Книга Вик - Аврора Белль

вверх и вниз по его спине, зачарованно наблюдая, как он покрывается гусиной кожей. Ободренная его реакцией на меня, я провела пальцами по его волосам и почувствовала, как его губы двигаются в ложбинке между моими грудями. Сначала я подумала, что это поцелуй, но, когда его дыхание согрело кожу, я поняла, что он тихо говорит в мою плоть.

Когда он вдруг поднял голову и сонно моргнул, глядя на меня сверху вниз, я мягко улыбнулась, и мое сердце забилось в ответ. Он приблизил свой рот к моему, и мои губы приоткрылись под его. Поцелуй рос и углублялся, и когда он поднял мои ноги, чтобы обхватить себя, я почувствовала, как его толстая твердая длина упирается в меня.

Мои брови поднялись, и я прошептала:

— Опять?

Вик на мгновение отстранился, чтобы посмотреть на меня сквозь полуприкрытые глаза, и просто сказал.

— У нас впереди целая ночь, детка.

Ой. Мне понравилось, как это звучит.

Когда он снова собрался меня поцеловать, я немного возбудилась и двинулась ему навстречу, но наши зубы столкнулись. Он вздрогнул, затем усмехнулся, и я тихонько рассмеялась в ответ. Мой нос начал покалывать, и я не была уверен, что это из-за сильного удара, который он только что получил. В горле у меня перехватило от эмоций, в голове крутилась простая мантра.

Я тебя люблю.

Я тебя люблю.

О Боже, я люблю тебя.

Мы занимались любовью отчаянно, неуклюже, и все же это было бесподобно. Я находила каждое мгновение таким же сладким и милым, как мужчина, раскачивающийся во мне, приближавший меня к восторгу с каждым прикосновением.

 

Настоящее

 

Слушай, я знаю, что поцелуй, который мы разделили в кладовой, был хорош, но это не может повториться.

Ах, да?

Да.

Тонкая блондинка дружелюбно улыбнулась мне.

— Настасья, проходи. — Она открыла дверь в маленькую комнату и указала на кровать. — Давай, раздевайся. Я вернусь через минуту.

Если супергорячий поцелуй никак на тебя не повлиял то, что мы тут делаем?

Фу. Заткнись, мозг. Меня тошнит от твоего дерьма.

Я быстро разделась, надела одноразовые трусики и тихо ждала, обдумывая каждую мелочь, которая привела к этому самому моменту.

Дама вернулась в перчатках. Ее брови приподнялись, когда она спросила.

— А у нас сегодня будет бразилец?

Мой мозг захихикал. Распутница.

Я выдавила из себя сверхдружелюбное «да», надеясь, что женщина, делающая мне восковую эпиляцию, не сможет сказать, что я переживаю экзистенциальный кризис.

Пытаясь сохранять спокойствие, пока она лишала меня чувства собственного достоинства, я сдерживала себя, пока она не похлопала меня по бедру и не спросила без осуждения.

— Хочешь, чтобы и твою попку сделали, дорогая?

Мой мозг скрестил руки на груди, поднял тонкую бровь и вопросительно постучал ногой.

Я начала кивать, когда мой рот скривился от стыда.

— Ага. — Слово потрясло, и это было смущающе заметно.

Когда я подтянула колени к груди и подставила женщине свои «булочки», осознание ударило меня по голове с силой кирпича.

О Боже.

Я хотела секса, и я хотела его с мужчиной, который сводил меня с ума.

Ага. Моя киска очень сильно хотела Вика.

Я внутренне заплакала.

Я шлюшка.

 

Глава 3

 

Настасья

 

Было всего 9 часов утра, но, когда я вышла из машины и поднялась по широким ступеням, входная дверь открылась. Человек, стоявший в проеме, выглядел таким измученным, таким недовольным. На нем не было ничего, кроме темно-синих боксеров, на которых я не смогла не остановиться взглядом. Я протянула руку и демонстративно сняла солнцезащитные очки, пялясь на его тело, как на зрелище. Если бы не неровные шрамы на его лице, ему можно было бы дать десять из десяти.

Проклятье.

Похотливая, дразнящая улыбка растянулась на моих губах.

— Хорошо. Ладно. Я вроде как понимаю, что Кара нашла в твоей уродливой морде. Я имею в виду, если мы наденем мешок тебе на голову… — Я позволила остальной части фразы исчезнуть.

Алессио закатил глаза, оставив меня у входа. Я громко расхохоталась, закрыла за собой дверь и побежала, чтобы не отставать, следуя за ним по коридору в столовую. Как только они меня увидели, раздались приветствия.

— Моя девочка, — сказал дядя Ларедо, откладывая газету, которую читал, чтобы уделить мне все свое внимание.

Странное чувство охватило меня. Так было всегда, когда я его видела. Я как будто перенеслась обратно в тело восьмилетней себя, и крошечная толика неловкости подняла свою уродливую голову.

Искренне радуясь от встречи с ним, я подошла с улыбкой и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Доброе утро, дядя.

Мы слишком долго были в разлуке, слишком много времени проводили порознь. Я ужасно скучала по нему в то время. Теперь я приходила в гости раз в неделю, пытаясь восполнить упущенное.

Ларедо Скарфо не был самым красивым мужчиной в мире, но было в нем что-то особенное. То, как он говорил, как держался, было харизматичным.

— Ты прекрасно выглядишь, — по-отцовски произнес он, улыбаясь глазами. — Разве она не выглядит прекрасно, мальчики?

— Как ангел. — Николас Ван Иден с энтузиазмом кивнул, при этом не отрываясь от еды.

У меня была особая любовь к южноафриканцу. Честно говоря, он был самым милым мужчиной, которого я когда-либо встречала, и хотя он много раз давал мне понять, что будет обращаться со мной, как с принцессой, если я когда-нибудь захочу с ним встречаться, именно поэтому мы не стали бы хорошей парой.

Я была не из тех женщин, которые нуждаются, чтобы в них души не чаяли, чтобы оценить мужчину.

Проходя мимо Николаса, я положила обе руки ему на плечи и поцеловала в макушку.

Роман Влашич, наполовину итальянский жеребец, наполовину хорватская сенсация, подарил мне сексуальную улыбку.

— Доброе утро, Лютка. Где мой поцелуй? — Когда я прошла мимо него, он попытался схватить меня, и я оттолкнула его руку, не сводя с него прищуренных глаз.

— Что? — спросил он, само воплощение невинности.

Он был подлец, вот почему я не собиралась уступать ему ни дюйма, потому что, Господи, он бы отхватил милю, а его лицо лишь усилило бы искушение позволить ему.

Я указала на него недрогнувшим пальцем.

— Держи руки при себе, Ром.

Он преувеличенно послал мне воздушный поцелуй, и будь я любой другой женщиной, тут же бросилась бы в его объятия.

Но самым любимым из всех приемных сыновей моего