Книга Люди этого часа - Север Феликсович Гансовский

не попьют нашей кровушки. Придешь?

М и т я й. Приду.

Г р и г о р и й. И хлеб сдашь потом?

М и т я й. Вот те крест приду. (Крестится.)

Г р и г о р и й. Да ты мне не крестись. Ты мне честью скажи: придешь или обманешь?

М и т я й. Ну, ей-богу, приду! Куды ж деваться-то?

Г р и г о р и й. Ну гляди. (Уходит.)

Митяй провожает его взглядом. Справа входят  С в а р и ч е в, Е л и ч е в  и  А л е к с е й. Сваричев невелик ростом и суховат. Он внешне спокоен, но в его словах чувствуется накипевшая злоба хозяина, понимающего, что ему предстоит лишиться своего богатства. Еличев огромен и туп. Алексей одет по-городскому. Считает себя представителем культуры в деревенской глуши. Увидев Митяя, вошедшие останавливаются поодаль от него. Митяй встает и искательно смотрит на Сваричева, стараясь поймать его взгляд.

С в а р и ч е в (вполголоса продолжает разговор). …Нет, Парфен, плетью обуха не перешибешь. Он уже знаешь какую силу забрал, Гришка-то? Я вчерась Андрея видал, Жучкова. На что смиренный был мужик, и тот кричит: в колхоз пойду! Вон у него, у Григория, корень-то куда впущенный! Завтра на сходке как их зашумит человек пять-шесть, к ним еще десяток перебежит. А колхоз сделают — у кого землю отрежут? У тебя да у меня.

Е л и ч е в. Да уж народ, известно… Только этого и норовят.

С в а р и ч е в. Это мало, что отрежут. Могут и последнее забрать, нажитое.

Е л и ч е в. Чего им жалеть-то! Только бы пограбить.

А л е к с е й (вертится и охорашивается, разглядывая дом Сваричева). Это, значится, и есть ваше жилище. Второстепенно живете. Без электричества даже.

С в а р и ч е в. Где уж нам! (Вспомнив что-то, кричит в сторону.) Лукерья!

Ж е н с к и й  г о л о с. Ой!

С в а р и ч е в (строго). Что это Гришка опять возле нашей избы шьется? И на прошлой неделе я их у колодца с Марькой видал…

Ж е н с к и й  г о л о с (испуганно). Да что ты, Никанорыч! Промежду них, окромя гармони, ничего не было. Разве она какая шатучая?

С в а р и ч е в. Ну гляди! А то по вожжам-то обе соскучили.

А л е к с е й. Это вы насчет Марии Петровны?

С в а р и ч е в. Насчет Марьки.

А л е к с е й. А в каких, я извиняюсь, соотношениях она с этим Григорием состоит?

С в а р и ч е в. Ни в каких. (Смотрит в сторону.) Да вот она, Марька. (Строго.) Марька!

Г о л о с  М а р ь к и. Чего?

С в а р и ч е в. Поди сюда.

Входит  М а р ь к а. Это красивая девушка с упрямым и своевольным выражением лица. В руке у нее ведро.

М а р ь к а. Чего еще?

С в а р и ч е в. Поди сюда, поклонись гостю. Из города приехал. Парфена Кузьмича племяш.

М а р ь к а. Да у меня корова не поена.

С в а р и ч е в. Поди сюда, говорю. Об это место. Вожжей захотела?! (Замахивается на нее.)

Марька подходит ближе, передернув плечами.

А л е к с е й (выдвигается вперед). Здрасте. (Протягивает Марьке руку, она пожимает плечами и отворачивается.) Как я вас уже однажды видевши, то теперь желаю познакомиться. Но пока что только как молодой человек. А вплотную уже потом.

С в а р и ч е в. Поклонись, говорю, дура!

А л е к с е й (вынимает серебряный портсигар и протягивает Марьке). Курите? Не курите, а жаль! Нынешнее образованное поколение придерживается. Даже женщины повсеместно в городе с папироской.

С в а р и ч е в (смотрит на Марьку со смешанным чувством). Да где уж ей!.. Темнота… Ну ладно, соседи. Пожалуйте в избу. Там поговорим.

М а р ь к а  уходит. Сваричев, Алексей и Еличев идут к дому Сваричева.

М и т я й (подходит к Сваричеву и берется за шапку). Мое почтение, Петр Никанорыч.

С в а р и ч е в. Ну, чего еще? (Нехотя останавливается.)

М и т я й (нерешительно). Как мы с вами соседи. И завсегда…

С в а р и ч е в (Еличеву). Ты иди, Парфен, иди. Хозяйка в избе. (Поворачивается к Митяю.) Чего надо?

Е л и ч е в  и  А л е к с е й уходят.

М и т я й (решившись, начинает притворно бойким и беззаботным тоном, с которого тотчас сбивается). Как мы есть соседи, хотел я у тебя, Петр Никанорыч, ржицы попросить. За мной не пропадет, сам знаешь. А то до нови, где там, не доживем. Одну только мякину трескаем. Знаешь, сколько их, детишков-то… Пять ртов. Только и пищат…

С в а р и ч е в (глядя в сторону). Пустяковый ты человек, Митяй.

М и т я й (озадаченно). Чего?

С в а р и ч е в. Пустяковый ты человек, говорю. Никакой в тебе положительности нет…

Митяй, не зная, что ответить, смущенно обдергивается.

Ну, пущай. Ржицы тебе захотелось? Изволь, по три с полтиной за пуд.

М и т я й. По три с полтиной! Ахти господи!

С в а р и ч е в. А что ж тебе, за вшей отдавать? К севу-то эта ржица еще рублика в четыре въедет.

М и т я й. Чего не въехать? Знамо дело, въедет. Только у меня рублей-то нет. Откуда они, рубли?

С в а р и ч е в. Нет так нет. Знаешь, как говорится: друг по дружке, а бог обо всех. С пустым карманом и кошки не купишь. (Поворачивается, чтобы идти.)

М и т я й (отчаянно). Никанорыч!

С в а р и ч е в. Ну чего?

М и т я й. Не погуби. Детишки-то просют.

С в а р и ч е в. Просют, так дай. Чего же детей морить?

М и т я й. Откуда взять-то?

С в а р и ч е в. Да ведь у тебя есть ржица-то. Есть, Митяй. Да ты с ней в колхоз целишь. С Гришкой Лехиным спаровался. Вот погоди, он тебя в хомут введет с колхозом-то. Сперва государство ссуду даст, а потом за нее навек в тюрьму. А кто тебя застоит тогда — Советская власть? Много она тебе пирогов с капустой давала? Наелся?

М и т я й. Да чего уж там…

С в а р и ч е в. А за мной ты плохо жил ли? Считай, полжизни вместе оттяпали, по-соседски. Детишков твоих крестил. Жену-покойницу помог хоронить. Сам вот обут-одет.

М и т я й. Да разве я забываю? Разве я какой бусурман, бесчувственный человек?

С в а р и ч е в. Забываешь, раз в колхоз собрался. Меня же грабить. Когда бы ты не в колхоз, так и разговор с тобой другой.

М и т я й. Да какой колхоз, Петр Никанорыч?! И в мыслях не держал.

С в а р и ч е в. А не было, так зачем тебе зерно копить? Смели пока да корми детишков. Придет время — я дам.

М и т я й (нерешительно). Да как-то оно так…

С в а р и ч е в. Ну, зайдем в избу. Поговорим как сосед с соседом. (Уходит.)

М и т я й. О господи! Вразуми… (Уходит за Сваричевым.)

Некоторое время сцена пуста. Быстро темнеет. Входит  М а р ь к а  и становится у забора, глядя налево.

Слышны шаги. Входит  Г р и г о р и й  и, мельком оглянувшись на Марьку, идет к противоположной стороне.

М а р ь к а (негромко). Гриша…

Г р и г о р и й (останавливается). Ай?

М а р ь к а. Так и пошли, Григорий Васильевич?

Г р и г о р и й (не поворачиваясь к ней). А чего же мне не идти, Марья Петровна?

М а р ь к а. Так и не замечаете?

Г р и г о р и й. А чего же мне замечать?

М а р ь к а (быстро подходит к Григорию). Гриша!

Г р и г о р и й. Чего?

М а р ь к а (берет его за руку). Ты что, забыл, как целовались?

Г р и г о р и й. А хоть бы и целовались?

М а р ь к а. Значит, любовь моя теперь растоптанная? (Отворачивается и плачет.)

Г р и г о р и й (поворачивается к ней). Маша!

М а р ь к а (продолжает плакать). Ну?

Г р и г о р и й. Да неужто ты такая бессознательная?

М а р ь к а. Да какая уж есть.

Г р и г о р и й. Да неужто ты не понимаешь?

М а р ь к а. А чего мне понимать-то?

Г р и г о р и й. Неужто ты в толк не возьмешь, какое теперь