Книга Любовь и дым - Дженнифер Блейк

— Всегда в твоем распоряжении!

— Серьезно?

— Говорю тебе, — ответила она и махнула густой гривой своих роскошных волос, не спуская при этом с него острого взгляда.

— Злючка, недотрога и чудо-женщина… Какой выбор!

— Говоришь как в плохом фильме, — сказала Бет презрительно и повернулась к Маргарет, которая готова была разрыдаться от испытанного ею унижения.

Ботинки уже подплыл и встал на всякий случай перед Маргарет, заслоняя ее от

Эдисона.

Реплика Бет почему-то рассмешила Ребекку.

— Он говорит не просто как в плохом фильме, а как в фильме про гангстеров! — прибавила она.

Эдисон, который уже начал было остывать, обиделся. Скулы его побелели, глаза сверкнули, и он тихо переспросил:

— В самом деле? Может, хочешь узнать, как обращаются гангстеры с говорливыми девчонками?

— Отвали, — глухо посоветовал Ботинки.

Эдисон глянул на парня и не мог не оценить его широкие плечи, мощную грудь и руки. Его запал начал потихоньку иссякать.

— Да ладно тебе, братишка, я просто позабавился.

— У нас так не забавляются.

— Правда? Ну что, хочешь, я встану на колени и попрошу у тебя прощения?

— Ты меня пока еще не обижал.

В голосе парня прозвучала отчетливая угрожающая нотка. Все хорошо знали Ботинки. Это был миролюбивый юноша. Он никогда первым не начинал драк. Но те свалки, куда его удавалось вовлечь, как правило, заканчивались именно его ударом. То, что Эдисон назвал его братишкой, было не удивительно. В этой местности было много родственников. В старину тут обосновалась изолированная от мира фермерская община, поэтому по большому счету можно сказать, что здесь все друг другу являлись какими-то троюродными и четвероюродными кузенами и кузинами. Седьмая вода на киселе, но все же.

— Плюнь ты на него, Ботинки, — сказала Бет. — А мы лучше пойдем.

— Не убегай от меня, красавица! — фальшиво воскликнул Эдисон. — Мы только-только начали знакомиться.

— Я не уверена, что мы хотим с тобой знакомиться, — ответила ему Бет. Маргарет и Ребекка кивнули, подтверждая свое согласие со словами старшей сестры.

— Разве? — удивленно протянул Эдисон. — Даже ты не хочешь?

Не ответив на этот вопрос, три сестры покинули пруд и вернулись домой.

Некоторое время Эдисон Галлант почти не попадался им на глаза. Лето становилось все жарче, но это пока не останавливало борьбу в городе за гражданские права. Бет стала писать мужу один раз в неделю вместо прежних двух. Она по вечерам часто выходила на крыльцо и смотрела на ночное лунно-звездное небо, а бывали случаи, когда она незаметно для всех выбиралась из дома на стареньком оранжево-белом мамином «меркурии» и где-то подолгу пропадала. По возвращении она никогда не рассказывала о том, где была, роняя лишь что-то о вечерней прогулке «для свежести».

Однажды субботним вечером Ребекка и Маргарет отправились с друзьями в город на фильм. Сюжет оказался до ужаса глупым, но по крайней мере в зале был установлен кондиционер. После кино, еще не чувствуя желания отправляться по домам, они бродили вокруг площади перед зданием суда.

В тот день как раз была одна из ставших уже обычными демонстраций черных. С плакатами и песнями они промаршировали по улицам города. Нескольких человек задержали по обвинению в нарушении общественного порядка. Демонстрантам ничего не грозило — переночуют в полиции, а наутро будут отпущены. Их и арестовывали вовсе не из-за того, что они сильно шумели, а для того, чтобы избежать крупной драки между ними и разгоряченными толпами белых, пришедших поглядеть на демонстрацию. В тюрьме, которая находилась на верхнем этаже здания суда, не было ни вентиляции, ни тем более кондиционера. Поэтому все окна были распахнуты, чтобы задержанные не задохнулись. Из открытых окон на улицу неслись голоса арестованных демонстрантов, которые выкрикивали лозунги и нестройно тянули «Мы преодолеем».

Медленный грустный мотив дрожью в позвоночнике отозвался у Ребекки. Она понимала гнев своих соседей, на которых новая волна объединения с неграми свалилась как снег на голову. Она и сама уже разбиралась в этих вещах настолько, что страшно возмущалась тем, что Вашингтон и либеральная пресса, санкционировав перемены, даже не выделили на них денег и совершенно не понимали, какие психологические потрясения будут иметь эти перемены в качестве последствий. В то же время она считала, что желания черных вполне разумны. В конце концов, они являлись такими же гражданами и города, и страны, как и белые. Они были соотечественниками белых и заслуживали уважения к себе и соблюдения принципов равноправия.

Голос одной из певших звучал сильнее и стройнее остальных. Этакое сильное сопрано. Все знали эту женщину. Она была белая, красивая, постоянно одевалась в какую-то военную униформу и носила рубашки без бюстгальтера. Теперь она жила в черном квартале в одной черной семье. А раньше была служанкой в белой части города, но ее выкинули из дома на улицу, потому что хозяйка заподозрила ее в шашнях с мужем. Борец за гражданские права категорически протестовала, но к ее горлу приставили бритву. Ей никто тогда не поверил.

Звук автомобильных тормозов привлек внимание Ребекки и Маргарет. Обе они обернулись на «шевроле» с откидным верхом, который слишком резко выехал из-за поворота прямо перед зданием суда. Музыка весело рвалась в ночь из автомобильного радио, а уличные фонари отражались на лощеном белом боку машины. За баранкой был Эдисон Галлант. Он громко смеялся и что-го говорил девчонке, которая сидела с ним рядом. Этой девчонкой была их Бет.

Задохнувшись от потрясения, Маргарет повернулась к Ребекке. Ее лицо было бледным от изумления и гнева:

— Как она могла?! Это грех! Это нарушение супружеской верности — страшный грех! Вот подожди, когда она придет домой! Подожди!

Ребекка уныло смотрела на веселящуюся парочку, на сверкающий белый бок машины, представляла себе бешеную гонку, рассекающую теплый ночной воздух, музыка гремит на ветру, а рядом парень… Вот он наклоняется к тебе, смеется… У нее защемило сердце от порыва дикого, несбыточного желания.

Той ночью Бет вернулась домой очень поздно. Маргарет встречала ее в дверях. Средняя дочь Бенсонов была скромной девушкой, и для нее существовало очень много тем, о которых она могла лишь смущенно молчать. Но аморальное поведение к этим темам не относилось.

— Ты что, совсем с ума сошла?! — гневным шепотом, чтобы не разбудить маму, начала она свой допрос. — О чем ты думала, когда разъезжала на машине в обнимку с Эдисоном Галлантом, когда вас видел весь город?!

Бет устремила на младшую сестру тяжелый взгляд, затем сунула руку в свою сумочку, достала оттуда сигареты и закурила. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым. Было видно, что сам процесс курения не доставляет ей приятных ощущений, однако ей нравились его внешние атрибуты.