Книга Куда он денется с подводной лодки - Наталья Труш

Это было действо, к которому Воронин приобщил Дану еще год назад. Позволял себе праздник доктор не так часто, только после сложнейших операций, и потому в этом ритуале виделось ему нечто магическое.

Дана же, будучи влюбленной по самые уши в светило косметической хирургии, исполняла свою второстепенную роль трепетно и нежно, – так начинающий артист упоительно играет «кушать подано» и верит, что переплюнул главных героев пьесы.

Согласно правилам игры, Дана должна была так виртуозно делать «кушать подано», чтобы от первой и до последней затяжки с сигареты не упало ни граммульки пепла. Выгоревший до основания остаток с длинным серым столбиком Дана демонстрировала присутствующим, комментируя «произведение». Если верить комментариям, всякий раз у них с Ворониным получались точные копии причинных органов знакомых и малознакомых мужчин, и про всех этих «шалунов», «малышей» и «гигантов» Дана знала все интимные подробности.

Стаса Воронина эти познания Даны, мягко говоря, шокировали, поэтому к ногам ее безразмерным и бюсту могучему он относился как к виртуальным игрушкам. Посмотреть готов, а вот уж трогать – на фиг, на фиг! На то он и доктор, чтоб всего такого бояться. Повидал за свою врачебную практику всякого…

Звонок раздался так неожиданно, что рука у Даны дрогнула и пепельный столбик упал прямо на белоснежный халат Воронина. Фокус не удался. Воронин смахнул с себя пепел и вытянул из кармана телефон. «Новый номер», – было написано на дисплее. «Ну, новый – так новый», – подумал Стас и нажал кнопку.

– Здравствуй.

Он узнал голос Инги, и внутри у него все трепыхнулось. Хрен знает от чего, от страха ли, от неожиданности ли, но трепыхнулось. Больше всего его поразило, что голос у Инги не выражал ничего. Никаких эмоций. Умеет она это делать. Причем не специально. Просто там, где ей что-то безразлично, она вежливо-холодна, и все.

– Здравствуй, – откликнулся Стас.

Дана сползла со стола и попятилась вон из кабинета, выдавливая зрителей и повинуясь жесту Воронина. «Кыш-кыш», – показал он ей. Едва закрылась дверь за медсестрой, Стас повторил:

– Здравствуй, Инга!

– Узнал.

– Ну, как не узнать… – Воронин заставил себя улыбнуться. Ему показалось, что это хороший знак: жена сама позвонила. Он попытался пошутить: – Долго гуляете, девушка! Когда домой вернуться изволите?

– Я не вернусь, пока ты там. Я не торопила тебя, но все складывается так, что тебе надо поспешить. Я знаю, что тебе некуда идти, поэтому даю некоторое время на поиск квартиры. Если бы не брат, я бы не стала тебе звонить… – Инга помолчала. – Он приезжает. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, поэтому ничего ему не скажу про твой секс-вираж. Более того, я скажу, что ушла сама. Но ты не тяни: я хочу, чтобы к осени ты выехал из дома.

– Инга, но ты знаешь, что мне некуда идти… – Стас растерялся. Он не ожидал такого поворота.

– Не проблема. Ты хорошо зарабатываешь, можешь снять квартиру.

– Инга, может быть…

– Не может, – поняла блудного мужа Инга Валевская и резко оборвала его робкую попытку поговорить. – Не может. И ты понимаешь почему. Разговор окончен. Принимай срочные меры по поиску квартиры.

Инга повесила трубку. Было противно. И тошно. Надо же, как вляпалась, даже не расскажешь никому!

* * *

Инга встретилась с братом на Сенной. Ингмар – красивый, высокий, голубоглазый, но темноволосый, с «серебром» в прическе лет с двадцати, как у отца, – увидел Ингу издалека, приветливо помахал. Она даже пробежалась немного от стоянки, на которой бросила свою верную «лошадку», и повисла у брата на шее. Он покружил ее немного, легко удерживая в сильных руках. Потом поставил на тротуар, поправил прядь волос, поцеловал в ухо.

– Привет, моя хорошая!

– Приветик… – Инга прижалась к нему, спрятала глаза.

– Плачешь, что ли? – Ингмар взял ее за подбородок, внимательно посмотрел. – И что сии слезы значат? А?

– А ничего они не значат! Просто соскучилась! Пошли – по кофейку и поболтаем.

Она по старой привычке взяла его за руку. В детстве Ингмар никогда не выдергивал свою руку из Ингиной ладошки, даже если мальчишки смеялись над ним. Тех, кто делал это особенно ехидно, Ингмар потом поколачивал при случае.

– …и ты хочешь сказать, что сама ушла от Стаса? Ты ушла из своего дома? Из нашего дома?! – Ингмар не замечал остывший кофе. – Инь, ты же понимаешь, что меня не удовлетворит такой твой ответ: «Я ушла!» «Ушла» – почему? Стас обидел? Как? Чем?

– Да как тебе сказать… – Инга мялась, придумывая отговорку. – Нет, он не виноват. Дело во мне.

– Ты взбрыкнула? – Ингмар внимательно смотрел на младшую сестренку, как в детстве, когда он дожимал ее, чтобы призналась в том, по какой причине прогуляла урок в школе. – Давай я напрямую, ладно?

– Давай! – обрадовалась Инга.

– Мужика завела?

Инга покраснела. И тут же сообразила – хорошая причина. «Отмазка», как бы сказал Дениска.

– Считай, да. – Она подняла глаза на брата. – Да, именно так – «завела мужика».

Ингмар угрюмо молчал. Каким бы современным он ни был, но семья значила для него очень много. В жизни Ингмару повезло с женой и мудрой тещей. Да так, что пресловутый кризис среднего возраста он пережил безболезненно.

В его жизни «левый поворот» случился только раз. Он почувствовал, что жена обо всем догадалась, но повела себя при этом так, что Ингмар отметил для себя: а сравнение-то не в пользу новой подруги! И любовь на стороне рассосалась. Дома об этом они никогда не говаривали, и он был безумно благодарен жене и теще за то, что они отложили свои бабские пилы в сторонку и ни разу не ткнули его носом.

То, что сейчас рассказывала ему Инга, было маловероятно. Это было вообще никак! Она со своим Стасом носилась, как курица с золотым яйцом. В ее глазах плескалась постоянная забота о нем, как о ребенке. И даже рождение Дениски не перевернуло в ее мозгах ничего, как это случается у женщин. Стас был ее первым мужчиной. Она его боготворила. Уж кто-кто, а Ингмар хорошо знал, что Инга из породы особенных женщин. Да, ей тоже могут нравиться другие мужчины. Да, она может с ними пофлиртовать. Но все это исключительно для самоутверждения: вот, мол, я какая, как я еще нравлюсь! И все! И вдруг – «завела мужика»!

– Мне трудно что-то говорить тебе. – Ингмар засобирался, достал бумажник и положил деньги под чашку с кофе, к которому он так и не притронулся. – Наверное, должно пройти время, чтобы я понял тебя. У тебя хоть любовь?

Инга замялась. До этого соврала, а тут как-то не получилось. Она неловко пожала плечами.

– Понятно. Ладно, удивившая меня сестрица. – Ингмар Валевский поднялся тяжело. – Тебе решать. Но с сыном будут проблемы, имей в виду. Не поймет он тебя. Прощай.

Никогда еще он так не расставался с Ингой. Прощай – и все.