Книга Я побывала на том свете - Буало-Нарсежак

Они рвали меня на части. Сначала потому, что он не решался заговорить. Он отдавал Нелли цветы, которые приносил мне каждый раз. Кончиками пальцев дотрагивался до меня, садился, смотрел, пытаясь улыбаться, а некоторое время спустя, по знаку, сделанному ему медсестрой, пятился задом к двери и махал мне рукой, будто я уезжала на поезде. А потом другие посещения, неминуемые, когда он имел право сказать мне… Ладно, я ожидала упреков. Это самоубийство в подозрительной спальне прямо наводило на мысль о плохо кончившейся связи, и бедняга не мог не подозревать меня. Кстати, и полиция хотела узнать, что произошло, причем проявляла свой интерес весьма деликатно. А поскольку Бернар взял всю вину на себя, то на себя он и нападал.

— Это все моя вина, Крис. Я не понял, что делаю тебя несчастной.

Заподозрил ли он правду? Скорее всего он отрицал ее изо всех сил. А я предпочитала молчать.

— Я же видел, — продолжал он, — что ты была озабочена, далека от меня. Нам бы следовало откровенно поговорить. И потом, я напрасно доверил тебе секретарские обязанности. Это обязывало тебя соблюдать некоторое расписание, а ведь я знал, как ты дорожила своей свободой.

— Нет, Бернар. Это не так.

— Но что же тогда?

— Прилив безумия, прилив крови, прилив черт знает чего.

— Твой врач так же недоумевает, как и я. Он думает, что между нами произошла серьезная размолвка.

— Конечно нет.

— Я ему так и сказал. Он считает, что мне следует проконсультироваться у сексопатолога. Может быть, он и прав. Это обойдется нам в копеечку, но если ты хочешь… Он полагает, что если бы у нас был ребенок…

Бедный Бернар! Мне было так жаль его… А теперь он пытался освободиться от своих подозрений, и это было ужасно. Бернар настаивал:

— Мы бы могли, знаешь. Сегодня медицина овладела искусством зачатия.

— Замолчи, прошу тебя.

— О, прости! Я забыл, как ты еще слаба.

Я действительно очень устала, и в течение двух дней все визиты ко мне были запрещены. Волновался и доктор, и медсестры. Благодаря переливаниям крови я должна была быстро набирать силы, но пребывала в апатии, без аппетита и должного оптимизма. Я продолжала переживать мгновения своего бесплотного существования. Огромная, захватывающая радость, которую я испытала в тот момент, когда собиралась пересечь световую границу — а это я помню совершенно точно, — рождала во мне желание повторить содеянное. Моя страна была там, откуда шел Голос, отвергнувший меня. Почему? Почему я не заслужила?.. Какую ошибку допустила? Что означало: «Когда ты будешь свободна?» Свободна от чего? От кого? И сколько времени займет это таинственное освобождение? «Позже!»— сказал Голос. Когда позже? Какие испытания ждали меня еще? Нет, мне, право, было не до еды.

— Нужно пересилить себя, — отчитывала меня Нелли. — Разве вам не хочется снова стать, как прежде, красивой и желанной?

Это я-то желанной! Которую Доминик бросил, как мимолетную подружку. Гнев ярким румянцем проявлялся на щеках. Мне бы следовало убить его! А мне еще говорят о каком-то ребенке!

Мать во время своих визитов говорила в основном о Стефане Легри.

— Я знаю, что представляют собой сердечные дела, бедное мое дитя. К сожалению, дела денежные конца и края не имеют. Ты затыкаешь дыру в одном месте, а рядом открывается новая. Стефан меня разоряет, да и не меня одну. Всех вас, поскольку если я объявляю себя банкротом, то после меня ты будешь первая пострадавшая, как и твой муж, и его мать, и все те, кто доверял мне.

Порой она даже плакала, но я чувствовала себя так далеко от нее, как и от всей прошлой жизни.

— Вышвырни его вон, — потеряв всякое терпение, сказала я.

— О, ты не знаешь Стефана! Когда он злится, то становится таким необузданным!

Она смотрела на часы и наспех припудривалась.

— Убегаю. Кстати, что случилось с твоей свекровью? Я ее встретила, а она даже не поздоровалась со мной.

Вот уж чего я совершенно не хотела, так это вмешиваться в их дурацкие ссоры. Я закрывала глаза, чтобы показать ей, что удаляюсь в свой маленький внутренний мир. Действительно, очень маленький. Ванная комната, залитая кровью ванна, из которой торчала моя голова, будто отделенная от тела, а затем коридор, ведущий к недоступной истине. Там мой затерянный мир и земля обетованная. По нескольку раз в день я возвращалась туда, будто верующий, размышляющий о тайне Креста.

Так пришло ко мне желание поговорить со священником. Да простят мне мое путаное описание! Но я так устала от всего случившегося, что легко теряю нить начатого рассказа. Да и читатели мои, вероятно, тоже пребывают в нетерпении. Их интересуют не мои семейные ссоры, а один-единственный вопрос: «Что в этой истории правда?» Почему не расскажет она свой случай кому-нибудь сведущему — священнику, психиатру, медиуму, все равно кому, но чтобы тот имел хоть какое-то представление о загробной жизни, параллельном мире или как он там еще называется. Поэтому я попросила больничного священника зайти ко мне.

Это был очень старый человек, пахнувший трубочным табаком, весьма нечистоплотный и с неуверенной поступью из-за сильной близорукости. Он рассказал мне, что раньше был священником при тюрьме, вероятно, для того, чтобы я говорила не смущаясь, мол, он и не такое слыхал. Наклонив голову и приставив руку к уху, чтобы лучше слышать, он молчал вплоть до того момента, как я начала рассказывать о своем перевоплощении. Здесь он соединил руки, кашлянул и заметил:

— Знаю, дочь моя, знаю. Галлюцинации умирающих. Очень частый случай. Не думайте больше об этом. Вы часто ходили в церковь?

— Нет. Меня крестили, потом первое причастие, и все.

— И вы никогда не молились?

— Нет.

— А это… это видение длилось долго?

— По-моему, да. И было таким ясным. Ничего общего со сном. Поэтому мне кажется, что моя душа вышла из тела, в то время как…

Он резко прервал меня:

— Душа! Душа! Что такое душа? И что дальше?

Смущенная, я закончила свою историю. Он не двигался, о чем-то раздумывая. Затем поднял голову, и его глаза, сильно увеличенные стеклами очков, нацелились на меня.

— Вы говорили об этом со своим врачом?

— Нет.

— А с близкими?

— Нет.

— Ну, так я советую вам молчать и дальше. Иначе вас сочтут сумасшедшей.

— Ну а вы, святой отец?

— Я, дочь моя, не буду спешить с выводами. Только Господь может творить некоторые вещи. Все, что я могу вам сказать, так это то, что Голос, который вы слышали, — не его. Но и не стану уверять, что это был Сатана. Сатану