Книга Цветы пустыни - Влада Ольховская

если в поселке притаился серийный убийца, он действует очень необычно. Сезонные атаки раз в год, да еще и идеальная подготовка – замок на дверях не был вскрыт, а Денис все равно исчез без шума и попыток сопротивления… Странно это все, слишком противоречиво для заданных обстоятельств. Матвей теперь прекрасно понимал, почему Форсов поручил это дело именно ему.

Юрий Потапов оказался даже полезней, чем ожидал профайлер. Адвокат умудрился каким-то образом достать материалы по вскрытию двухлетней давности и переслать их Матвею. Это оказалось очень кстати: теперь Матвей мог посвятить недолгое время перелета не пустым теориям, а изучению фактов.

Ему очень не понравилось то, что он увидел. Собственно, в изучении фотографий мертвой девушки изначально не могло быть ничего прекрасного. Но Матвей рассматривал снимки не как обыватель и даже не как психолог. Он смотрел на них взглядом эксперта и в который раз мысленно благодарил Форсова за то, что тот обеспечил ему медицинское образование.

Обыватель как раз не заметил бы неладное. Изуродованное зверями тело действительно подходило под версию о чудовищном несчастном случае. Вот только при ближайшем рассмотрении у Матвея очень быстро появились нехорошие подозрения.

Кости были сломаны, это факт. Но все ли переломы она получила при падении? И все ли – одномоментно? Киру искали две недели, однако тело не соответствовало этому сроку. Нет, даже с вмешательством зверей все указывало на то, что умерла она меньше чем за неделю до обнаружения.

А до этого что? Лежала в карьере неделю живая? Тихо лежала, ни разу не пришла в себя и никого не позвала? Да, она оказалась в дальней части, туда редко кто-то забредал. Но Матвей сильно сомневался, что в сентябре в этот лес совсем не приходили местные грибники. Они вполне могли услышать отчаянные крики о помощи!

Если же Кира получила такие тяжелые травмы, что ни разу не пришла в себя после падения, она бы неделю не протянула. Да и потом, Матвею очень уж не нравилась травма черепа, полученная девушкой. Что происходит при ударе головой о камень? Кость вбивается внутрь. Однако в случае Киры все выглядело так, будто череп частично стесали… Еще и часть головного мозга пропала. Следователь списал это на мелких хищников, добравшихся до тела. Так могло быть, но… Опять же, слишком ровный срез.

Того, что видел Матвей, не хватило бы для возобновления следствия. Смерть Киры по-прежнему могла оказаться несчастным случаем, у профайлера не было оснований обвинять экспертов в подтасовке фактов. Но он уже видел, что никто не пожелал копать глубже.

Да и с чего бы? Тихий поселок, в котором обычно живут всю жизнь. Уголок безопасности, где все друг друга знают. Гибель девушки потрясла этих людей, но они действительно были уверены, что произошла трагическая случайность. Они стремились побыстрее миновать эти черные дни и двинуться дальше.

Если бы нашли тело девочки, пропавшей год назад, ситуация стала бы яснее. Однако тела не было – и произошедшее по-прежнему считалось исчезновением, а не убийством. С юной туристкой могло произойти что угодно: заблудилась, сбежала, была похищена…

Ну и конечно, пропажу Дениса с этими событиями не свяжут. Потому что год прошел. Потому что и те два дела не считаются серией. Потому что Денис, в конце концов, мальчик и младше предыдущих жертв. Для Матвея это тоже имело значение: он прекрасно знал, что серийные убийцы обычно не меняют тип добычи. Происходящее в поселке по-прежнему не желало складываться в единую картину.

Матвей осознавал, что полноценно собрать улики не успеет. Если за исчезновением подростков действительно стоит один человек, времени у Дениса осталось совсем мало. Слишком мало, чтобы добывать информацию традиционным способом. Матвей ведь и не был детективом – он был профайлером, и данные он получал от людей. Ему нужно было, чтобы и родители Дениса, и все жители поселка быстро и охотно пошли с ним на контакт.

Юрий Потапов считал, что это невозможно, что деревенские никогда не примут чужого так быстро. И по большей части он был прав, однако одну лазейку Матвей все-таки знал.

В аэропорту его уже дожидался арендный автомобиль, еще один бонус от предусмотрительного Потапова. Матвей сразу же направился к поселку, подъехал к дому семьи Горолевых. Он не сомневался, что кто-то там будет – обычно при поисках пропавшего подростка одному из родителей советуют оставаться внутри на случай, если ребенок вернется сам.

Матвей постучал, и открыли ему сразу. На пороге стояла замученная, явно давно не спавшая женщина. В кабинете Потапова профайлер видел фотографию его сестры, но сейчас все равно едва узнал Валентину.

– Вы кто? – настороженно спросила она, разглядывая Матвея. Ее можно было понять: профайлер был на две головы выше миниатюрной женщины.

– Меня зовут Матвей. Я приехал сюда по просьбе вашего брата Юрия.

Валентина, и без того вымотанная, тут же вспыхнула:

– Он опять не в свое дело лезет! Уезжайте немедленно, нам его ищейки не нужны!

– Вы меня не так поняли, Валентина. Я не, как вы выразились, ищейка. Я экстрасенс.

* * *

Тот крик порой звучал у Таисы в ушах. Не испуганные вопли случайных наблюдателей, а воплощение самого отчаяния – миг, когда мать поняла, что все уже кончено, что она опоздала. Признание самой себе, потому что все остальные стали не важны.

Таиса тогда ничего не сказала, она тоже была парализована шоком. Когда же сознание прояснилось, разговаривать с Жанной стало бесполезно – ее забирали врачи. Они были правы: в таком состоянии женщина могла лишь навредить себе.

И для Таисы вроде как все закончилось, никто не настаивал на том, чтобы она разбиралась в смерти Сергея. Даже ее старшая сестра позвонила лишь для того, чтобы посочувствовать и извиниться. Они все считали историю завершенной.

А Таиса просто не могла с ними согласиться и все отпустить. Она смотрела на мертвого Сергея всего минуту, однако этот образ навсегда врезался ей в память. Совсем еще мальчишка, в прошлом улыбчивый, красивый, полный сил и желаний… Не мог он сделать это сам, просто не мог!

Хорошо все-таки, что Форсов согласился с ней и освободил от других заданий. Он дал ей шанс разобраться в случившемся, а Таиса не знала, с какой стороны подступиться.

Семья Зараевых вмиг стала недоступна. Жанна по-прежнему оставалась в больнице. Врачам удалось ей помочь, но они в один голос твердили, что к разговорам о сыне она пока не готова. Да и понятно, почему! Даже Таисе оказалось непросто преодолеть чувство вины за случившееся. Для Жанны все сложилось намного хуже, она теперь наверняка долгие годы будет терзать себя вопросами: почему не спасла? Почему не успела, не действовала решительней? Постепенно в попытке наказать себя она сотрет