Книга Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) - Наталья Анатольевна Черных

не бывало. А земля-то заливная такая богатая, что «картошку не тяпками подсыпали, бывало, а руками! Вот какая земля».

Мологский Афанасьевский монастырь, от которого, собственно, и начиналась Кулига, стоял, как уже было сказано, на возвышенном месте к северо-востоку от города Мологи. С восточной его стороны протекала река Молога, впадающая в Волгу версты через две, далеко за Волгою и Мологою простирались обширные луга. С западной стороны прилегали к монастырю поля и луга, за которыми шёл густой высокий лес. У стен Мологского Афанасьевского монастыря начиналась Подмонастырская Слобода, а далее дорога шла между овсяных полей в деревню Большой Борок, где в начале века имелись две мелочные лавки, кузница, а также маслодельное заведение. По соседству с Большим Борком находилась деревня Новосёлки, откуда родом мать о. Павла — Александра Николаевна, урождённая Солнцева. После коллективизации в Новосёлках разместился Кулигский сельский Совет. За д. Новосёлки дорога поворачивала налево вдоль речки Уймицы, которая извиваясь, пересекала Кулигу и вливалась в реку Мологу около стен Афанасьевского монастыря.

«Живописные луга долины Уймицы были богаты щавелем, диким луком, а по весне сладкими опестышами, — пишет в своих воспоминаниях уроженец Кулиги Г.И. Корсаков. — Среди лугов за Уймицей находилось несколько небольших, богатых рыбой и чистейших озёр. (…) За мостом дорога шла вдоль изгороди, за которой на пригорке стояли дома Старой Бортницы. Можно было раздвинуть жерди, пройти по тропинке мимо колодезного журавля и увидеть уходящую вправо улицу. Из-за берез, рябин и черемух смотрели избы глазами-окнами на дорогу, на заливной луг перед рекой Мологой и темнеющей вдали ивовый тальник на острове р. Мологи. Окна с резными наличниками возвышались далеко от земли. Почти все дома были покрыты дранкой, а длинные дворовые пристройки — чаще всего ржаной соломой. Неказистый частокол или заросли боярышника отделяли усадебные участки от улицы. Между домами кое-где виднелись трубы бань».

Кулигские деревни тесно располагались вблизи монастыря, внутри кулигского «коленца», так что жители этих деревень роднились друг с другом, как мы видим и в «Родословной» Груздевых. Прадед о. Павла Алексей Терентьич с «супругой Феклой Карповной» имели шестерых детей — «два сына и четыре дочери: первый сын был Иосиф (Осип) Алексеевич, который женился на Александре Васильевне из деревни Старое Верховье». Эта деревня находилась недалеко от самого крупного селения Кулиги — Замошье. В Старом Верховье до революции насчитывалось 73 дома. Иван Осипович, сын Иосифа Алексеевича, был женат «на девице из Боронишинского прихода Александре», у них родились двое детей — Николай и Мария. «Иван Осипович был рыбак, как-то зимой поехал на реку Мологу ловить рыбу и при спуске с горы напоролся на пешню, отчего и умер. Жена его Александра перебралась к родственникам в Питер, а там Бог знает, что с ней стало, ведь Питер-то большая деревня».

Кроме сына Ивана, у Осипа Алексеевича и Александры Васильевны («Вавилихи», что из Старого Верховья) были дочери Анна, Александра (по прозвищу «Краля») и Евдокия. О них о. Павел пишет:

«Анна Осиповна замуж не выходила, прожила всю жизнь в труде да молитве в Мологе, у купца Блатова горнишной, а потом взяла и мать Вавилиху к себе. Обе похоронены на кладбище г. Мологи.

Александра Осиповна (Краля) была выдана в замужество в деревню Новое Верховье за некоего Павла, а происхождение его не знаю. Кто у них были дети? Не знаю.

Евдокия Осиповна вышла в замужество в деревню Замошье за Николая Алексеевича Власова (Пашина). Был у них сын Александр, работал в торговой сети, вроде были и другие, но помню плохо.

Сам Осип Алексеич был с одной рукой, а вторую оторвало на мельнице в Рыбне у Годунова, где он работал крупчатником. Избенка была капельная, два окна на юг и два на восток и крыта соломой. В огороде в самом центре росла огромная рябина и всё глушила своей тенью».

От Старого до Нового Верховья примерно с версту. Дети со всех деревень, кроме Большого Борка и Подмонастырской Слободы, ходили на учебу в Замошье, где в 1892 году открылась двухклассная школа на пять отделений, здесь работали четыре учителя и священник. А из Большого Борка и Подмонастырской Слободы дети обучались в Афанасьевской церковно-приходской школе. Там учился и о. Павел. Одноэтажная, деревянная, широкая, выкрашенная в красивый сиреневый цвет, школа напоминала сказочный домик. В ней было всего два класса, а о. Павел и вовсе проучился один год. Афанасьевская церковно-приходская школа находилась рядом с монастырем, тут же за высокой оградой располагалось монастырское кладбище, где росли кедры, так что во время перемен мальчишки лазали за ограду и рвали кедровые шишки.

В Мологском Афанасьевском монастыре жила родная сестра бабушки о. Павла, в монашестве Евстолия, которая была старшей на скотном дворе. Самих же деда и бабку о. Павел описывает так: «Второй сын Алексея Терентича был Иван Алексеевич Груздев. Старичок среднего роста, небольшая русая борода, проницательные карие глаза и неизменная трубка-носогрейка. Волосы подстрижены под горшок, старенькие русские сапоги, плохонькой пиджак и старый картуз и с утра до ночи работа да забота. Земли было один надел, а семья — два сына, четыре дочери, мать-старуха, сестра девка-негуляха да самих двое, а урожаю 2 мешка ржи, 4 — овса, 2 пуда льнянова семя, 20–25 мешков картошки, 8 ведер серой капусты да 2–3 ведра белой, пудов 200–250 сена, на дворе корова, лошади не бывало. Вот это всё, что давал надел земли на семью из 10 человек и приходилося уходить на заработки на сторону. Летом Иван Алексеич работал в Рыбне, на «Туерах», это такое водное судно, которое передвигалось при помощи цепи, лежавшей на дне реки, а маршрут их был с Рыбны по Волге до Копава, а по р. Шексне до Карпунина.

Какую работу дедко выполнял на туерах, я не помню, но хорошо помню, как бабушка брала меня с собой, когда она ездила из Кулиги к нему за получкой. Зиму дедко работал в Мологском Афанасьевском монастыре — по хозяйству, чинил конскую сбрую, инвентарь, заготовлял дрова и выполнял другие работы, за что получал приличное жалованье, на которое содержал свою семью. Иван Алексеевич Груздев умер 30 марта 1920 года, похоронен на приходском кладбище Афанасьевского монастыря.

Супруга его была Мария Фоминишна, урожденка