытаясь рассмотреть работу под другим углом, Эбель всмотрелась в мазки масляной краски и, задумавшись, мотнула головой.

— Неа. Обычная голая девушка.

— Отчаявшаяся девушка. Напуганная. Потерянная, — говорила директор медленно, разжевывая каждое слово. — Ей страшно. И я чувствую жалость, глядя на нее.

— Ясно.

Эбель еле сдерживала зевки. Ну серьезно… Какие картины? Какие девушки? Просто отпустите, и Эбель спокойно, никому не мешая, уйдет к себе домой. И к Шейле, которой предстоит ответить на кучу вопросов.

— Бруна назвала эту девушку Сэднес — грусть. Но я вижу в ее глазах надежду. Она просит небеса о помощи — и ей помогут. И тогда она обязательно найдет покой.

Эбель готова была поклясться, что слышала нарастающее жужжание пчел, но это был лишь голос Вуд, которая, оторвав взгляд от картины, посмотрела на студентку.

— Сэднес похожа на тебя.

— Сомневаюсь, — отрезала Эбель.

— Она похожа на всех скур, — продолжила мисс Вуд, чуть сильнее сжав руки Эбель. — В наших глазах полно горя. В них не сверкает жизнь, как у обычных людей. Но рано или поздно мы станем счастливыми. Ты разве не хочешь этого?

— Честно? — Эбель противилась этой странной давящей атмосфере как могла, но что-то ей мешало, и вместо грубого ответа она вымолвила лишь: — Я устала… Устала думать, чего хочу на самом деле. Нет того, что сделает меня счастливой. — И, вдохнув поглубже, будто воздух в кабинете был разряжен, Эбель все-таки добавила: — Хотя я стану счастливее после того, как мы закончим обсуждать эти скучные картины.