Книга Первые шаги - Ростислав Корсуньский

голос.

Я вначале не поняла его, но спустя буквально лишь мгновение до меня дошло. Вероятно, в таких случаях принято давать согласие голосом. Как по мне, так без разницы, но если мой будущий учитель требует именно этого, то надо выполнять.

— Сог-лас-на! — по слогам произнесла я.

Каюсь, не сдержалась и сказала тоном Шурочки из кинокомедии «Сердца четырех». Приготовилась к отповеди, но Призрак и глазом не моргнув, сказал:

— Теперь слышу, — а тон — ну, точь в точь, как у старшей сестры Шуры. — Ты же, наверное, побыстрее хочешь все изучить?

— Да, — сейчас я даже не мыслила отвечать иначе, чем голосом.

— Тогда учти, — тоном профессионального учителя произнес он, — будет очень тяжело, ты проклянешь тот миг, когда села за баранку этой науки. Тренировки будут даже не жесткими, а жестокими, никаких пререканий и непослушаний. Если я сказал тренироваться голой — разделась и вперед, если говорю бежать в валенках и тулупе — оделась и побежала. Наука, которой я буду тебя учить — это наука выживать в любых условиях, и не только выживать, но и грамотно действовать, всегда помня, где ты, что делаешь, зачем это нужно. Я видел, что ты обратила внимание на изменение интонаций моего голоса, — вот сейчас я непроизвольно кивнула, — это тоже будет частью учебы. Ты должна уметь быть пастушкой, аристократкой, «золотой молодежью», проституткой, то есть любая роль для тебя должна быть своей родной стихией. Сегодня еще отдыхаешь и можешь осмотреться, а завтра начинаешь тренироваться. Пока не восстановишься, у тебя будет риторика с основами выживания. А теперь, — он встал, подошел к шкафу, достал сверток и, бросив мне на кровать сказал: — Вот твоя одежда. Одевайся, — и смотрит на меня.

Я снова залилась краской, но вспомнив свое обещание, мотнула головой и сняла с себя рубаху. Разматывая сверток, я краем глаза следила за учителем, но никакого вожделения в глазах не заметила. Конечно, такой человек мог легко скрыть это от меня, но мне хотелось верить, что это не так. Да и внутреннее чувство утверждало то же самое. Зато в его взгляд был полностью оценивающий, словно я норовистая кобылка, а он решил меня купить. Трусы были мужские, лифчик вообще отсутствовал, хотя для моего размера он и не нужен.

Переодевшись, я вышла из комнаты, попав в сени или веранду. Бочка с водой, пластиковое ведро, наверняка, чтобы ее набирать, ковшик и вешалка, на которой висели вещи. Место, где стоял дом, меня очень порадовало. Лес, мой любимый лес. Я прямо на крыльце раскинула руки в стороны и, закрыв глаза, вдохнула наполненный ароматами воздух. Отойдя метров на десять, я оглянулась.

— Ух, ты! — не удержалась я от возгласа. — Класс!

Домик был замаскирован. Да еще как! Уже сейчас его тяжело приметить, а отойти еще немного и не заметишь вовсе. Да это был сруб, но как великолепно он тонул в растущих вокруг него кустах и деревьях. Из чего состояла крыша, я не видела, ведь на ее месте рос мох. Великолепную маскировку дополняло то обстоятельство, что одной стороной дом упирался в холм или возвышенность. Вот его склон плавно переходил в крышу дома. Я уверенно направилась вокруг, и только поднявшись на него, сообразила, что усталость куда-то делась.

— Ай, да зелье! — с восторгом сказала сама себе.

Ужинали мы гречневой кашей с добавлением молока, масла и меда, а перед сном учитель дал еще одно зелье. Хорошо, что хоть в этот раз вкус был кисло-сладкий с небольшой долей приторности, мне даже понравилось. Сегодня, впервые после смерти мамы, я засыпала с чувством уверенности в завтрашнем дне.

А на следующий день начались тренировки. Сначала Призрак учил меня падать: вперед, назад; делать перекаты: вперед, назад, в стороны. А когда я стала выполнять упражнения начал лекцию по риторике, методам вживания в различные роли, чувству самоконтроля. Затем внезапно прекратив лекцию, сказал:

— Ты аристократка, произнеси любую фразу с соответствующим тоном и голосом.

— Не с-соблаговолите ли… Ай! — получила ощутимый удар палкой по плечу.

— Для чего я тебя учил падению и перекатам? — менторским тоном начал учитель разбор полетов. — Я делал все медленно и несильно, а ты даже не подумала уйти от атаки. Что за фраза «с-с»? Ты же не бежишь с грузом в подъем? Продолжай.

— Не соблаговолите ли вы объяснить мне, — я упала на пятую точку, развернулась и ушла перекатом назад, встав на ноги и продолжая говорить, — куда я попала?

— Уже лучше, — довольно сказал он. — Продолжим.

И снова пошло обучение. Учитель часто менял темы, зачастую вообще не договорив фразу, и начинал новое объяснение, а спустя какое-то время возвращался к предыдущему. Кроме этого он заставлял меня бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься. И все время поил меня своими зельями, микстурами, настойками. Также он постоянно проверял мое состояние: пульс, зрачки, температуру тела, при этом подробно все объясняя. Удивительное дело, но я чувствовала себя очень неплохо, хотя и уставала так, что ложку несла ко рту чисто автоматически, а засыпала еще до того, как моя голова касалась подушки. В конце третьего дня он заявил:

— Ты полностью восстановилась, поэтому с завтрашнего дня начинаются настоящие тренировки. Про кровать с постелью можешь забыть. Да и про многие другие вещи тоже, — добавил он после короткой паузы.

На крыльцо мы вышли одновременно. Учитель с каким-то предвкушением, а я с мрачным видом, ведь там шел проливной дождь. Периодически долетали звуки грома, и, судя по всему, гроза приближалась к нам.

— Дождь. Замечательно, — довольно сказал он. — Тучи с севера — холодный, — он подставил руку под струи. — Еще лучше. Раздевайся полностью и час бега. Хочешь, носись вокруг, хочешь — беги куда вздумается, но чтобы ровно через час была здесь. Каждая неверная секунда десять отжиманий. Если умудришься простудиться, то после выздоровления, мы расстанемся.

Я вернулась, сняла с себя все, включая обувь, вышла на улицу и с мыслью: «Ну, это ерунда», побежала, сливаясь с лесом в одно целое. И уже на пределе слышимости