Книга Последняя сказка цветочной невесты - Рошани Чокши

– не вполне смертная. Ниже талии… – здесь я сделал паузу, чтобы продемонстрировать, и Индиго вздохнула, когда я приласкал её, – она была змеёй.

Индиго схватила меня за плечи.

– И что тогда?

– Тогда Мелюзина оставила его и вернулась в море.

– Бедная Мелюзина, – проговорила Индиго, чуть сдвинувшись, чтобы впустить меня. – Сразу видно, она его действительно любила.

– Вот как?

К тому моменту я был слишком отвлечён её пальцами в моих волосах, жаром её бёдер. И всё же я никогда не сумел забыть, что она сказала мне, когда приблизила губы к самому моему уху.

– Она сохранила ему жизнь, а ведь могла поступить куда хуже.

И сейчас голос Индиго достиг меня из воспоминаний. Её губы изогнулись в нежной усталой улыбке. Огни люстр бросали на её волосы рубиновые отблески.

– Помнишь, как ты рассказал мне эту историю?

Разве я мог забыть?

– Может быть, снова расскажешь этой ночью? – предложила Индиго, и в тот же миг по лобби разнёсся голос:

– Лазурь!

Всякая мягкость покинула взгляд Индиго: это имя, Лазурь, заставило его покрыться льдом. Молодая темнокожая женщина помахала рукой и направилась к нам через лобби. У неё были большие тёмные глаза, а волосы колыхались золотым ореолом, как венец святой.

– Лазурь! – повторила она.

Это имя. Лазурь. «Л». Как буква, вырезанная на зубе, прицепленном к браслету из волос. Я смотрел, как это имя скалится, сворачивается вокруг моей жены.

– Вы ошиблись, – сказала Индиго. – Мы вообще знакомы?

– Мы вместе учились в старшей школе! Это же у вас, ребята, была та безумная выпускная вечеринка? – Женщина замолчала. Нахмурилась. – О, господи, прошу прощения. Вы – не Лазурь… Индиго?

В том, как она произнесла это имя, сквозило отвращение. Губы женщины исказились, и я невольно задался вопросом, что за воспоминание она держала за зубами.

Улыбка Индиго сделалась хрупкой.

– Она самая.

Моя супруга жестом обвела отель. Это был знак: «Вы – в моём царстве».

Вторая женщина сумела рассмеяться.

– Господи, столько лет прошло! Я навещаю свою семью, не видела их много лет. Как вы? Вы с Лазурью ещё общаетесь?

– Нет, – ответила Индиго. – Уже много лет. Она покинула остров.

За доли мгновения Индиго вернула себе льдистую царственную ауру, словно она была создана из самоцветов, и даже тень её была слишком драгоценной, чтобы наступить на неё.

Вторая женщина почувствовала это, как запах.

– Конечно, – сказала она так же прохладно. – Очень жаль. Кажется, вы обе всегда были так близки.

– Жизнь редко когда идёт по плану, – ответила Индиго. – Надеюсь, вам понравится в отеле.

– Спасибо, – проговорила женщина, коротко кивнула мне и развернулась.

У меня начала болеть голова. Когда мы остались одни в номере, я даже не помнил, как мы сюда дошли. Во рту стоял привкус соли.

Я не мог перестать думать о боли, отразившейся на лице Индиго. Все эти годы она несла в себе потаённую рану. Я знал, что эта рана есть, хотя жена запретила мне задавать вопросы. И всё это время между нами ширилась бездна. Теперь я знал её имя.

– Кто такая Лазурь?

Индиго напряглась. Я больше ни разу не нарушал её правила, но не мог проигнорировать это. Не теперь, когда это смело было брошено мне в лицо. Индиго села у изножья кровати, впившись пальцами в своды покрасневших ступней.

– Она была моей лучшей подругой, – ответила моя супруга, не глядя на меня, не повторяя имя. – Мы поссорились. Она сбежала после выпускного. – Индиго осторожно вздохнула, словно воздух был растревожен её признанием. – Когда мы росли, она была мне как сестра. Говорить о ней тяжело.

Много месяцев мне снилась вырезанная «Л» и холод переплетённых в косу тёмных волос. Я говорил себе сотни разных вещей… странный сувенир от потерянного возлюбленного, колдовской оберег от злых сил, амулет на память о матери. Но «Л» означало «Лазурь».

Индиго скрылась в ванной, а когда вернулась, была облачена в длинную белую ночную сорочку, которой я прежде у неё не видел. Это напомнило мне о фигуре в окне.

– Идёшь спать?

– Скоро.

Набрав ванну, я уставился на воду. Задумался о супруге Мелюзины, нарушившем своё обещание. Фольклор относил Мелюзину к русалкам, но никогда не пояснял, что конкретно увидел её муж. Я задумался, представив тот миг, когда он увидел мускулистый изгиб её хвоста, чешую, алую, словно кровь, то, как она, должно быть, стиснула свою потусторонность, чтобы уместиться в глупой ванне с водой. И когда он нарушил своё обещание, он увидел русалку, деву или чудовище?

И если я нарушу обещание, данное Индиго, что увижу я?

Глава шестая

Жених

На следующее утро синяя горечь имени Лазури осталась на моих губах, свернувшись кольцами.

– Ты проснулся.

Индиго села в кровати, глядя на меня.

– Не хотелось бы, – ответил я.

Я повернулся на том месте, где стоял, опираясь на большие окна, выходившие на сморщенное ветром море. Мне никогда не нравилось плавать в открытых водах. Я ненавидел холодную пустоту океана, тревожную невесомость конечностей. Глаза Индиго были холодными и бездонными, и я поймал себя на том же ощущении: галечное дно уходит у меня из-под ног.

– Плохие сны? – спросила она.

– Я всё думаю о Лазури.

Индиго поднялась с кровати, нагая, потянулась за халатом, висевшим на выложенной лазурной и бронзовой плиткой стене.

– Вполне ожидаемо, – легко согласилась она. – Это имя ты услышал последним перед тем, как уснуть.

– Индиго…

– Мне нужно подготовиться, – сказала она, завязывая пояс халата. – Тати будет ждать нас. Надеюсь, на этот раз она будет в ясном сознании.

Тати. Я и забыл, что сегодня она наконец примет нас.

Если Индиго и Лазурь были подругами детства, значит, Тати знала и её тоже. Индиго и Лазурь. Оба этих имени вызывали в воображении синеву – море и небеса, багровые синяки, газовое пламя и богатые ткани. Эти оттенки были так близки, что их в самом деле можно было счесть сестринскими.

Когда Индиго вышла из душа, она выглядела беспечной. Остановилась перед моим креслом у окна. Капли брызнули мне на штаны, когда она наклонилась ко мне и обхватила моё лицо ладонями, целуя. Потом, отстранившись, прижалась лбом к моему, и я видел только её губы, когда она заговорила.

– Это место ядовито для самой моей души. Прости за то, как сильно оно изменило меня. Но скоро мы отправимся домой, – шептала она. – Просто знай, неважно, какая я, я не забыла, что ты – всё, что у меня есть в этом мире.

Когда она отстранилась, лучи солнца пробились сквозь облака за мной, отбрасывая радугу