Книга Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина

громкие выстрелы. Один, второй, третий. Я теряю из виду Глеба. Все тут же начинают визжать и разбегаться в рассыпную, кто куда. А я ищу в толпе Соню, наплевав на Пашу, который пытается тащить меня к выходу.

— Бежим же! — кричит он, утягивая меня в другую сторону, но я упорно иду за подругой. Хоть и догадываюсь, что произошло, и кто это сделал. Хорошо хоть никого не задело. Но…

— Соня!!! — кричу вглубь толпы и наконец нахожу её взглядом, наблюдая, как к ней подбегает перепуганный Кир с букетом цветов. Осматривает её с ног до головы. Он, видимо, и не в курсе, что произошло. Вот же Глеб придурок…

Едва продвигаюсь к выходу и чувствую, как знакомые наглые руки затаскивают меня в какую-то подсобку. В помещении темно, но я всё равно вижу Глеба…Мне кажется, я могу разглядеть его даже в кромешной мгле.

Ибо его глаза всегда горят как два маяка, которые неизбежно притягивают меня к себе. И никогда не дают сбиться с курса.

Но я больше так не могу. Я больше не могу выносить эти эмоциональные качели!

— Отпусти! Отпусти! Что тебе, блин, надо?! — выплёвываю, натыкаясь на его жестокий пронзительный взгляд, и пытаюсь убежать, но он перекрывает выход своим телом.

— Надеюсь, понравилось сосаться с ним? — спрашивает, сжимая челюсть, и при этом даже болезненно жмурится.

Но, мне кажется, это всё моя паранойя. Какое ему вообще дело?

— Так же, как и тебе лапать Титову! А теперь дай пройти!

— Катюша, я до сих пор в Москве. Из сети слышал про помолвку твоего бывшего и сделал вывод, что ты теперь свободна… — цитирует Глеб, меняя тембр на раздражительно писклявый, а у меня в мгновение глаза вспыхивают, осознавая происходящее.

— Ах ты сволочь! Ты рылся в моих вещах! — начинаю колотить его кулаками по грудной клетке, не жалея и не сдерживаясь, пока он только ржёт надо мной, но ещё и странно шипит, когда задеваю его плечо. — Ненавижу тебя! Не смей подходить ко мне! Считай, что шлюшка отныне умерла! — выплёвываю, а у него тут же лицо меняется. Хмурится. Злится. Тянется к моим рукам.

— Так было надо. Успокойся уже! — выдаёт он, обхватывая мои запястья своими ладонями.

— Знаешь, что, Глеб? Катись ты к чёрту! Вот тебе моё спокойствие, — вырываю руки и показываю ему два средних пальца, после чего нервно двигаюсь к выходу.

— Ведьма! — окликает он меня перед тем, как выхожу. — Никому не верь только. Вообще никому.

Морщусь. Что ещё за чушь бандитская?! Пусть идёт в жопу!

Глеб перехватывает меня, отторгая от двери. Что-то высматривает, а потом придаёт ускорение в спину, выталкивая меня прочь оттуда.

— На выход иди. Живо!

И я слушаюсь. Выхожу в расстроенных чувствах. Сердце стучит так, будто сейчас израсходует все свои ресурсы и просто перестанет заводиться. Выбредаю на улицу, а уже там понимаю, что все разбежались. Здание оцепляет полиция, думаю, что встречу Глеба, выходящего следом, но его нигде нет.

Вижу Кира и Соню и следую к ним.

— Господи, Катя! Слава Богу, всё в порядке, как ты?! — истерично выдаёт она, вцепившись в мою руку. Уже по инерции отдёргиваю её обратно. Потому что выработалась привычка из-за одного наглющего засранца.

— Извини, Сонечка…Всё нормально. Испугалась просто. Привет, Кир, — здороваюсь, и он кивает в ответ, указывая на свою тачку.

— Подвезу вас до общаги. Не оставайтесь здесь, — цедит Кир, постоянно поглядывая на свой телефон. — Поехали.

Пока едем, я всё время смотрю в зеркало и сталкиваюсь с ним взглядами.

— Что там произошло? — спрашиваю сдавлено, а он молчит.

— Я видела только последствия…Как все начали разбегаться, — твердит Соня за него.

— Мне надо будет отъехать. Дождись меня, я потом вернусь. Наберу тебе, — сообщает Кир, когда довозит нас до крыльца общежития. — Сидите там сейчас.

— Хорошо…Всё нормально? — настороженно переспрашивает подруга.

— Да, — отвечает Кир, и мы выходим из его машины, следуя к крыльцу.

Некоторые ребята вернулись так же, как и мы раньше положенного. Все шумят, что-то обсуждают. Кто-то говорит, что видел там кровь. Неужели кого-то всё же задело??? Какой ужас.

Вспоминаю слова Глеба и не по себе становится.

Почему он вообще решился со мной поговорить? Зачем рылся в моих вещах? Когда успел побывать в нашей комнате?

Столько вопросов и ни одного ответа.

Надеюсь, он не в курсе моей беременности. Надеюсь, я уеду и забуду всё, как страшный сон.

Только вот…Когда вспоминаю прикосновения его широких тёплых ладоней. Контакта с его кожей. Трения своих ягодиц о его…

Тут же чувствую изменения в своём теле. Соски возбуждены, хочется поласкать себя. В последний месяц я веду себя странно. Сильно истосковалась по его теплу. Мне не хватает секса с ним. И, видимо, гормоны тоже что-то творят со мной. Играют злые шутки. Потому что тело реагирует даже на его взгляд, на дыхание, на сердцебиение… Хотя после того, что он сказал и того поступка с пистолетом я не понимаю, как всё ещё могу хотеть его…Как могу думать о нём как о мужчине? Он ведь вообще не уважает мои чувства…Ведёт себя так, словно я какая-то жалкая игрушка для него. Будто он никогда и ничего ко мне по-настоящему не испытывал…

Когда дохожу до своей кровати невольно осматриваюсь. Что ещё он успел здесь разглядеть? Только записку и серьги…Остальные же вещи на тот момент я не успела разложить. Всё было в моей дорожной сумке.

— Кир за тебя испугался… — твержу себе под нос, а Соня вздыхает.

— Думаю, что кое-кто тоже за тебя сильно испугался…Просто не показывает этого.

— Ага, брось. Он скорее испугался за то, что сегодня не удастся потрахаться. Ты ведь его слышала! — хмурюсь, переодеваясь. Соня тоже решает снять платье. А я не хочу выдвигать вслух теорию о том, что выстрелы совершил сам Глеб…Мало ли что?

Я не хочу думать о нём так плохо…

Но именно так и думаю…

— Да уж… Ну и вечер…

— И не говори…Но горошинка сегодня спокойна. Надеюсь, так будет и дальше.