Книга Цикады - Анастасия Всеволодовна Володина

class="p">— И что? — по голосу уже было понятно: не в духе.

— Пойдем быстрее.

— Не хочу.

— Сонь, опаздываем.

— Самокат возьмем.

Марк ненавидел самокаты — и она это знала.

— Ты же знаешь, какая у них аварийность…

Соня бросила такой взгляд, что он затих. На светофоре он сорвался с места, успел добежать до островка безопасности, пока Соня стояла на той стороне дороги, даже и не думая бежать куда-то с ним. Со столба смотрела красивая девушка на объявлении.

ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК

Марк успел помахать водителю автобуса, чтобы дождался. Соня, как будто специально, медленно вплыла в салон. Села по ходу движения у окна и поставила рядом рюкзак с климтовским поцелуем, напомнив о чавканье за стеной. Марк сел напротив, стараясь не смотреть на рюкзак.

— Алгебру сделал? — буркнула она.

Кивнул. Соня снова отвернулась к окну. Он знал, что на биологии, пока он будет рассказывать доклад, Соня даже не сделает вид, что слушает, а возьмет его тетрадь и спишет от и до. Он не обижался. Это же он уговорил Соню остаться на естественно-научном профиле, а не переходить в гуманитарный класс в десятом. Нестерпимо было думать, что она может угодить в чужой класс, за чужую парту, ведь это значило бы, что кто-то чужой мог стать ее спутником по дороге в школу.

Кстати, о спутниках.

— Как тебе новенький? — спросил он.

— Красивый, — она пожала плечами и повторила: — Даже очень красивый.

Марк не ожидал, что она начнет именно с этого.

— А мне кажется, слишком сладкий.

— Завидуешь? — бросила свой быстрый оценивающий взгляд, точно помещая Марка в рамку, и тут же скривилась: нет, не годится. Он привык к этой манере, как привыкают к тесной, но любимой обуви — пусть натирает, если по-другому не получается носить.

— Чему? Внешность — это так, обложка. Главное — внутреннее.

— Ты бы еще сказал «внутренности», — она фыркнула, а затем сказала с вызовом: — А я вот люблю красивых людей. Они мне кажутся более интересными.

— Это все pretty privilege [2]. Были же эксперименты, когда людям показывали разные портреты, и самыми умными, приятными, интересными называли красивых. Потому что мозгу так проще.

Соня продолжала кусаться (на нее иногда находило ни с чего, а Марк терпел):

— Ты сам мне эти видео и присылал. А можешь хоть что-то сказать от себя? Без исследований, экспериментов, опытов? Тебе не нравятся красивые просто потому, что…

(Потому что ты не такой, она хотела сказать, но не стала.)

Он разозлился:

— А ты знаешь, что, если судят более красивого преступника, ему обычно назначают меньшее наказание? А если ищут пропавших людей, то красивых ищут дольше и охотнее и проще найти волонтеров? А уровень зарплат? Ты же за справедливость, Соня. А это самая большая несправедливость — что кому-то все достается легче просто за красивые глаза.

— А у меня глаза, значит, некрасивые, — она вскочила с места и рванула к выходу, хотя школа была через одну.

Марк не знал, как быть: выйти за ней — опоздаешь, не выйти — обидишь. Пока он думал, двери закрылись, унося его с собой.

(Он так хотел сказать, что глаза у нее самые красивые, но не смог.)

Он не любил чужаков, боялся их вторжения. Марк учился в одной и той же школе в классе с одной и той же буквой «А» вот уже почти одиннадцать лет и твердо усвоил, что класс — это система. Вид, род, семейство, порядок, класс. Класс следует за порядком, класс этот порядок наследует.

Класс Насекомые, класс Паукообразные, класс Ракообразные.

Он знал, что недовылупившегося Антона выкинули из чужого класса, чтобы подбросить им.

И он боялся того, что может вылупиться вместе с Антоном.

2 дня после

Арбенин-старший не сдвинулся с места. Толбоев кивнул и пододвинул стакан воды:

— С Алексеевым сразу возникли неприятности?

— Он провоцировал конфликт, — Марк кивнул. — Сразу поставил себя так, будто он выше всех.

— Выше одноклассников?

— Не только. Выше всех.

38 дней до

Когда Марк проходил под аркой, его окликнули из-за угла:

— Марк!

Он увидел Алекса, который курил на детской площадке, и замедлился.

— Здесь нельзя курить, — он тихо напомнил, но Алекс отмахнулся. Пытался встать с той стороны, где нет дыма, но бесполезно. Марк вздохнул и смирился. — Ты чего здесь?

— Не видел там машину белую?

Марк покачал головой. Он знал, что это за машина — Пьера, как он себя называл, хотя больше смахивал на Пьеро в своем пижонском белом плаще и с бабочкой у шеи.

(Волшебный ключик прилагался: Пьер торговал наркотой прямо у школы. Пьер тоже был чужаком, представителем другого класса — вирусов, пожалуй. Хуже всего, что у Алекса были с ним общие дела. Хотя нет — хуже всего было бы, окажись Алекс клиентом.)

Вместе они двинулись в сторону школы. Алекс докурил, под взглядом Марка донес бычок до мусорки у подъезда и выбросил. Замялся и выпалил:

— Не одолжишь мне денег?

Марк нахмурился: не в правилах Алекса занимать.

— Что-то с бабушкой?

— Со мной.

Пьер — вот что с ним, сразу понял Марк.

— Сколько?

— Тысяч десять…

— У меня нет, прости, — соврал он.

Алекс как будто даже обрадовался:

— Ну и хорошо.

А Марку стало стыдно от того, как легко он отказался от друга, поэтому он и выдал:

— Бросал бы ты это все.

— Брошу, как только за скутер рассчитаюсь. — И сразу перевел тему: — Ты чего такой вялый?

— Родители опять притащились ночью, разбудили. На выпуск скажу, чтобы шумоизоляцию мне в комнате сделали.

— Как в психушке? — хмыкнул Алекс.

Марку снова стало стыдно: нашел кому жаловаться — Алексу, который живет на пособие и бабушкину пенсию.

(И сомнительные подработки: это Марк мог позволить себе брать с родителей комиссию, а все, что оставалось Алексу, — комиссия с таких, как Пьер. Когда-то Алекс часто бывал у них в гостях, но мама взялась подсовывать ему подарки: то рюкзак не подошел Марку по цвету, то свитер внезапно оказывался на два размера больше. Алекс понял, больше не приходил. Они дружили давно, еще с перехода в пятый класс, когда какой-то семиклассник зажал Марка в углу и засунул ему мокрую тряпку за