Книга Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман

его свитой. Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы». Согласно Марцеллину, они жили в кибитках, а тут мы видим хоромы – «…более видные, чем во всех других местах, построенные из бревен и хорошо выстроганных досок и окруженные деревянной оградой, опоясывавшей их не в видах безопасности, а для красоты». То есть это красивый дом – правда, деревянный, а не мраморный, но всё же. «За царскими хоромами выдавались хоромы Онегесия [ближайшего помощника Аттилы], также окруженные деревянной оградой; но она не была украшена башнями, подобно тому, как у Аттилы. Неподалеку от ограды была баня, которую устроил Онегесий, пользовавшийся у скифов [Приск называет гуннов скифами] большим значением после Аттилы. Камни для нее он перевозил из земли пеонов, так как у варваров, населяющих эту область, нет ни камня, ни дерева и они употребляют привозной материал. Строитель бани… пленник, ожидавший освобождения за свое искусство, неожиданно попал в беду, более тяжкую, чем рабство у скифов: Онегесий сделал его банщиком, и он служил во время мытья ему самому и его домашним». Очень интересное сообщение: значит, эти дикие варвары, которые ходили в одеждах из шкур и ели сырое мясо, пользовались баней. Баня – важнейший элемент римской повседневности, не только символ чистоты, но и неотъемлемая часть образа жизни римлян. Замечательный специалист по Средним векам Михаил Анатольевич Бойцов свою лекцию для университета Arzamas, посвященную варварам, назвал «Нравились ли Аттиле римские бани?». Об Аттиле мы этого не знаем, но знаем о его ближайшем помощнике и понимаем, что они постепенно впитывали римский комфорт.

Что еще увидел Приск? «При въезде в эту деревню Аттилу встретили девицы, шедшие рядами под тонкими белыми и очень длинными покрывалами [никаких шкур]; под каждым покрывалом, поддерживаемым руками шедших с обеих сторон женщин, находилось по семи и более девиц, певших скифские песни; таких рядов женщин под покрывалами было очень много. Когда Аттила приблизился к дому Онегесия, мимо которого пролегала дорога к дворцу, навстречу ему вышла жена Онегесия с толпой слуг, из коих одни несли кушанья, другие – вино (это величайшая почесть у скифов) [о сыром мясе и речи нет], приветствовала его и просила отведать благожелательно принесенного ею угощения. Желая доставить удовольствие жене своего любимца, Аттила поел, сидя на коне, причем следовавшие за ним варвары приподняли блюдо (оно было серебряное)». Конечно, мы можем предположить, что это блюдо – трофей, но с той же вероятностью оно могло быть изготовлено местными мастерами. «Пригубив также и поднесенную ему чашу, он отправился во дворец, отличавшийся высотой от других строений и лежавший на возвышенном месте». Дальше послы остановились в доме Онегесия, где их приняли с почетом. Им было нелегко; в какой-то момент, когда римляне воспевали императора как бога, гунны тоже запели свои песни, превозносящие Аттилу, и возмутились тем, что римляне не считают Аттилу богом. В общем, конфликты возникали, но все-таки это было посольство. «На следующий день я пришел ко двору Аттилы с дарами для его жены по имени Креки; от нее он имел троих детей… Внутри ограды было множество построек, из которых одни были из красиво прилаженных досок, покрытых резьбой, а другие – из тесаных и выскобленных до прямизны бревен, вставленных в деревянные круги; эти круги, начинаясь от земли, поднимались до умеренной высоты».

Дальше совсем интересно: «Стоявшими у двери варварами я был впущен к жившей здесь жене Аттилы и застал ее лежащей на мягком ложе; пол был покрыт войлочными коврами, по которым ходили. Царицу окружало множество слуг; служанки, сидевшие против нее на полу, вышивали разноцветные узоры на тканях, которые накидывались для украшения сверх варварских одежд. Приблизившись к царице и… передав ей дары, я вышел и отправился к другим строениям, в которых жил сам Аттила. <…> Стоя среди всей толпы, – так как я был уже известен стражам Аттилы и окружавшим его варварам, и потому никто мне не препятствовал, – я увидел шедшую массу народа, причем на этом месте поднялся говор и шум, возвестивший о выходе Аттилы; он появился из дворца, выступая гордо и бросая взоры туда и сюда. Когда он… стал перед дворцом, к нему стали подходить многие, имевшие тяжбы между собой, и получали его решение. Затем он возвратился во дворец и стал принимать прибывших к нему варварских послов».

Дальше Приск описывает пир у самого Аттилы: «…Отведав из кубка, мы подошли к креслам, на которых следовало сидеть за обедом. У стен комнаты с обеих сторон стояли стулья. Посредине сидел на ложе Аттила, а сзади стояло другое ложе, за которым несколько ступеней вело к его постели, закрытой простынями и пестрыми занавесями… Первым рядом пирующих считались сидевшие направо от Аттилы, а вторым – налево… Онегесий сидел на стуле вправо от царского ложа». Стулья, кресла, ложе совсем не свойственны жизни кочевников. Да, римляне, как мы знаем, возлежали на ложах во время пиршеств. И здесь мы видим какое-то смешение: ложа явно римские (на таком лежит и жена Аттилы), а ковры на полу ассоциируются с востоком. То есть перед нами интересная смесь разных культур.

Приск говорит: «После того, как все были удостоены… приветствия, виночерпии вышли, и были поставлены столы. <…> Каждый имел возможность брать себе положенные на блюдо кушанья. <…> Первым вошел слуга Аттилы с блюдом, наполненным мясом, а за ним служившие гостям поставили на столы хлеб и закуски. Для прочих варваров и для нас были приготовлены роскошные кушанья, сервированные на круглых серебряных блюдах, а Аттиле не подавалась ничего, кроме мяса на деревянной тарелке». Тоже интересно – почему? Он боялся яда? Или ему не нравились все эти римские изыски? Напоминает князя Святослава (тот, правда, жил спустя пять веков), о котором летописец писал, что он ходил «аки пардус» (то есть леопард), спал на голой земле и ел только жареное мясо. Суровый вождь. «И во всем прочем он выказывал умеренность: так, например, гостям подавались чаши золотые и серебряные, а его кубок был деревянный. Одежда его также была скромна и ничем не отличалась от других, кроме чистоты; ни висевший у него сбоку меч, ни перевязи варварской обуви, ни узда его коня не были украшены, как у других скифов, золотом, каменьями или чем-либо другим ценным». А у тех, значит, украшены. «Когда были съедены кушанья, мы все встали, и вставший не возвращался к своему креслу прежде, чем каждый гость из первого ряда не выпил поданный ему полный кубок вина, пожелав