Книга Желтый ценник - Сания Шавалиева

надо растить. Погибнут без него.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво прищуривает левый глаз Ромка.

– Так его жена приходила, за мужа просила.

– Аби, врешь?

– Вру, – без тени улыбки соглашается она.

Ася копала грядку под морковь, дети ползали за ежиком, свекровь через забор разговаривала с дедом Василием. Процесс передачи новостей уже начался.

Ася копала с каким-то облегчением. Порадовалась, что удержалась от рассказа о сне. По пророчеству Сагадат апы именно сегодня приснится мать и скажет что-то важное. Глупость, конечно, ожидать чего-то сверхъестественного, но чуда хотелось. О чем это она? Сегодня только одно желание – получить КамАЗ и поменять его на квартиру.

А что, если не получится?

Нет. Об этом думать не хотелось.

Прихрамывая на больную ногу в огороде появился дед Василий.

– Про Сагадат апу правда?

– Да!

– Я не поверил, – честно признался он. – Я думал, она будет жить вечно.

Зачем он это ей говорит?

– Мы с ней на танцы бегали, женихались. Она моей мамке не понравилась. Зачем, говорит, мне невестка такая. Малявка, без году неделя, как школу закончила, а языком так и молотит! Ни тебе уважения, ни тебе стыда! А я как раз за это ее и любил: за правду в глаза, открытость и честность. Зачем мне тихоня? Они как протухшие яйца: снаружи чисто и гладко, а изнутри – нос заткни.

Дед выглядел абсолютно раздавленным, Ася сомневалась, сумеет ли он вернуться в свой домик. Но свекровь подобрала его за руку и потащила обратно.

Пока свекровь провожала соседа, Ася практически докопала грядку.

– Брось, – велела свекровь.

– Немного осталось.

– Ромка, Алька, – позвала свекровь так, чтобы было слышно во всем дачном поселке.

Дети появились, но ежесекундно норовили сбежать к ежику. Выдержали минут пять.

– Езику езику… – Алька складывала в тарелку хлеб, картошку, огурцы.

– Сама ешь, – делала строгий голос свекровь и одергивала гарцующего рядом Ромку. – Сядь нормально, подавишься.

Ромка хватал яйцо, целиком пихал в рот, запивал чаем.

– Уф! – сердито пыхтела свекровь.

У нее был властный и суровый характер, но все равно никто ее не боялся. Потому что ругалась она как-то неумело, путалась в словах, переходила на визг и широко шлепала руками по своим тыквенным бокам – выглядело это все не страшно и смешно. Обычно, когда она начинала кричать, Руслан улыбался, обнимал ее за плечи, тискал, мял, разминал, как подушку перед сном. Свекровь от такого натиска терялась и, признавая поражение, обреченно махала рукой. Ася относилась к свекрови по-доброму, любила ее и желала одного – чтобы она не вмешивалась в их семейную жизнь и не болела.

– Вы куда? – ухватила Ася Ромку, когда он с набитым ртом собрался улизнуть из домика.

– У-б-р… – чуть не подавился Ромка.

– Език, – помогла брату Алька.

– Я за вами. Собирайтесь домой.

– Нехосю… – захныкала Алька.

– Да ладно. Пусть остаются, – вступилась за внуков бабушка. – В Челнах дышать нечем. Дым даже здесь.

Довод серьезный.

– У тебя и работы, наверное, много?

К сожалению, работы было невпроворот. После поминок в однокомнатной квартире родителей осталась немытая посуда, груда грязного белья. Обещала отцу вернуться на следующее утро, но отсутствовала уже два дня. Отцу восемьдесят шесть, и он абсолютно не приспособлен к жизни. Бесы усталости кружили над Асей и нашептывали шутку – было бы вежливо со стороны отца уйти первым, так как он был старше матери на шесть лет. Ася ужаснулась своей мысли, пошла к детям.

– Ну что, домой? Или здесь останетесь?

– Ма, пошли к Чертову городищу, – откликнулся Ромка.

Все понятно. Ну вот не дура ли она, предлагая детям поменять просторы дачной жизни на духоту комнаты на пятом этаже.

– Если вы не поедете, то я отправляюсь к отцу.

– Иди, – кивнул Рома, – мы тут с аби.

Глава 4

Отец

Через полчаса Ася вошла в подъезд дома, где жили родители, поднялась на второй этаж и надавила на кнопку звонка. Она даже удивилась тому, как долго отец не открывает: прошло по меньшей мере минут десять, пока он появился. Она думала, что он будет ждать на скамейке у подъезда и сразу набросится с выговором: почему так долго? Почему его бросила? Но он стоял в коридоре, в клетчатой мятой рубахе, в теплом трико с пятнами на коленях, а в комнате мерно тикали часы, в ванной капала вода.

Отец с первого взгляда показался очень странным. Он глядел прямо перед собой, но как бы никого не видел. Выцветшие голубые глаза полны решимости, но в то же время смертная бледность покрывала все лицо, словно он узнал что-то более страшное, чем смерть жены. Совсем побелевшие губы его слегка вздрагивали. Он был стар, но даже теперь выглядел моложе своих лет.

Отец был немногословным человеком, глуховатым на правое ухо, с цепким взглядом и романтической честностью. Также известна его бесконечная лень, дурная тяга к противоположному полу, превосходящая его возрастные физические возможности. Например, он знал секретные слова и такие особенности их произношения, от которых не избалованные мужским вниманием женщины мгновенно тупели и становились нежными и очаровательными, как лани. Еще одной страстью отца было желание ремонтировать все с помощью синей изоленты. Он тщательно наматывал ее на кран или на люстру, а если ремонт не получался, выбрасывал все на помойку и покупал все новое, синюю изоленту в первую очередь.

Ася сорвала изоленту с крана, разводным ключом подтянула барашек горячей воды. Капать перестало. Через шланг наполнила стиральную машину теплой водой.

После похорон и поминок в квартире царил бедлам. Грязная посуда стояла на столе, подоконнике, полу. Ася собрала полотенца, тряпки, сунула в воду, пустила машинку. Машинка нехотя ухнула, забурлила и с трудом пошла крутить.

Отец поначалу ходил за Асей следом, высматривал беспокойным и подозрительным взглядом: нет ли у нее желания снова сорвать откуда-нибудь изоленту. Но не заметив ничего подобного, улегся на двуспальную кровать и уснул. Кровать занимала почти полкомнаты, во второй части – сервант, трюмо со швейной машинкой, комод с телевизором. Чтобы выйти на балкон, надо было аккуратно протиснуться между диваном и квадратным столом, полностью заставленным цветами.

Ася переживала, что после похорон матери отец впадет в депрессию, но ничего подобного не случилось. Отец выглядел как человек, которому не было никакой надобности переживать. Все тверже и тверже понимала она, что отец с ситуацией справился, как человек, познавший все тяготы жизни и теперь продолжающий и дальше ждать часа, когда Аллаху заблагорассудится призвать его к себе, а стало быть, получить возможность вновь встретиться с супружницей. На все воля Всевышнего, сказал бы