Книга История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков - Алексей Петрович Лебедев

которое нашло себе поддержку на всем западе. С особенною׳ ревностью сопротивлялись осуждению трех глав епископы африканские. Когда и от них потребовали подписания указа, они выказали себя решительно против указа. От лица епископов африканских императору было написано послание епископом Понтианом, в котором он высказал свое несогласие с намерением Юстиниана. В этом послании, после приветственных слов императору, Понтиан писал: «из вашего последнего указа мы узнали, и это нас сильно смутило, что мы должны осудить Феодора, сочинения Феодорита и письмо Ивы. Сочинения их нам мало известны. Бели они дойдут до нас и мы прочтем их, а равно и другие сочинения противные правой вере, то мы осудим их, но не самих авторов, уже умерших. Если бы они живы были доселе и не захотели осудить своих погрешностей, то только в таком случае они сами могли бы подлежать справедливому осуждению. К чему послужит осуждение наше, если они не могут исправиться в своих заблуждениях? Боимся, государь, чтобы, осуждение их не послужило в пользу монофизитов; и как бы не желая пренебрегать небольшим, не придти к большей ереси и затруднениям. Да и к чему нам вести войну с умершими? Они пред лицем Судии истинного, выше которого нет другого судии. Оставь, государь, мир церквам! Осуждая уже умерших, ты должен будешь наказывать и живых за непослушание, и за них дать ответ Тому, Кто придет судить живых и умерших»[40]. В Риме указ императора также встретил сопротивление. Когда Римскому папе Вигилию сделался известным указ Юстиниана, он не подписался под ним, но вместо того заставил двух своих диаконов (Пелагия и Анатолия) осведомиться у африканских епископов о том, как смотрят они на вопрос об осуждении трех глав. В ответ на этот вопрос ученый карфагенский диакон Фульгенций Ферранд написал послание в Рим, в котором высказал свое несогласие с указом Юстиниана и которое сделалось руководительным для церкви Римской[41]. Главные мысли, которые высказаны Феррандом в его послании, следующие: 1) согласиться с указом Юстиниана значит нападать на авторитет собора Халкидонского. «Не должно отметать суд, переменять суждения древних отцев, которые собирались в Халкидоне. Не должен собор, относительно которого не было никакого сомнения столь много лет, вдруг терять свое уважение; определения его не могут оставаться твердыми, если затронуть хоть одну часть его и почтут достойною порицания. Все, что утверждено на этом соборе, должно иметь постоянно твердость. Если кто захочет поколебать одно в соборе, тот колеблет все его определения. Если в определениях веры этого собора как бы некая вода сладкая истекла из уст прежних епископов , то каким образом возможно, чтобы из тех же самых уст по делу Ивы епископа истекла не вода сладкая, а горчайшая желчи? Напрасно нам стали бы говорит: отцы Халкидонские в вере были хороши, но худо сделали, что приняли послание Ивы. Если одна часть соборной деятельности не одобряется кем-либо, грозит опасность, что будут не одобрять и весь собор. Апостол сказал: мал квас все смешение квасит (1Кор. 5:6). Поэтому если в целой массе определений святоотеческих откроется хотя небольшая доля кислой смеси, всю массу нужно будет признать вредною. Вот что один епископ города Юстннианы Карфагенской, — говорит Ферранд, — писал императору Феодосию: «как в делах божественных, так и светских ничто не будет удерживать своей крепости, если что-либо однажды должным образом решенное потомство возмечтает исправлять». И так каким образом снова будем обсуждать то, что уже обсуждено древле? Каждый обвинитель имеет право на апелляцию только тогда, когда может обратиться к высшему суду; но к кому обратимся в данном случае? Где мы найдем высших судей в церкви? Из каких стран или городов соберем мы епископов, которые были бы лучше прежних епископов, которые имели бы власть исправлять приговоры предков? Скажу еще: если подвергаются укоризнам определения Хадкидонского собора, то как бы не подвергся, подобной опасности и собор Никейский. Нужно помнить, что соборы Вселенские занимают по церковному авторитету второе место после книг св. Писания»[42]. 2) Умерших осуждать не должно. «Что пользы вести борьбу уже с умершими или производить смуты в церкви из-за таковых?‘ Если человек, будучи еще в живых, обвинен и осужден и прежде чем успел заслужить разрешение, взят от мира сего; то относительно такого человека не может быть сделано разрешение никем. Если же кто обвинялся в чем либо и потом получил разрешение и в мире с церковью отошел к Богу, такого суд человеческий не может уже осуждать»[43]. 3) Император своим указом делает насилие над совестью членов церкви. «Никто не может навязывать своего мнения другим иначе мыслящим. Конечно каждый может в видах утверждения веры излагать письменно, что он думает, но однако же не с тем чтобы: написанное им заставлять принимать других. Сколь много святые и достославные учители трудились в проповедовании слова, которых сам Господь чрез Духа мудрости «ведения призвал к научению верующих и к борьбе с еретиками, — но и они никогда не требовали подписи под своими книгами. Апостол говорит: пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают (1Кор. 14:29). Но он нигде не говорит: пусть подписываются, или пусть вынуждаются к подписи. Он повелевает прилежно испытывать изреченное, чтобы по легковерию не впасть в заблуждение. Никто не принуждается сказанное кем-либо принимать наравне с изречениями св. Писания, но предоставляется рассуждению каждого, что он примет, что отвергнет. Уже потому одному нет необходимости в подписке сказанного кем-либо, что этим отнимается возможность впоследствии мыслить иначе, хотя бы после истина и открылась во всем свете. Благочестивый исследователь отыскивает истину, но не спешит, чтобы отысканное им тотчас было принято другими, а еще сам готов согласиться с теми, кто лучше мыслит по данному вопросу[44]. Как принят был указ Юстиниана в Риме, так же, т. е. враждебно, он был принят и в других местах, напр. в Элладе в Иллирике[45].

Таким образом в начале спор о трех главах имел такое положение: восточная церковь приняла сторону императорского указа и согласилась на осуждение трех глав; напротив западная церковь заявила себя сопротивлением желанию Юстиниана. Общецерковного значения, как желал того император, указ не приобрел. Это побуждает Юстиниана действовать решительно в отношении к Западу. Так как во главе западных епископов стоял римский папа, как патриарх западный, то император и решился всеми мерами перетянуть его на свою сторону. Пока папа оставался вдали от столицы восточной, Константинополя, действовать на него в интересах дела было не легко; поэтому император вызвал тогдашнего папу Вигилия