Книга Родня - Анна Чиж-Литаш

так и не узнают, как зовут соседа слева и его старого пса, — полковник вздохнул, — это очень печально. К сожалению, ничего изменить нельзя. Это всё человеческая натура! В Минске и его окрестностях так живёт каждый. За высоким дорогим забором и в большом красивом доме.

— А ещё говорят, что человек человеку брат, — философски заметил Беляк.

— Это всё в прошлом, мой друг! Люди стали злыми, циничными, завистливыми и одинокими. Если раньше это были единицы, то теперь так живёт каждый второй. Люди думают, что так проще: отгородился от всех и вроде никто не мешает. Да что далеко ходить, взгляни на нашу семью. Я имею в виду не моих девчонок, а родню. Но ведь это тоже семья!

— Хорошая у тебя родня!

— Вот видишь, — полковник остановился и посмотрел на Сергея Васильевича, — со стороны всё хорошо, а если копнуть! Хотя даже копать не нужно, просто граблями землю взрыхлить.

— Ты о чём? — удивлённо просил Беляк.

— Со стороны всё выглядело прекрасно. Пожилые родители окружены детьми и внуками. Сын, преодолевая четыреста километров, едет к маме вместе с семьёй. Дочь день и ночь порхает вокруг родителей, обустраивая быт, тем самым облегчая им жизнь. Внуки постоянно на глазах. Они часто открывают калитку, ведущую в родной двор, чтобы проведать стариков. С другой стороны забора всё выглядит просто идеально! — полковник хлопнул ладонью по голове. — Совсем забыл! Даже родной племянник в моём лице не забывает тётушку и дядюшку, постоянно навещая их.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — Беляк растерянно смотрел на друга, — у тебя замечательная семья.

— Это всё пыль в глаза! — полковник нервно закурил сигарету. — Это всё шелуха, понимаешь? Обман. Знаешь, что не обман? Мёртвые тётя и дядя, которые за свою жизнь не сделали никому ничего плохого! И они безжалостно убиты!

— Не нервничай.

— Как я могу не нервничать? Я и так еле сдерживаю эмоции. Тамара Ильинична и Иван Фёдорович были мне как родные родители. Я уже пятнадцать лет один. Сначала умерла мама. Инсульт, мгновенная смерть. Папа не смог без неё. Прожил полгода и умер от остановки сердца, — полковник замолчал. В тишине было слышно, как тлеет сигарета. — Тамара Ильинична — родная сестра моей мамы. Мы всю жизнь были близки, а после смерти родителей стали совсем родными.

— Да уж… — еле слышно сказал Сергей Васильевич.

— А по поводу родни скажу так, эти люди не просто с тараканами в голове. У каждого из них свои претензии, как к жизни, так и друг к другу. Сколько я не стучался к ним в двери — тишина, — полковник развёл руками, — не понимаю. Я, наоборот, мечтаю собрать всех вместе за одним столом и забыть, наконец, все обиды и недомолвки. Но уже лет десять бьюсь головой о глухую стену.

— А твоя двоюродная сестра Юлия, она вроде нормальная.

— Вроде нормальная, — полковник ухмыльнулся. — Юля очень сложный человек.

— Но именно она из всего «помёта» единственная, кто ухаживает за родителями, — с вызовом сказал Беляк.

— Как грубо, — полковник скривил лицо. — С одной стороны, так и есть, но это только последние годы. До этого они её не интересовали. Да, она приходила к ним раз в неделю. Могла чем-то помочь, но не больше. Она была уверена, что родители должны ей, — полковник стал загибать пальцы, — должны денег, продукты, посидеть с её детьми, помочь построить им квартиры, затем купить туда мебель и так далее. Есть люди, которые обладают не только способностью манипулировать другими людьми, но и силой убеждения.

— Терпеть не могу таких! Извини, просто встречал на своём пути. Они хитры и поэтому неимоверно опасны, — Беляк разозлился.

— Не извиняйся. Ты прав. Она очень хитра. Поэтому я и не знаю, верить её показаниям или нет.

— Да уж, дилемма, — вздохнул Сергей Васильевич.

Виноградов присвистнул.

— Я горжусь тобой, мой друг!

— Чего это?

— Твой словарный запас увеличивается с каждым днём! Дилемма! Раньше в твоём словаре этого слова не было, — Александр Петрович рассмеялся.

— Слушай, отстань от меня, — смутился Беляк.

— Не обижайся. Это же чудесно, когда милиционер не только ловок и силён, но и эрудирован, — полковник старался сдерживать улыбку.

— Это да, — Беляк гордо приподнял подбородок.

— Читай, читай!

Беляк убедительно кивнул.

«Ага, читай, — подумал он, — скукота! То ли дело новый сериал на НТВ. Тоже какое-никакое художественное произведение, пусть и отечественного кинематографа. Там и сюжет интересный, и слова умные».

Погрузившись каждый в свои мысли, друзья плечом к плечу шагали вдоль заборов по заснеженным улочкам Мозыря.

Глава 9

«Порой чужая ладонь греет нашу руку сильнее, чем та, по венам которой бежит родная кровь».

Александр Петрович сидел за большим круглым столом, застеленным вязаной скатертью, и старательно чертил на листе какие-то схемы. Деревянный стул поскрипывал от малейших телодвижений полковника. За свою бытность ему не довелось держать на своих хрупких ножках массу весом почти в сто килограмм. Виноградова до скрежета зубов раздражал этот писклявый звук старого дерева, поэтому он по возможности старался не шевелиться. Но, посидев не двигаясь минуту, он начинал нервничать, постукивать ногой, и стул вновь издавал жалобный писк.

Тишину в доме беспардонно нарушил бой старых часов, гордо украшавших стену гостиной уже четверть века. Александр Петрович вздрогнул, не ожидая, что кто-то посмеет нарушить его диалог с самим собой. На белоснежном альбомном листе он рисовал прямоугольники, в которые вписывал имена и фамилии. Это было генеалогическое древо семьи Филипповых. Точнее, его схематическая версия. В самом верху листа были вписаны Иван Фёдорович и Тамара Ильинична, а чуть ниже вся остальная семья. Выглядело это примерно так.

— Вроде все, — задумчиво сказал полковник, — по крайней мере, это всё, с кем поддерживали связь родители. Дальнюю родню я в расчёт не беру. Жизнь разбросала их по всему континенту.

Полковник медленно, но ритмично постукивал ручкой по столу.

— Мог ли кто-либо из них поднять руку на стариков? И какой у убийцы был мотив? Я не сомневаюсь, что это грамотно спланированное убийство! Местные забулдыги здесь ни при чём!

Виноградов подошёл к окну. Отодвинув пожелтевшую от старости занавеску, он взял пепельницу, с раздражением взглянул на скрипучий стул и, обогнув его, удобно устроился на диване.

— Ну что, родственнички, с кого начнём? — полковник закурил и внимательно посмотрел на свои записи. — Волк здесь ходит в овечьей шкуре. Но кто? Кто-то безжалостный, беспринципный поднял руку на стариков.

Полковник один за другим задавал себе вопросы.

— Могла ли пойти на такую жестокость женщина, желающая поскорее получить